Кассандра Клэр - Лорд Теней Страница 13

Эмма встала. Ей хотелось положить руку Клэри на плечо, но что-то ее удерживало. Это была не Клэри – не та девушка, что утешала ее после смерти родителей. Это была Клэри, которая вошла в Эдом, обитель демонов, и убила Себастьяна Моргенштерна. Клэри, стоявшая лицом к лицу с Разиэлем.

– Знание о чем?

– Что я умру, – сказала Клэри. – И у меня осталось не так много времени. Это будет скоро.

– Это из-за вашей миссии? Ты думаешь, с тобой что-то случится?

– Нет… нет, ничего такого, – ответила Клэри. – Трудно объяснить. Я знаю, что это случится, но не знаю, когда или как.

– Все боятся смерти, – сказала Эмма.

– Не все, – возразила Клэри, – и я ее не боюсь. Но я боюсь оставить Джейса. Боюсь того, что с ним станет. И я думаю, что если мы поженимся, ему будет еще хуже. Брак… многое меняет. Это ведь обещание остаться с человеком. Но я не смогу пообещать остаться надолго… – Она опустила глаза. – Понимаю, похоже на бред. Но я знаю то, что знаю.

Последовало долгое молчание. В тишине у них под ногами шумел океан, пел ветер в пустыне.

– Ты ему сказала? – спросила Эмма.

– Я не говорила никому, кроме тебя. – Клэри обернулась и с беспокойством на нее поглядела. – Я прошу тебя об услуге. О крупной. – Она набрала воздуха в грудь. – Если я действительно умру, скажи им, Джейсу и остальным, что я знала. Я знала, что умру, и не боялась. Скажи Джейсу, что я отказалась выйти за него именно поэтому.

– Я… но почему я?

– Ты единственный человек, кому я могу это рассказать и не получить в ответ истерику – или заявление, что у меня нервный срыв и мне надо к психотерапевту. Саймон бы именно так и сказал. – Глаза Клэри подозрительно блеснули, когда она упомянула своего парабатая. – И я тебе доверяю, Эмма.

– Я это сделаю, – сказала Эмма. – И конечно, ты можешь мне верить, я никому не скажу, но…

– Я верю, что ты сохранишь мою тайну, – перебила ее Клэри. – Во снах я вижу тебя с Кортаной в руке. – Она приподнялась на цыпочки и поцеловала Эмму в лоб, почти по-матерински. – Я верю, что ты всегда будешь бороться, Эмма. Я верю, что ты никогда не сдашься.

Кит заметил, что костяшки у него окровавлены, только когда они сели в машину. Когда он ударил по вывеске, то не почувствовал боли. Зато почувствовал сейчас.

Джулиан, который был уже готов завести мотор, заколебался.

– Я мог бы тебя вылечить, – сказал он. – С помощью ираци.

– С помощью чего?

– Это целебная руна, – объяснил Джулиан. – Одна из самых мягких. Как раз разумно будет, если ты начнешь с нее.

У Кита в голове промелькнула тысяча язвительных реплик, но он слишком устал, чтобы произнести их вслух.

– Не тыкай в меня этими вашими волшебными палочками, – буркнул он. – Я просто хочу… – Он чуть было не сказал «домой». – …обратно.

Пока они ехали, Кит молчал и смотрел в окно. Шоссе было почти пустым, серое и безлюдное. Мимо промелькнули дорожные указатели Креншоу и Фэрфакса. Это был не прекрасный Лос-Анджелес пляжей, особняков и зеленых лужаек. То был Лос-Анджелес потрескавшихся тротуаров, увядающих деревьев и неба, свинцового от смога.

Эти места всегда были Киту домом, но сейчас он смотрел на них отстраненно, словно Сумеречные охотники уже втягивали его на свою странную орбиту, прочь от всего, что он знал раньше.

– Что со мной будет? – вдруг прервал он молчание.

– Что? – Джулиан скривился, взглянув на пробку в зеркале заднего вида. Кит видел его сине-зеленые глаза, почти отвратительные в своей необычности. Кажется, у всех Блэкторнов, кроме Тая, глаза были такие (в случае с Марком – один глаз).

– Выходит, Джейс – моя настоящая семья, – сказал Кит. – Но я не могу жить с ним, потому что он со своей красоткой отправляется на какое-то там секретное задание.

– Яблочко от яблони Эрондейлов падает недалеко, – пробормотал Джулиан.

– Что?

– Ее зовут Клэри. Но, в общих чертах, ты прав. Прямо сейчас он забрать тебя не может. Это сделаем мы. И это не проблема. Сумеречные охотники дают приют Сумеречным охотникам. Мы так устроены.

– Ты правда считаешь, что это хорошая мысль? – спросил Кит. – В смысле, у тебя там и так полный дурдом, один только дядюшка-агорафоб да странный братец чего стоят.

Джулиан крепче стиснул руль, но сказал только:

– Тай не странный.

– Я про Марка, – сказал Кит. Последовала странная пауза. – Тай не странный, – добавил Кит, – он просто аутичный.

