Олег Кожин - Темная сторона дороги Страница 12

Очень аккуратно Ивлев передвинул селектор коробки в положение «Р», отпустил педаль тормоза, заглушил двигатель и выдохнул. Пальцы подрагивали, но не слишком. Давненько, давненько, подумал он. А очко-то сыграло… Ивлев с облегчением рассмеялся. Все еще смеясь, он посмотрел на безобразный налет. Улыбка сползла с лица. Он прикоснулся пальцами к сиденью, ощущая слабую шероховатость, надавил. Велюр схватился коркой запекшейся крови, серая плесень присохла к свалявшимся ворсинкам.

Нет, не плесень. Ивлев провел рукой по пластику. Раздался неприятный шелестяще-скребущий звук. Слабый, но различимый. Ивлев отнял ладонь: в папиллярных линиях задержались мельчайшие крупинки вещества. Раньше, чем он сообразил, что делает, Ивлев поднес ладонь к лицу и лизнул пальцы. Горчит, хмыкнул он и тут же обругал себя. Идиот! Минут десять полоскал рот газировкой и плевал на обочину, в открытую дверь. Господи, какой же идиот! Травануться еще не хватало.

Он набрал в рот очередной глоток и принялся сосредоточенно булькать и швыркать. На ум пришло коротенькое слово: «Топляк». Оно всплыло на поверхность сознания мутным пузырем и лопнуло, распространяя зловоние.

Топляк, мать его!!!

Ночной кошмар перекупщика. Хуже всего! Полный, окончательный и бесповоротный пипец!

Ивлев поймал взглядом свое отражение в панорамном зеркале заднего вида: выпученные глаза и раздутые щеки. Портрет лоха. Анфас. Он с отвращением сплюнул воду. Пыль на обочине сворачивалась в темно-серые влажные шарики. Воздух над асфальтом дрожал, размывая горизонт вязкими струями.

Нет, подумал Ивлев, соваться к шурину с этой машиной нельзя. Затрахает потом, деньги назад потребует. Выход один — гнать на рынок и толкать по-быстрому. Чужаку. Лучше — слепому, глухому, с хроническим синуситом. Он зашвырнул пустую бутылку в кусты и закурил. Грязная вода снилась, вот…

Погоди-ка. Ну он-то не слепой, не глухой… Глядели же глазоньки. Ивлев бросил окурок.

Следующий час он потратил на поиски косвенных признаков «утопленника».

Запах. Основная примета. Сколько не суши, затхлость в салоне сохранится. Многие маскируют ее ароматизатарами, освежителями воздуха, но помогает это плохо. В этой машине ничего подобного не было. Ивлев сунул нос, куда только смог, и ничего не учуял — только велюр и пластик. Так, теперь разводы на обивке салона. У «утопленника» они смываются с трудом и не окончательно. Сантиметр за сантиметром Ивлев вновь облазил все внутри. Кроме налета на торпеде, который он смахнул влажной тряпкой, и побуревшего кровяного пятна на сиденье, ничего не нашел. Дьявол!

Он снова закурил. Если «утопленник» побывал у «рукастых» пацанов — он ничего не найдет. Это ясно. А что может вылезти через тысячу-другую километров пробега — неизвестно. Или через пять верст… М-да. В кузове полно скрытых полостей, которые нельзя осмотреть, а вода, ессно, проникает туда в легкую и вызывает скрытые очаги коррозии. В особенности соленая вода…

Покряхтывая, Ивлев заглянул под приборную панель, прекрасно осознавая тщету усилий. Ржавчина легко сгрызает металл в местах, обычно не подверженных воздействию влаги, антикор там другой, а то и вовсе нет, но разглядеть это можно, только все разобрав. Ивлев поднялся, отряхивая брючины. Что еще? Электрика?

