Александр Варго - Закопанные Страница 12

– Считай как хочеф, – беззаботно пожал плечами Нос, потирая запястья. Он посмотрел в чащу, куда несколько минут назад ушел Сава, и неожиданно произнес: – Надо уходить отсюда. Плохое место.

Ходжа вытаращился на зэка, словно у него проклюнулся на лбу третий глаз.

– Во как. А что так? – задал вопрос Зажим.

– Не знаю, – ответил Нос. – Но я… как бы сказать… Чувствую это. Понимаеф, Зажим?

– Ни хрена не понимаю, – буркнул Зажим. – Но мы никуда не двинем. Все, тема закрыта.

Нос мягко, по-кошачьи шагнул назад, не сводя пристального взгляда с насупившихся зэков.

– Тогда я пойду один. Никто не против? – вкрадчиво поинтересовался он.

– Нет, – отрубил Зажим и потряс в воздухе наручниками. – Вместе шли, вместе и дойдем до озера. Доктор сам решит, что с тобой делать.

– Я не знаю никакого Доктора, – вежливо улыбнулся Нос, но эта улыбка больше напоминала разрез на мертвой плоти. – Я вообте никогда не любил врачей. Повторяю, здесь небезопасно. Я хочу уйти отсюда, и я уйду. Или ты снова наденеф на меня «браслеты»?

– Не-а. Я просто сломаю тебе руки, придурок, – пообещал Зажим, выпятив вперед щетинистый подбородок. – И скажу, что так было.

Его вид не оставлял сомнений, что он выполнит свою угрозу, причем немедленно.

Глаза-монетки Носа тускло блеснули, но выражение его лица не изменилось, оставаясь сонно-безмятежным.

– Против такого аргумента у меня нет возражений, – сказал он, снова подмигнув неизвестно кому. – Ладно. Утро покажет, кто был прав.

На скулах Зажима заиграли желваки.

– Вот компашка подобралась, да? – услышал он голос Ходжи и раздраженно обернулся:

– Ты еще здесь?

Хмыкнув, Ходжа подобрал с земли коробку с горчичным порошком и побрел в заросли.

Сава снял очки, энергично, до боли потер глаза, моргая. Трясущимися руками водрузил очки обратно на нос, снова ошеломленно уставившись перед собой.

Он стоял на обрыве, покрытом выжженной солнцем травой и жидким кустарником. Там, буквально в пяти шагах от него, зияла глубокая пропасть. Далеко внизу темно поблескивающей змейкой извивалась узкая речка. Солнце уже скрылось за чернеющей полоской деревьев, лишь просветы в ветвях слегка искрились золотом. На окрашенном сочным багрянцем небе уже мерцала первая звезда. Открывшаяся Саве картина поражала своим великолепием, но голова зэка была занята совершенно иными мыслями.

Они рядом с обрывом. И они шли именно в этом направлении.

Это значит, что деревьев с зарубками больше не будет.

«Я ничего не скажу им, – подумал Сава, разворачиваясь. – Не сейчас. Нет, не сейчас…»

Зажиму пришлась по душе землянка, обнаруженная Савой, и он принял решение заночевать в ней.

– Не иначе, Доктор нору выкопал, – сказал Ходжа, с восхищением разглядывая землянку. Поднял с земли одеяло, стряхнув с него прилипшие листочки и мелкие травинки. – Эх, жаль костерок замутить нельзя. Щас бы сальца на веточку, да на угли… Ммм! Вкуснотища!

– Не покатит, – подтвердил Зажим. – И так мы тут палимся… Начнем костер мутить, дым тут же по лесу разнесет. Придется так. К тому же, – добавил он, – в рюкзаке есть чем согреться.

Сообразив, о чем идет речь, Ходжа с готовностью вытащил из вещмешка бутылку со спиртом.

– Все остальное тоже выкладывай, – велел Зажим. Он посмотрел на Саву, который сидел словно пришибленный, рассматривая свои чумазые руки. – А ты че расселся? Помогай!

Сава встрепенулся и потянулся к консервам. Глядя, как он растерянно крутит банку с сайрой, Зажим бросил ему перочинный нож:

– На. Только вены себе не вскрой.

Сава молча открыл лезвие, замешкавшись. Затем исподлобья взглянул на Зажима, и это движение не осталось без внимания уголовника.

– Смотри, толстяк. Сделаешь глупость, я тебе этот нож в задницу засуну, – предупредил Зажим. – Без шуток.

Вздохнув, Сава вонзил лезвие в матово блеснувшую крышку банки, с кряхтеньем принявшись за работу. Запахло рыбными консервами.

Ели руками (вилок и ложек не было), молча и торопливо, едва прожевывая куски, запивая нехитрый ужин водой. Зажим с Ходжой изредка прикладывались к бутылке со спиртом. Нос глотнул лишь один раз, Сава же вовсе отказался от алкоголя.

– Слабак, – подытожил Ходжа. – Разве нормальный пацан откажется дерябнуть стопку? Да еще под сальце с хлебушком?!

