Георгий Зотов - Апокалипсис Welcome Страница 12

– А остальные шестеро? – удивился Хальмгар. – Они разве не пойдут?

– Естественно, – сурово ответил Ной. – Рискнешь заставить Его ждать?

Хальмгар предсказуемо не рискнул, оба покинули «аквариум».

Огорошенные серафимы некоторое время помолчали, жуя конфеты.

– Однако, – негромко промолвила херувим Латери. – Видать, что-то серьезное… может, напортачил Хальмгар с третьей чашей: кровь получилась не того цвета или река превратилась в гранатовый сок? У Бога-отца настоящий японский подход к работе: он не любит, когда ее делают спустя рукава, и не прощает даже малейших промахов…

Беседу никто не поддержал, сделав деловой вид, толпа крылатых созданий мгновенно рассосалась по кабинетам. Эвхам пока не понял, огорчаться ему или радоваться. Возможно, Бог-отец и верно решил устроить фавориту разнос в отсутствие посторонних глаз. Но есть и другое. Хальмгар является генеральным инспектором Господа по проверке эпизодов Апокалипсиса, а также выполняет спецпоручения. Кто знает, не решил ли Бог-отец выведать: как Эвхам вылил свою чашу в море и что за доказательства успеха он предоставил в Рай?

Эвхам знал – ему нечего стыдиться.

Но интриги способны съесть любого. Даже ангела.

Глава V. Поцелуй льда

(Четверг, день № 4 – Отрадное)

Ира не испугалась Светкиного визита. Умерла? Подумаешь – ничего особенного. Сейчас ситуация в городе напоминает старый анекдот: «Дорогой, где ты?» – «На кладбище». – «Неужели кто-то умер?» – «Дорогая, ты не поверишь – ТАМ ВСЕ УМЕРЛИ». По ТВ уже предостаточно, во всех ракурсах показали: как встают из могил мертвецы. Через два часа к ней заглянула давно помершая бабушка за ключами от своей московской квартиры, а они-то с мамой продали ее еще год назад. Бабуля ругалась страшно, призывая на голову внучки всех чертей. Окрестные улицы не узнать: запестрели кольчугами витязей, гимнастерками красноармейцев, боярскими кафтанами. Когда Светка позвонила в дверь, Ира была морально готова: скоро заявится еще кто-нибудь из мертвых – например, крепостной прапрадед из Углича. Увидев на пороге воскресшую одноклассницу – чумазую, со сбитыми в кровь босыми ногами, в заляпанном глиной подвенечном платье, она остолбенела, но очень быстро пришла в себя. Толком не поздоровавшись, Светка попросила телефон – позвонить мужу, однако номер Олега не отвечал. Перебрав мобильный, домашний и рабочий, она безрезультатно звякнула маме в Питер, уронила трубку и разревелась со словами: «Жизнь – говно, и смерть тоже!» Ира набрала «Мегафон», но в службе поддержки шел корпоратив в честь конца света – коммутатор оседлал вдрызг пьяный юнкер. Всю ночь напролет они сидели со Светкой на кухне, допивали запасы текилы и беседовали о том, что же такое смерть. Светка хлопала рюмку за рюмкой, почти не пьянея. Она не смогла рассказать о деталях загробного мира: оказывается, трупам при воскрешении стирают память. Несправедливость. Интересно было бы узнать, что происходит на той стороне, особенно в Аду. За текилой перемыли косточки знакомым питерцам, также давно переехавшим на московские хлеба, почитай, уже половина столицы – с Лиговского проспекта. Обсудили будущую битву архангела Михаила с Сатаной: рекламу крутят по ТВ каждый час – правда, результат предсказуем, как матч проплаченных боксеров. Посреди ночи в квартиру ломился в стельку пьяный сосед, просил разделить с ним пол-литра и радость: Апокалипсис, е-мое, счастье привалило – ПО ИПОТЕКЕ БОЛЬШЕ ПЛАТИТЬ НЕ НАДО! К полудню закончились сигареты, и Светка вызвалась с б е́ г а т ь. Ира благодарна ей за это – она не хочет покидать квартиру.

На улице опять во весь голос орут песни пьяные – хором и даже довольно слаженно. Странный акцент – похож на немецкий. Или скандинавский. Черт его разберет. Немцев сейчас в городе очень много, сотни тысяч. Мало того что из гробов поднялась вся Немецкая слобода, запрудив бульвары у метро «Бауманская» лощеными кавалерами и дамами в кринолинах, к покойникам в прусском платье добавились замерзшие дивизии вермахта, сгинувшие на подступах к нынешним Химкам. Бедняги и сейчас, несмотря на теплынь, никак не могут согреться – сидят, замотанные в бабьи платки, красноносые, жалкие, пиликают на губных гармошках и давят на шинелях нудно воскресающих вшей. Полный бедлам. Процветает безнаказанность: насилуй, бей, жги – никто и слова не скажет. Вероятно, лучше отсиживаться дома, пока не высадят спецназ ангелов. На ключевых точках города в прямом эфире дежурят корреспонденты с телекамерами, ждут появления крылатых вестников Апокалипсиса. Из окна хорошо видны окутанные дымом черные остовы домов и магазинов, за три дня в городе выгорели тысячи зданий. Разграблены ГУМ, ЦУМ и Грановитая палата в Кремле, все музеи: Третьяковка, Пушкинский. Не тронули только склад картин Зураба Церетели: обиженный маэстро гонялся за прохожими, требуя взять их даром. Отрезвление наступило после официального подтверждения по ТВ – да, произошел Апокалипсис, вежливо просим всех не паниковать и готовиться к Страшному Суду. Грабителей накрыл ужас: картины начали выбрасывать на улицу. Показали вконец разозленного Айвазовского, сердитого Репина – художники с ворчанием подбирали с асфальта свои шедевры, тщательно отряхивая их от пыли. Люди толпами ринулись в храмы: места для свечек уже нету, лепят буквально на потолке. Сегодня с утра Михась, Япончик и Тайванчик привезли в Елоховскую церковь свечу – с корабельную мачту. Затаскивали через главный вход, не влезла, пришлось воткнуть в землю у дверей. Не успели зажечь, как с улюлюканьем налетела орда монголов – Елоховская занялась пламенем, за час превратившись в кучу головешек. Пожарные даже и не подумали приехать. Да и на чем? Заправки закрыты, бензина нет. Огонь, огонь… всюду огонь. Облака розовые от сплошных костров, похожи на розовую, аппетитную ветчину, словно их тоже подкоптило жаркое пламя. С улицы доносится дымный запах горелого мяса.

