Дмитрий Глебов - Черный троллейбус Страница 12

Пока Масякин обдумывал дальнейшие перспективы, Ленг-вард Захарович уже разделался с пуговицами и распахнул хлопковую рубаху. На его груди среди серебристых волос произрастали золотистые, размером почти с кулак, плоды воздушной кукурузы. Масякин о них много слышал, но всегда стеснялся попросить старшего товарища, чтобы показал.

— Нам не нужна закуска, — подтвердил пожилой ученый. — И она у нас есть! Только синенькие не бери. Бери те, что желтые. Синенькие даже задевать опасно.

Сперва Масякин конфузился срывать кукурузу с тела своего коллеги. Боялся того и гляди нанести ему какой-то ущерб. Вдруг кровь потечет на месте срыва, и ее будет уже не остановить? Вдруг он случайно до синенького дотронется, и тоже что-нибудь непредвиденное произойдет? Видя его смущение, Ленгвард Захарович сам сорвал плод и щедрым жестом протянул Масякину.

— Угощайся, — ласково скомандовал он.

Масякин угостился, но только после того, как для смелости опрокинул граммов пятьдесят. Кукурузный плод приятно хрустел на зубах и походил на чипсы со вкусом бекона.

— Одного, Масякин, понять не могу, — разоткровенничался Ленгвард Захарович. — К чему ты всякой ерундой занимаешься, вместо того, чтобы нормальное что-нибудь исследовать... Шел бы тогда уж ко мне, помощником. Знаешь, какую карьеру на этих малютках можно сделать, — здесь Ленгвард Захарович с гордостью указал пальцем на свои кукурузные наросты. — Я у тех, что синенькие, открыл просто поразительные свойства. Понимаешь, когда они отделены от тела, спустя десять секунд. Впрочем, пока не будем об этом. Боюсь сглазить. Так что, пойдешь ко мне помощником?

— Спасибо за предложение, — сказал Масякин, с грустью припомнив, как его не взяли в США. — Я подумаю.

В Мудров Масякина тоже не сразу взяли из-за его темы, хоть и испытывали нужду в молодых талантах. Он все-таки изловчился и убедил комиссию, что пригодится отечеству.

Все разноцветные графики и диаграммы в его презентации явно указывали на то, что благодаря исследованию детского восприятия героев мультфильмов наша анимационная промышленность может оставить Дисней далеко позади. Сколько денег принесет мировой прокат — отдельная песня. Даже не песня, а конкретно гимн. Гимн поднимающейся с колен Родины. Продолжительные несмолкающие аплодисменты.

У приятелей Масякина всегда отлично получалось с кем-то выгодно выпивать, сам же он никогда не мог этого провернуть. Когда-то пытался вот так же сблизиться с замдекана, куда более влиятельным на факультете, чем сам декан.

В итоге поссорился с ним и подрался. Замдекана оказался мужиком мощным, и Масякин месяц читал студентам лекции с фонарем под глазом. А тут вроде и не планировал ничего подобного, а предложение от Ленгварда Захаровича поступило такое, что грех его упускать. Масякин даже протрезвел на радостях. А «я подумаю» сказал, только чтобы смотреться выгодней.

6. Новый Мудров

Когда Ленгвард Захарович ушел домой, Масякин поплелся в свою лабораторию спать. Той ночью ему не снились толстые аппетитные девки на фоне звезд, а снилось ему, как президент вручает ему и Ленгварду Захаровичу госпремию за их извращения с кукурузой.

В ту же самую ночь Ленгвард Захарович, локомотив мася-кинских грез, так и не дошел до своего спального комплекса. Ему оставалось пройти еще метров двадцать, как вдруг у цветущего куста сирени он услышал чарующей красоты звук, манивший его совсем в другую сторону. Здесь может возникнуть вопрос: как могла цвести сирень в Мудрове, если из прошлой главы внимательному читателю ясно, что дело происходит в самом начале весны?

Все потому, что Мудров неустанно обогревался подземными батареями, и не только ими. Это было сделано для того, чтобы в иннограде всегда сохранялась одна и та же погода, сравнимая либо с поздней весной, либо с ранним летом.

На улицах Мудрова повсюду росли пальмы и комнатные растения, прямо как в Майами. Если и лил дождик, то только грибной, освежающий и приятный. Здешняя погода сама по себе была смелым экспериментом еще одной группы ученых. И эксперимент этот проходил куда удачнее, чем у тех, кто занимался таблетками для похудения.

Ввести аналогичную погодную систему в первопрестольной планировалось в следующем году. Но в данный момент все ученые, услышавшие загадочный звук, безвольными зомбака-ми устремились к его источнику. Иногда они спотыкались и падали, с трудом поднимались и продолжали свой путь. У многих по подбородку стекала слюна.

В звуконепроницаемой лаборатории Масякин мирно сопел всю ночь. Если не считать трех случаев пробуждения, когда он на пару минут присасывался к полуторалитровым «Ессентукам».

Масякин вновь засыпал и видел следующий сон, слаще прежнего. Чернокожий американский президент-гей встречается персонально с ним во время своего визита в Москву.

— Зачем тебе эта Рашка, — широко улыбается негр-гомосек. — Перебирайся-ка лучше к нам. У нас весело. Бритни Спирс недавно выписали из больницы после очередного передоза. Ей нужен мужик, чтобы держал ее в строгости. Или тебе мулатки больше нравятся?

— Я подумаю, — невпопад, но кокетливо отвечает Масякин.

Масякин видел счастливые сны и не знал, что в это самое время в недрах одного из научных комплексов старого Мудро-ва в муках рождался Мудров новый, — редкостный мутант и уродец.

Новорожденный Мудров тут же почувствовал присутствие внутри себя непрошеных глистов. Чтобы проверить, что это за червячки, он отправил своих разведчиков. Считается, что разведчики — это глаза и уши тех, кто послал их на задание.

В данном случае разведчики были только глазами. Правда, при этом совсем не простыми глазами. Обладающими не только замечательным зрением, но и абсолютным музыкальным слухом.

7. Злое утро, Масякин

Проснулся Масякин часов в девять утра от того, что кто-то гладил его по щекам. Это как раз и был разведчик — гигантских размеров глазное яблоко. Поначалу Масякин подумал, что спятил, и успокоился.

Его любимый дедушка, похожий на Ленгварда Захаровича, в свое время лежал в психушке. Так что Масякин не видел в этом ничего предосудительного. Часто навещал его в детстве. Медсестры были очень ласковы с маленьким Масякиным — поили чаем с печенюшками и глазированным зефиром.

Глаз-шпион был огромным в сравнении с обычным глазом, величиной со среднюю кошачью голову. Передвигался он на двух рядах лапок-ресничек, довольно толстых и мохнатых, отчего напоминал какого-то ядовитого паука. В том, что глаз ядовитый, сомневаться не приходилось, — кислотно-зеленая окраска «белка» не оставляла вопросов. Зрачок у глаза был ярко-красный, овальной формы, а радужка желтая, вся в бурых пятнышках.