Альфред Бестер - Ад – это вечность Страница 12

Она машинально кивнула и встала, беззаботно макая спускающуюся до полу рубашку в кровь. У кабинета Пила она осторожно поворачивала дверную ручку, пока еле слышный щелчок не подсказал ей, что дверь открыта. Она толкнула дверь. Створка широко распахнулась, открывая полутемный кабинет мужа. Перед высоким занавешенным окном стоял стол, и за ним, спиной к вошедшим, сидел Пил. Он склонился над свечой, лампой или каким-то светильником, обрамлявшим его тело ореолом лучей. Он не шевелился.

Сидра пошла на цыпочках, затем остановилась. Эрдис приложил палец к губам и двинулся неслышно, как кот, к остывшему камину, где взял тяжелую бронзовую кочергу. Вернувшись к Сидре, он протянул ей кочергу. Ее пальцы стиснули холодную металлическую ручку так, словно были рождены для убийства.

Вопреки тому, что побудило ее пройти вперед и поднять кочергу над головой Пила, что-то слабое и уставшее внутри нее кричало и молило, стонало и хныкало, как больной ребенок. Как всплеск воды, последние капли ее хладнокровия затрепетали, прежде чем исчезнуть совсем.

Затем Эрдис коснулся ее. Его пальцы чуть надавили ей на спину и это прикосновение потрясло ее позвоночник. Не помня себя от ненависти, гнева и жгучей мстительности, она еще выше подняла кочергу и опустила на неподвижную голову мужа.

В комнате грянул беззвучный взрыв. Замигали лампы, замельтешили тени. Сидра безжалостно била и пинала тело, сползающее со стула на пол. Она била и била его, дыхание ее истерически свистело, пока голова мужа не превратилась в разможженную, кровавую, бесформенную массу. Только тогда она выронила кочергу и повернулась на каблуках.

Эрдис встал на колени возле трупа, перевернул его.

– Все в порядке, он мертв. Об этом моменте вы и молили, Сидра. Вы свободны!

Она с ужасом глянула вниз. С покрасневшего ковра на нее тупо уставилось лицо трупа. Оно выглядело нарисованным, с подтянутыми чертами, угольно-черными глазами, угольно-черными волосами, окунувшимися во что-то коричневатое. Она застонала, когда осознание содеянного коснулось ее.

– Сидра Пил, – сказал труп, – в человеке, которого ты убила, ты убила себя – свою лучшую часть.

– О-о-ой! – закричала она и обхватила себя руками, зашатавшись от горя.

– Посмотри на меня, – сказал труп. – С моей смертью ты разрушила узы, чтобы тут же найти другие.

И она знала это. Она поняла. Все еще покачиваясь и стеная в нескончаемой муке, она увидела, как Эрдис поднялся с колен и пошел к ней с протянутыми руками. Глаза его сверкали и превратились в ужасные омуты, протянутые руки были отзвуком ее собственной неутоленной страсти, желания обнять ее. И только обнявшись, она поняла, что теперь не убежать – не уйти от собственного вожделения, что будет вечно с ней.

И вечно будет таким прекрасный новый мир Сидры. 

4

После того, как другие прошли через завесу, Кристиан Брафф задержался в убежище. Он закурил еще одну сигарету, симулируя полное самообладание, выкинул спичку и сказал:

– Э-э... мистер Существо?

– Что, мистер Брафф?

Брафф не мог удержаться от быстрого взгляда в сторону звучащего из пустоты голоса.

– Я... Ну, я просто остался поболтать.

– Я так и думал, мистер Брафф.

– Думали?

– Ваша ненасытная жажда свежего материала не тайна для меня.

– О! – Брафф нервно оглянулся. – Понятно.

– Но нет причин для тревоги. Нас здесь никто не подслушает. Ваша маскировка останется нераскрытой.

– Маскировка?!

– Вы же не дурной человек, мистер Брафф. Вы никогда не принадлежали к обществу убежища Саттон.

Брафф сардонически рассмеялся.

– Не стоит притворяться передо мной, – дружелюбно продолжал голос. – Я знаю, россказни о ваших плагиатах просто очередная небылица плодотворного воображения Кристиана Браффа.

– Вы знаете?

– Конечно. Вы создали эту легенду, чтобы быть вхожим в убежище. Много лет вы играли роль лживого негодяя, хотя временами кровь стыла у вас в жилах.

– И вы знаете, зачем я это делал?

– Конечно. Фактически, мистер Брафф, я знаю почти все, но признаю, что одно смущает меня.

– Что именно?

– Ну, имея такую жажду свежего материала, почему вы не довольствовались работой, подобно другим авторам, с которыми я знаком? К чему безумная жажда уникального материала... абсолютно нетронутой области? Почему вы хотели заплатить столь горькую и непомерную цену за несколько унций новизны?

– Почему? – Брафф окутался дымом и процедил сквозь зубы: – Вы бы поняли, если бы были человеком. Я не обманываюсь в этом?..

– На этот вопрос не может быть ответа.

– Тогда я скажу вам, почему. Есть то, что мучает меня всю жизнь. Мое воображение.

– А-а... Воображение!

– Если воображение слабое, человек всегда может найти мир глубоким и полным бесконечных чудес, местом многочисленных восторгов. Но если воображение сильное, крепкое, неустанное, он обнаружит мир очень жалким... тусклым, не считая чудес, которые создал он сам.

– Воображаемых чудес.

– Для кого? Только не для меня, мой невидимый друг. Человек – ничтожное существо, рожденное с воображением богов и созданное когда-то из глиняного шарика и слюны. Во мне уникальная личность, мучительный стон безвременного духа... И все это богатство завернуто в пакет из быстро снашивающейся кожи!

– Личность... – задумчиво пробормотал голос. – Это нечто такое, чего, увы, никто из нас не понимает. Нигде во всей известной вселенной нельзя найти ее, кроме как на этой планете, мистер Брафф. Иногда это пугает меня и убеждает, что ваша раса будет... – Голос резко оборвался.

– Чем будет? – быстро спросил Брафф.

Существо проигнорировало его.

– Будете выбирать другую реальность в вашей вселенной или удовлетворитесь тем, что уже имеете? Я могу предложить вам миры огромные и крошечные, великие создания, сотрясающие пространство и наполняющие пустоту громами, крошечные существа, очаровательные и совершенные, общающиеся напрямую мыслями. Вас интересует страх? Могу дать вам содрогающую реальность. Боль? Муки? Любые чувства? Назовите одно, несколько, все вместе. Я сформирую реальность, превосходящую даже те гигантские концепции, что являются неотъемлемо вашими.

– Нет, – ответил, наконец, Брафф. – Чувства лишь чувства, со временем они надоедают. Вы не сможете удовлетворить воображение, что вспенивает мир все в новых формах и вкусах.

– Тогда могу предложить вам миры со сверхизмерениями, которые ошеломят ваше воображение. Я знаю систему, что будет вечно развлекать вас своим несоответствием... Там, если вы печалитесь, то чешете ухо или его эквивалент, если влюбляетесь, то пьете фруктовый напиток, а если умираете, то разражаетесь хохотом... Я видел измерение, где человек может наверняка совершить невозможное, где остряки ежедневно состязаются в составлении живых парадоксов и где подвиг превращается в так называемую «косность». Хотите испробовать эмоции в классическом исполнении? Я могу доставить вас в мир n-измерений, где вы можете испытать интригующие нюансы двадцати семи основных эмоций – записанных, конечно – и дойти до их комбинаций и скрещиваний. Математически это выглядит так: 27 x 1027 степени. Представляете, какое вы получите наслаждение?