Призрачная деревня - Юлия Михалева Страница 12

– А как всё здесь выглядит на самом деле?

Лиза покачала головой.

– Нет одного ответа и единой реальности. Твоя здесь зависит только от тебя и от того, на какой ты сейчас ступени.

Яшка ничего не понял.

– Кто ты?

– Владелица поместья Васильевское.

Того, которого точно больше нет. В этом никаких сомнений.

– Что здесь случилось? – Яшка обвёл рукой деревню.

– Ты имеешь в виду 1919 год? Сюда пришёл отряд красной армии. Твой дед, Матвей, был одним из них. Сначала они разграбили усадьбу. Убили всех, кто там ещё оставался – моего брата, детей, их учителя, домашних людей. Муж всего этого уже не увидел – он погиб раньше, ещё в 1917, в Петербурге, – она говорила спокойно, совсем без эмоций – так обсуждают погоду. – Мне единственной удалось спрятаться – человек из деревни вывел меня и укрыл в своём доме на окраине. Но усадьба вскоре надоела красноармейцам. Они взорвали и её, и часовню, и занялись Васильевским. Стали грабить дома. Всех, кто не хотел делиться, или пытался хоть что-то спрятать, чтобы было, чем кормить семью, выводили на улицу и расстреливали. Тела сваливали в кучу. А потом они нашли меня. Узнали сразу – раньше-то видели. Очень разозлились, что люди меня спрятали. Стали всех, кто жив был, загонять по домам и запирать. Они подожгли деревню, но мой дом оставили напоследок. С утра хмурилось. Я молилась о дожде, слыша крики тех, кто был верен мне, кто остался со мной до конца. Но дождь не пошёл. И тогда я стала взывать о помощи уже других сил – тех, что дедом твоим двигали и другими солдатами. А потом… Потом пришла и моя очередь. Вот и всё. Для меня – той, которой я была прежде – тогда всё закончилось, а что было дальше, я тебе рассказать не могу. Деду же твоему наши места приглянулись. Через несколько лет он сюда вернулся, в Зуевку. Уже не как солдат – как обычный картограф. Да и то верно: славу он себе добыл, пора и на покой. Да и как продолжать войну, когда все убиты? А вскоре уголь нашли и Красную горку основали – он туда перебрался и жену к себе вызвал.

Лиза замолчала. Молчал и ошарашенный Яшка.

– Но ведь ты пришёл не на Васильевское смотреть, не так ли?

Яшка кивнул.

– Ты и есть та ведьма, – сказал.

– Да. Я ведьма. Но что же ты хочешь?

Он с усилием разогнал всё путанное и жуткое, роившееся в голове.

– Хочу, чтобы дома всё стало, как было. Я совсем не такое просил.

– Как же? Ты же хотел в Красной горке остаться и в армию не идти?

– Хотел.

– Хотел, чтобы тебя уважали в деревне и в расчёт принимали?

Яшка уныло согласился.

– От отца и брата не хотел зависеть, оглядываться на них?

– Да.

– У тебя всё это есть.

– Да, но не так же!

Лиза рассмеялась:

– Чтобы что-то получить – нужно что-то отдать.

Царапнула мысль, давно засевшая – и рассказ Лизы помог ей оформиться:

– Так ты, выходит, деду моему отомстить через меня решила, за то, что стало с деревней?

Лиза подняла брови.

– Если бы так – я ещё много лет назад могла б до него добраться. Знаю, ты не поймёшь, но нет для меня больше мести, малыш. Мне она ни к чему. Я должна заботиться о деревне – и я это делаю. К счастью, пока вокруг есть некрещёные души – у нас будет пища.

– Но для меня деревня изменилась только сейчас – выходит, я тебе помог?

– Помог. Хотя в первый раз, когда ты забрёл сюда, как и все, случайно, я тебя отметила для другого, но так, как сейчас, куда лучше. Обычной пищи нам тут с лихвой хватает, другое дело – душа христианская. И меченая притом: моя отметка с тобой и после крещения осталась, веры тебе не хватило её смыть. Так что ты все эти годы слышал, как Васильевское зовёт тебя, только без моей кости долго не мог найти дорогу. Защищало тебя кое-что, но в любой обороне есть брешь – вот и случай путь тебе приоткрыл.

«Моей кости»? Она так и сказала – «моей»?..

– Не стоит слишком много думать об этом, – велела Лиза.

Словно чужая рука прокралась в голову: поток мыслей прервался.

– Как ты сам убедился – наш уговор выполнен. Больше мы не можем быть друг другу полезны.

Он очнулся в сарае. Брат, запертый на ночь, смотрел, оскалившись, злым взрослым взглядом.

Яшка ощупал карман – кость исчезла.

Он понял, что больше не вернётся в Васильевское и никогда не увидит мёртвую ведьму. И понял, что любит её, как и прежде. Даже сейчас.

Травянистая

Трава на лесной поляне колола спину через рубашку, щекотала шею и руки. Дождя давно не было, но трава всё равно сырая. От земли? Говорят ведь – «мать сыра земля». Или речь не о том? Но искать в памяти – и даже додумывать – лень.

Солнце размаривало, грея веки. Перед закрытыми глазами розово.

Сонно трещали сверчки. Убаюкивала кукушка. Мошки прерывали полёт и садились на влажный лоб. Жуки прокладывали маршруты по открытым рукам – от пальцев к плечам. Кое-кто из них – исследователи, как видно – шли дальше, по шее и подбородку, забирались на щёки и норовили попасть в туннели ушей и носа. Сначала любопытство пресекалось, но потом слишком лениво стало даже для этого.

Трава колыхалась от ветра, шелестя колыбельную.

На грудь запрыгнул кот и начал переминаться – «месить тесто» – мурча.

– Рыжий… Уйди, – не просыпаясь до конца, буркнул Денис.

До чего он стал тяжеленный. И раньше килограммов шесть весил, а теперь и все десять.

– Мур. Мур! Мур! – мурчал кот.

Не ворковал утробно, а выговаривал, чётко произнося каждый звук – как будто человек передразнивал.

– Рыжий…

Что-то шершавое, тонкое, острое коснулась носа, затем и губ. Травинка. Но почему такая тёплая и влажная? И что она делает? Фу… Да это ж язык кота. Целоваться с ним совсем не хотелось.

– Да уходи ты!

Кот не слушал – и тяжелел. Вес на груди уже не давал дышать. Ещё немного – и Денис задохнётся.

Он тронул кота, собираясь стряхнуть – но рука коснулась не мохнатого мягкого бока, а кожистого и шершавого.

Денис распахнул глаза – и вот теперь-то дыхание и перехватило по-настоящему.

Существо на груди и в самом деле отчасти напоминало кота: формой головы, удлинённой мордой, острыми, широко расставленными ушами. Но шкура его была рыжеватой, пятнистой, змеиной. Длинный мощный хвост – именно он касался лица Дениса – как у ящерицы.

Глаза – жёлто-зелёные, травянистые, с вытянутыми на свету зрачками – большие, хищные. И притом – человеческие.

Что за невиданная дрянь!..

Денис просипел что-то – сам не знал, что. Существо клацнуло челюстями, показало мелкие