Так, что там по телевизору?

Камера онлайн – на Пушкинской площади. Пушкин фотографируется с поклонниками и вызывает на дуэль критиков, уже полторы сотни человек стоят в очереди – стреляться с поэтом. Тощие и узкоглазые всадники – как поясняет корреспондент – из армии крымского хана Девлет-Гирея, в 1571 году спалившего Москву, раздают интервью и жарят шашлыки из кошек, нанизывая тушки на кленовые прутья. Круговорот еды в природе: поджарил, съел – вскоре животное восстает из мертвых и снова готово к употреблению.

Серо-зеленых мундиров вермахта больше не видно: немцев у трещащих языков пламени потеснила наполеоновская армия… чернявые офицеры протягивают озябшие пальцы к огню, почти касаясь ими углей.

Репортаж сменяет реклама.

Две девушки горячо обсуждают, стоит ли отдавать свою душу Христу. Вспышками показана очередь в Рай, угрюмые лица праведников, возбужденные людские массы, осаждающие Райские Врата, по-канцелярски сухие ангелы, пишущие на ладонях очередников расплывающиеся чернильные номера. И тут же – Ад: свободный вход, игра в рулетку, джаз-бэнд весело колотит в тарелки, на сцене отплясывают девочки. Хор голосов, поющий в экстазе – «Мистер Дьявол веселей вас доставит в Ад быстрей!».

Ирина в потрясении закуривает последний «кэмел». Слова, кроме как «совсем охуели», на ум не приходят. Которая по счету сигарета? Пальцы стали желтыми от никотина, да ну и хрен с ними – теперь все уравнены в правах с мертвыми, рака легких больше нет. ТВ стало неотъемлемой частью Апокалипсиса: работает 24 часа в сутки. Нон-стоп идут новости, интервью с ожившими мертвецами, показ в прямом эфире пожаров и драк. Из Кремля – ни слуху, ни духу. Не то что министр, даже завалящий помощник не выступил с комментарием. Все просто исчезли, услышав про Апокалипсис, как будто их и не было. После объявления конца света дороги загромоздили тысячи брошенных машин: потрясенный народ оставлял их на улице, понимая – дальше ехать некуда. Ток-шоу идут сплошной чередой: выступают богословы с прогнозами и атеисты, считающие происходящее стихийным бедствием. Но скоро до горожан дойдет: ВСЕ. Отключится электричество, высохнут краны, сдохнет телек – для современного мира этого достаточно, чтобы цивилизация погрузилась в каменный век. Что же остается делать?

Ирина накрутила на палец прядь волос. Наверное, она клиническая идиотка: засела в квартире, никуда не выходит, всего боится. А вот Светка не испугалась. Хотя, если умрешь, а потом вылезешь из могилы – вероятно, уже ничего не страшно. Да к тому же она пиарщица, распорядитель: вечно организует банкеты и презентации, мобильник к уху приклеен. Еще в школе такая была ужасно активная – стенгазеты, собрания, любительский театр. Остра на язык: отошьет, кого надо, при желании матерится, как сапожник.

Сейчас это даже нужнее, чем раньше. Вчера, когда Ирина шла сто метров от дома до магазина, ей семь раз предложили переспать. «Сука ты, – горестно сказал пахнущий дармовой водкой мужик у подъезда. – Кому от этого лучше? Не думай о морали, получай удовольствие». Уличный философ был послан на хер, но Ира задумалась. Рай? Он ей не светит. Грехов по жизни она нахватала достаточно, включая четыре… нет, пять измен: пусть бывшему, но все-таки мужу. Сдуру венчалась, а венчанные супруги, по правилам Апокалипсиса, должны воссоединяться при конце света. Вот только этого ей и не хватало! Одно утешение: прикольно поглядеть на разведенную с Киркоровым Пугачеву – они предстанут на Страшном Суде именно как супружеская пара. Народ же в массе своей ни хера не знал о религии, каждый думал, что Бог – это типа раз в год яйца покрасить. А на приговор Страшного Суда прегрешений у Иры скопилось более чем достаточно. Прелюбодеяние – раз. Врала начальству – два. Чревоугодие с ореховыми пирожными – три. Гнев – четыре. Ууууу… влипла. Плачьте, мужики, – шикарная шатенка с фигуркой, как гитара, в облегающем шелковом платье и крепкой грудью загремит в Ад. Ну а раз такое дело, алкаш у подъезда в чем-то прав – пришло время для реализации женских фантазий. Другой возможности уже не будет.