Пауза продолжилась. Кит даже задумался, не обидел ли он Джулиана.

– Да это фигня, – сказал он наконец. – Когда я еще ходил в школу для простецов, я знавал там ребят из спектра. У Тая есть с ними кое-что общее.

– Какого спектра? – не понял Джулиан.

Кит удивленно посмотрел на него.

– Ты что, правда не понимаешь, о чем я?

Джулиан покачал головой:

– Ты, может, не заметил, но мы не особо погружены в культуру простецов.

– Это не культура простецов. Это… нейробиология. Наука. Медицина. У вас что, и рентгена нет? Антибиотиков?

– Нет, – сказал Джулиан. – Для мелочей, вроде головной боли, есть исцеляющие руны. Для более серьезных вещей – Безмолвные Братья. Медицина простецов у нас под строжайшим запретом. Но если есть то, что мне, по-твоему, следует знать о Тае…

Порой Кит хотел ненавидеть Джулиана, просто страстно этого желал. Джулиан обожал правила. Он казался несгибаемым, раздражающе невозмутимым и бесстрастным, именно таким, каким, судя по рассказам, должны быть Сумеречные охотники. Только вот на самом деле он таким не был. Нескрываемая любовь, с которой Джулиан произносил имя брата, его выдавала.

Кит внезапно напрягся. Недавний разговор с Джейсом отчасти унял тревогу, терзавшую его со времени смерти отца. Джейс представил все в таком виде, словно все еще может стать простым. Словно они все еще живут в мире, где можно положиться на удачу и ждать.

Теперь же, глядя на тянувшееся впереди серое шоссе, он думал: как ему вообще могло прийти в голову, что он сумеет выжить в мире, где все, что он знал, считается дурным знанием, а все его ценности (уж какие были, учитывая, что прививал их ему отец – человек по кличке «Грач-Рвач»), переворачивались с ног на голову.

В мире, где держаться тех, к кому манил его голос крови, означало навлечь на себя ненависть тех, с кем он вырос.

– Неважно, – сказал он. – Я ничего не собирался говорить про Тая. Так, бессмысленная простецовая фигня.

– Кит, мне жаль, – произнес Джулиан. Они уже выехали на прибрежное шоссе. Вдали виднелся океан, высоко стоявшая полная луна отбрасывала на воду безупречно белую дорожку. – Я имею в виду то, что случилось на базаре.

– Они меня теперь ненавидят, – проговорил Кит. – Все, кого я знал.

– Нет, – сказал Джулиан. – Они тебя боятся. Это не одно и то же.

Может, и так, подумал Кит. Но пока что он вовсе не был уверен, что тут есть какая-то разница.

4

Дикий сон

Кристина стояла на вершине холма, где когда-то был дом Малкольма Фейда, и смотрела на развалины.

Малкольм Фейд… Она не знала его так, как Блэкторны. Он был им другом, или, во всяком случае, они так думали, на протяжении пяти лет, и жил в нескольких километрах от них во внушительном особняке из стали и стекла, на безводных холмах Малибу. Кристина бывала здесь однажды вместе с Дианой, и Малкольм покорил ее своим чувством юмора и простым обхождением и приветливостью. Она даже пожалела, что верховный колдун Мехико не кто-то вроде Малкольма – моложавого и симпатичного, а ворчливая старуха с ушами нетопыря, которая жила прямо в Линкольн-Парке[12].

Потом оказалось, что Малкольм – убийца, и все развалилось на куски. Ложь была разоблачена, их вера в него – разбита, безопасность Тавви оказалась под угрозой – пока они не сумели его вызволить, а Эмма не избавилась от Малкольма, пронзив его мечом.

Снизу, с шоссе, доносился шум машин. Чтобы сюда попасть, пришлось карабкаться по холму, и Кристина вспотела, вся кожа зудела. Клэри Фэйрчайлд стояла на груде строительного мусора, который некогда был домом Малкольма, и держала в руках странный предмет, похожий на гибрид клинка серафимов и металлоискателя. Марк, Джулиан и Эмма разбрелись по руинам и рылись в стекле и искореженном металле.

Джейс предпочел провести день с Китом в тренировочном классе Института. Кристину это восхитило. Ее воспитывали в убеждении, что нет ничего важнее семьи, а Кит и Джейс были последними живыми Сумеречными охотниками от крови Эрондейлов. К тому же, Киту нужны были друзья. Он был странным ребенком, еще слишком маленьким, чтобы считаться красивым, но его большие голубые глаза внушали желание довериться ему – даже если он в этот момент как раз обчищал ваш кошелек. Была в нем искорка озорства, напоминавшая ту, что горела в Хайме, лучшем друге детства Кристины. И эта искра с легкостью могла разжечь преступный огонь.

– ¿En que piensas?[13] – спросил подошедший к ней со спины Диего. Он был в джинсах и рабочих ботинках. И прицепил значок Центуриона на свою совершенно обычную черную футболку. Кристина и рада была бы не раздражаться, но ничего не могла с собой поделать.