– Я вообще не пью, – оправдываясь, сказал Сава. – Ну… организм не переносит алкоголь.

Зажим рыгнул, отряхивая с живота крошки хлеба.

– Ну вот. Теперь я почти в полном порядке, – лениво протянул он, ковыряясь в зубах желтым ногтем.

– Осталась еще одна банка тушенки, – доложил Ходжа. – Вскрываем?

– Не нажрался? – усмехнулся Зажим.

– Я всегда голодный, – сказал Ходжа, погладив живот. – И ем впрок.

– Может, не надо? – робко спросил Сава. – Мало ли, как завтра все обернется?

– Я живу сегодняшним днем, – сказал Ходжа, начиная открывать банку. – А до завтра еще дожить надо. Там и видно будет…

Нос выловил пальцами последний кусок сайры и, выпив мутную жижу, оставшуюся на дне банки, дочиста вылизал внутреннюю сторону крышки.

Сава брезгливо отвернулся, ища глазами женщину. Она неподвижно сидела в углу землянки, поджав под себя ноги и скрючившись, словно испытывая сильный холод.

Сава подумал о том, что она вообще не притронулась к еде, лишь немного попила воды.

– Хочешь есть? – тихо спросил он, но она даже не подняла головы.

С губ Савы сорвался тяжелый вздох.

– Все вздыхаешь, валенок? – хихикнул Ходжа. – О чем хоть думаешь? Опять о всяких космических материях? Или лобковые вши замучали?

Сава снял очки, тоскливо провел пальцем по треснувшему стеклу, затем снова нацепил их на нос.

– Даже если завтра нас встретит ваш приятель Доктор, ничего не изменится.

– То есть? – задал вопрос Зажим, сдвинув брови.

– Он нам сделает документы? Спрячет? Нет, не думаю… Что мы будем делать дальше? Мы до конца жизни будем шарахаться от собственной тени, – промолвил Сава ничего не выражающим голосом. – Я не смогу нормально спать, зная, что нас ищут. И рано или поздно найдут.

– Ого. Поди, уже от страха штаны обдристал? – презрительно спросил Ходжа. – Вот на фига ты живешь вообще? Если ссышься от каждого шороха? Не жри эти консервы, отравишься. Не пей воду, козлом станешь. Хотя ты и так почти уже что… не дыши воздухом, рак подхватишь. Ну что, валенок, продолжить список? Знаешь поговорку? «Хитрый Дмитрий насрал в штаны, а говорит – ржавчина…» Это про тебя.

– Толстяк, знаешь, в чем между нами разница? – прищурился Зажим, когда Ходжа закончил. – Ты прогибаешься под обстановку. Ты как тряпка, медуза. Мятая, мокрая и вонючая. От тебя ничего не зависит, и ты ничего не решаешь. А мы против режима. Мы живем, а ты выживаешь. Врубаешься?

Сава нервно потер ухо.

– Я хочу на свободу. Так же, как и вы. Только… гм… – он замялся, словно подыскивая нужные слова, – законным способом. А вы…

– Что «мы»?! – резко спросил Зажим. – Что «мы», жирдяй?!

Сава пригнулся, будто получив удар плетью.

– Почему вы так ненавидите меня? – прошептал он. Его дрожащие пальцы судорожно мяли и без того изжеванный клочок бумаги, неизвестно откуда появившийся в его руках.

– Почему? Если ты такой тупой, объясню, – сказал Зажим. Он растопырил пальцы на правой руке, сильные и цепкие.

«Вполне способные сломать шею несговорчивому собеседнику. Такому, как мне», – промелькнула у Савы мысль, и он ощутил, как все его мышцы заиндевели от леденящего страха. И зачем он начал этот разговор?!

– Ты никчемный валенок. Не умеешь и не хочешь постоять за себя, – продолжал Зажим. – От этого об тебя все ноги вытирают. Раз. Дристун, которых свет не видывал – кладешь в штаны, увидев таракана. Это два.

Уголовник загнул второй палец.

– Готов очко любому вылизывать, чтобы только мимо тебя прошли. Это три. Как тебя еще не опустили, я вообще не в понятках. Далее. С «активом» сотрудничал? Сотрудничал. Знаешь, что с такими в зонах делают? На нож ставят. Это четыре.

– И наверняка он «куму»[14] стучал, – подлил масла в огонь Ходжа. – Иначе никак.

– Стучал? – спросил Зажим, вперив в съежившегося от страха зэка колючий взгляд.

– Н-нет… Зажим, послушай, – залепетал Сава. – Я никогда… честно…

– И взгляд у тебя ненормальный! – продолжал распаляться Зажим. – Как будто специально косишь зенками! Что, пакость задумал какую-то?!

– Скорее всего, – поддержал зэка Ходжа.

– Я вижу насквозь людей. Я вижу всю изнанку, нутро с потрохами. Так вот, Сава. Ты гнилой человек, – подвел итог Зажим. – Толку от тебя – ноль. Вощем-та, вот тебе и пятый пункт. Ты хоть бабу когда-нибудь трахал? Признайся? Что там у тебя в руках, валенок? Ходжа, забери!