А.Р. Морлен - Сборник — Финт хвостом Страница 12

— Я огласил решение, — перебил ее судья. — У вас есть три дня, чтобы вернуть Тимми родителям, мисс Фаркхар. Дело закрыто.

Джейн сжала плечо Тимми. Ему это не понравилось. Ему не нравилось, как мать с отцом на него смотрят. Ему хотелось вернуться домой, к Мэриголд.

Этой ночью он взял ее с собой в библиотеку, где они устроились за диваном. Теперь Мэриголд позволяла ему брать себя на руки. Это было странное ощущение — нести такую тяжелую кошку, целиком сделанную из света. И еще она бледно светилась в темноте. В библиотеке было холодно — на ночь Джейн выключила обогреватель, — и пахло там, как не пахло больше нигде. Тимми нравился этот запах.

— Они сказали, что мне придется отсюда уехать, — сообщил он Мэриголд. — Вернуться к родителям.

— Я поеду с тобой, — сказала Мэриголд.

— Я знаю. Но мама снова меня ударит, и тогда мы опять убежим и отправимся в путь, и когда мы где-нибудь остановимся, отец найдет нас и побьет меня за то, что я снова не позаботился о маме.

— Но я буду с тобой, — сказала Мэриголд.

— Я знаю, — повторил Тимми несчастным голосом.

Только этого мало. Мэриголд уже мало. Как такое может быть?!

— Плохие мысли опять приходят, Мэриголд, — прошептал он. — Я хочу... — Он заплакал.

— Помнишь то хорошее чувство, когда ты разбил мою коробку? — спросила Мэриголд.

— Возьми меня с собой, в то безопасное место, Мэриголд! Забери меня от плохих мыслей!

— Я не могу, — вздохнула Мэриголд.

— Возьми меня в безопасное место в глубине твоих глаз!

— Я не могу. — Мэриголд взмахнула хвостом. — Но ты можешь, Тимми.

— Я боюсь, — всхлипнул он.

— Помнишь, как тебе было хорошо потом?

Мэриголд посмотрела на него. В темноте за диваном ее глаза были ярко-зелеными. И в глубине этих глаз Тимми снова увидел то доброе и безопасное место.

— Плохие мысли уже здесь, Мэриголд!

— Тебе нужна отдушина, — сказала Мэриголд голосом Джейн и вдруг заурчала, чего никогда прежде не делала. Ее урчание звучало почти как песенка. У этой песенки были слова,

слова Мэриголд, которые были правдой: «Рассерженный фермер обстриг им хвосты. Сказал: не со злости, а для красоты...»

Тимми прокрался на кухню. Ножи были на месте — остро заточенные ножи для отрезания хвостов наглым мышам. Он взял два, по одному в каждую руку, потому что теперь ему больше не надо было нести Мэриголд, она сама радостно бежала за ним. Тимми и Мэриголд спустились в подвал. Тимми не был здесь с той, первой недели, когда они приходили сюда с Джейн смотреть котят. Плохие мысли тяжело наваливались на него, и ему было больно от них — так же больно, как и тогда, когда его бил отец...

Коробка за печкой была пуста.

— Джейн отдала котят в хорошие руки, когда они подросли, — сказала Мэриголд. Тимми посмотрел на нее. На ее золотистой мордочке не отражалось вообще ничего. И это было невыносимо.

— Мэриголд, плохие мысли опять наступают. Я не могу их остановить, мне от них больно...

На этот раз Мэриголд ничего не ответила, и это было гораздо хуже, чем ее спокойный и равнодушный взгляд. Гораздо хуже. Тимми поднялся по лестнице, потом — еще по одной, ведущей к спальням на втором этаже.

Джейн спала на боку, ее рот был слегка приоткрыт. Она храпела. Без очков ее лицо выглядело каким-то пустым. От плохих мыслей Тимми было так больно, что он едва сдерживал крик.

Тимми поднял нож. Он смотрел на Джейн, храпящую с открытым ртом. Только она не храпела, а шла по полянке, держа Бутс в руках. «Тебе нравится Бутс? Она очень ласковая. Хочешь взять себе одного котенка? Насовсем? Хочешь еще один сандвич с арахисовым маслом, малыш?»

— Я не могу, — прошептал Тимми.

— Давай, Тимми, — сказала Мэриголд, на этот раз голосом матери, нетерпеливым и злым. Давай же, Тимми, какого черта... ты можешь хоть что-нибудь сделать правильно, маленький ты засранец...

Плохие мысли сжигали его изнутри. Кололи, били и жгли... и кровь, и мозги вытекают наружу... и у них больше нет рук... и их внутренности на полу... отрезать им головы разделочным ножом...

— Помнишь, как хорошо было в тот раз? — спросила Мэриголд. — Уже потом?

«Это тебе, — говорит Джейн. — Твоя мама сказала, что не разрешит тебе завести котенка и забрать его с собой, когда вы переедете в новый дом, так что я принесла тебе это. Вот здесь нажимаешь на кнопку...»

...«Рассерженный фермер обстриг им хвосты. Сказал: не со злости, а для красоты...»

И тогда Тимми увидел...

Оно было здесь, в глазах Мэриголд. Когда он сломал ее коробку, это было хорошо. Это была отдушина, это было спасение... Это был путь к Мэриголд, которая всегда будет рядом, и никогда не покинет его, и никогда не ударит, не причинит ему боль и не позволит, чтобы ему причинили боль нехорошие мысли. Отдушина — это путь в безопасное место в глубине глаз Мэриголд, просто плохие мысли пытались сбить его с толку, потому что они плохие. Он сломал коробку Мэриголд, но этим он только освободил ее. Освободил, чтобы она могла показать Тимми то безопасное место, куда никогда не проникнут плохие мысли... никогда-никогда...

— Спасибо, — сказал Тимми. Он сказал это вслух и поднес острый нож себе к горлу. Мэриголд улыбнулась. Тимми с силой вонзил нож куда нужно и услышал крик. Кто-то кричал, и не один человек, а двое. Но это было уже не важно, потому что теперь ему больше уже никогда не придется слышать, как кто-то кричит, и плохие мысли ушли, и он все же добрался до безопасного места в глубине глаз Мэриголд; до того места, где мыши гоняются за фермеровой женой, где Бутс и ее котята всегда будут вместе, и, конечно, там будет и Мэриголд, его кошка... его кошка; до того места, которое он создал сам, потому что никто не смог бы создать его для него. Безопасное место. Отдушина Мэриголд.

Сьюзан Вейд — БЕЛАЯ ЛАНЬЯ. ЧЕРНАЯ ПЕШКА

Впервые Эллиот Франклин заметил странное поведение кошек спустя неделю после того, как его жена забрала дочь и уехала к своим родителям в Даллас.

— До конца лета, — сказала Рита. — Так что Анна сможет брать уроки танцев у мадам Дюпри. Здешняя студия не приносит ей ничего хорошего — даже ты это видишь.

Эллиот не видел в Танцевальной школе-театре ничего дурного. В особенности в возрасте Анни. Танцевальная школа не была очень уж важна для Анни, но он знал, что положение не улучшится, если он скажет об этом Рите. Так что он удовольствовался уверениями Анни, что, само собой, она умеет сама звонить по межгороду и что, само собой, она помнит его рабочий номер.

— И кроме того, это двенадцатая станция пожарного департамента Остина, — добавила она, — так что я смогу узнать номер в справочнике, если я его забуду. Чего я не сделаю.