Еще полчаса он нажимал все кнопки и дергал рычажки. Вглядывался в нишу приборной панели, включал и выключал кондиционер, мучил отопитель и вентилятор. Подержал ладонь над каждым дефлектором. Работало все: свет, датчики не пристегнутых ремней безопасности, подогрев сидений и зеркал, электрические регулировки, насосы омывателей и прочая и прочая… А чего он, собственно, хотел? Все это было проверено еще на «зеленке».

Он снова выбрался из машины. Подумал и присел перед передним бампером, всматриваясь в дефлекторы каждой фары по очереди. Вода оставляет на зеркальной поверхности заметные пятна и… Ничего, хотя сами фары явно не новые: он нашел парочку микроскопических сколов на поверхности рассеивателя.

Ивлев открыл капот. Масло в двигателе и коробке чистое, без следов эмульсии, но и не первой свежести. Он капнул на салфетку. Механических примесей не было. Японский бог! Сюда он тоже заглядывал. Но что тогда?! Ивлев забрался в машину, не испытывая облегчения. Пятно на сиденье притягивало взгляд, и он поставил сверху дорожную сумку. Посидел бездумно, барабаня указательными пальцами по ободу руля, очнулся: «Ну чего сидим? Кого ждем?»

В Тайшете он вновь позвонил домой. Никто не отвечал: ни жена, ни дети. Одно к одному. С тяжелым сердцем двинул к Красноярску. Телефон с поводком зарядника выглядывал из подстаканника, как тойтерьер.

Небо затянуло тучами. Шквалистый боковой ветер норовил столкнуть легкий «Vitz» с дороги. Ивлеву приходилось часто подруливать, но скорости он не снижал. Предплечья ныли от напряжения, немела шея. Темнело, ближний свет фар становился различим: светлое пятнышко бежало перед машиной по осевой. Ивлев не останавливался, курил на ходу, чего обычно никогда не делал, тем более в машине, предназначенной к продаже. Дважды пересекал ливневые дождевые полосы, там дворники едва справлялись с потоками воды, захлестывающими стекло. В салон тянуло сыростью, Ивлев мрачнел и ловил себя на том, что вспоминает, не случалось ли недавно на Востоке какого-нибудь цунами или урагана с красивым женским именем, почему-то непременно японским, ласковым и нежным, как название яхты, которую он видел в порту, — «Марико».

Ивлев прислушивался к урчанию двигателя, постукиваниям, бряканью. Морщины прорезали лоб, брови сдвинулись. Он не замечал напряжения, припоминая обрывки разговоров на «Зеленом углу»: может паром какой тонул, попадал в шторм?

«Vitz» гнал вперед, как заводная игрушка, расталкивая струи дождя покатым лбом. Ни одной фальшивой ноты в работе движка. Влажное шипение мягкой японской резины изредка прерывалось хлестким ударом воды под крыло. Даже стойка не докучала…

Перед Красноярском развиднелось, солнце брызнуло на мокрую дорогу ярко и весело, горстями разбрасывая по полотну ослепительных зайчиков. Ивлев опустил солнцезащитный козырек и надел очки. Пунктир на осевой бежал навстречу и продолжался длинными безответными гудками сигналов дозвона. У него вдруг возникло чувство, что он едет не туда. Не приближается к дому, а наоборот — уезжает от него назад, к океану. Он похлопал себя по щекам, с силой потер шею. Голеностоп правой ноги ныл, как больной зуб.

Город Ивлев проскочил, словно наскипидаренный. Вид Енисея, катившего свинцовые воды на север, внушал сумбурный безотчетный страх. Ивлев гнал машину за солнцем, словно надеялся догнать уходящий день. Ему казалось, что у него получится, но на выезде он попал в пробку. Черт! Сразу навалился вечерний зной. Километровая очередь автомобилей ворчала вхолостую и нервно завывала вентиляторами систем охлаждения. Особо хитрых и торопливых посылали долгими гудками. Воспаленные глазки стоп-сигналов вспыхивали злыми огнями. Опускались сумерки.