Роберт МакКаммон - Жизнь мальчишки. Том 1. Страница 13

— Я смотаюсь за попкорном, — объявил Бен. — Кому-нибудь еще что-нибудь надо? — Мы отказались, и он в одиночку стал пробираться по хрустящему и шуршащему проходу кинотеатра. Титры закончились, фильм начался. Бен возвратился с пакетом, полным жареного попкорна, как раз к тому моменту, когда герой фильма увидел что-то в свой телескоп, какой-то предмет, который проносился в ночном штормовом небе там, куда он нацелил свою трубу. Летающее блюдце, приземлившееся как раз позади его дома. Обычно по субботам толпа орала и смеялась, неотрывно глядя на экран, на котором происходила какая-нибудь месиловка, но на этот раз вид зловещей тарелки заставил всех присутствовавших в зале затаить дыхание и замолчать. Помнится, что в течение полутора часов вся наша киноконцессия сидела без всякого движения и выкриков, хотя нашлись ребята, которые покинули свои места и стали пробираться к дневному свету. Мальчишка из фильма не смог никого убедить в том, что видел летающую тарелку, и ему пришлось наблюдать в телескоп за тем, как один из полицейских был засосан с вихрем песка в нечто, что казалось гротесковым самым обычным пылесосом. А потом этот же полицейский пришел в дом к мальчику, чтобы убедить его, что, само собой разумеется, никакая тарелка нигде не приземлялась. Никто ведь не видел, как она приземлилась, кроме самого мальчика? Но полицейский вел себя.., ну.., забавно. Словно он был роботом, и его глаза выглядели абсолютно безжизненными на бледном лице. Мальчик заметил жутковатую Х-образную рану сзади на его шее. Полицейский, который до прогулки по пескам был весельчаком, теперь даже не улыбался. Он изменился. Х-образная рана стала появляться и на других шеях, и никто не верил мальчику. Он пытался убедить своих родителей, что гнездо марсиан на Земле находится как раз позади их дома, и его родители вышли посмотреть на это своими глазами. Бен совершенно забыл о пакете с попкорном, который держал в руке. Джонни сидел так, что колени его были прижаты к груди. Я, казалось, не смог бы даже выдохнуть от напряжения. О, дурачок ты, дурачок, так назвали его мрачные неулыбчивые родители, когда вернулись обратно домой. Там нет ничего необычного. Ничего. Все прекрасно, все в порядке. Пойдем с нами, сам отведи нас туда, где, по твоим словам, приземлилась летающая тарелка. Покажи нам, что ты не глупый парень, покажи нам это.

— Не ходи, — внезапно зашептал Бен. — Не ходи туда, не ходи! — я слышал, как его ногти царапали ручки кресла. Мальчик побежал. Прочь от дома, прочь от мрачных чужаков. Куда бы он ни смотрел, везде он замечал на шеях у людей Х-образные раны. Даже шеф полиции имел такую же рану на шее. Люди, как мальчику довелось узнать, неожиданно изменились, они хотели удержать его, чтобы его собственные родители поймали его. Глупый, глупый мальчишка, говорили они ему. Марсиане высадились на землю, чтобы покорить мир? Ну разве кто-то поверит в такую историю? В конце этого ужастика армия добралась наконец до сот, которые марсиане вырыли под землей. У марсиан была машина, с помощью которой они вырезали метку на шее у людей и превращали их в существа, подобные марсианам. Вождь марсиан, у которого голова напоминала стеклянную чашу с щупальцами, выглядел так, словно только что выпал из перегнивателя. Мальчик и армия стали бороться против марсиан, которые передвигались по туннелю с трудом, словно бы непривычные к более сильной гравитации. В результате столкновения между адскими машинами марсиан и армейскими танками земля стала раскалываться и… .., и мальчик проснулся. Сон, сказал ему его отец. Мама улыбнулась ему. Сон. Нечего бояться. Спи спокойно. Всего лишь плохой-плохой сон… А потом мальчик поднялся наверх, в темноту, посмотрел в свой телескоп и увидел летающую тарелку, приземлявшуюся на песчаный холм позади его дома, спускаясь со штормового ночного неба. “Конец”? Включили свет. Субботний вечер фильмов закончился.

— Что с ними случилось? — услышал я голос мистера Стиллко, управляющего кинотеатра “Лирик”, который обращался к билетерам, когда мы выходили из зала. — Почему они сидели спокойно? У полнейшего ужаса голоса нет. Кое-как нам удалось оседлать свои велики и начать крутить педали. Некоторые ребята направились домой пешком, некоторые стали дожидаться своих родителей, которые должны были забрать их от кинотеатра. Все мы были взаимно связаны тем, что нам только что довелось увидеть, и когда Бен, Джонни и я остановились у заправочной станции на Риджтон-стрит, чтобы подкачать шины на велосипеде Джонни, я заметил, что Бен искоса поглядывал на шею мистера Вайта, на которой шелушилась обгоревшая на солнце кожа. Мы разделились на углу Боннер и Хиллтоп-стрит. Джонни зарулил домой, Бен короткими ногами крутил педали своего велика, а я боролся с ржавой цепью за каждый фут пути. Мой велик уже отжил свои лучшие дни. Он был старым уже тогда, когда попал ко мне, купленный на каком-то блошином рынке. Я постоянно просил, чтобы мне купили новый, однако отец говорил, что я мог бы делать все то же самое, что делал, и вообще без всякого велосипеда. С деньгами у нас в то время было трудно, поэтому даже субботние походы в кино считались роскошью. Я узнал об этом чуточку позже, но субботы были теми немногими днями, когда родители могли без меня обсудить то, что происходит вокруг, а кроме того, спокойно заняться и каким-нибудь другим, более сокровенным делом, которым никогда не занимались в моем присутствии.

— Повеселился? — спросила мама, когда я вошел в дом, немного поиграв с Рибелем.

— Да, мам, — ответил я. — Фильм про Тарзана был просто класс…

— А разве показывали не два фильма? — поинтересовался отец, который сидел на софе, положив ногу на ногу. По телевизору шла показательная бейсбольная игра; как раз начинался бейсбольный сезон.

— Да, мистер, — я проследовал мимо него на кухню, чтобы разжиться там яблоком.

— Хорошо, а о чем был второй фильм?

— А.., так, ни о чем, — ответил я. Родители умеют почувствовать подвох быстрее, чем голодный кот способен учуять мышь. Они позволили мне взять яблоко, помыть его под краном, вытереть, а потом принести его в большую комнату. Они позволили мне погрузить свои зубы в яблочную мякоть, но потом отец оторвал взгляд от нашего “Зенита” и спросил:

— Так что с тобой, сын? Я захрустел яблоком. Мама села рядом с отцом, их глаза пристально изучали меня.

— Мистер? — переспросил я недоуменно.

— Каждую субботу тебя буквально разрывает на части от желания показать нам, как все происходило в кино, рассказать, о чем были фильмы. Нам с трудом удавалось остановить тебя от подробного показа фильма в ролях сцена за сценой. Так что с тобой произошло сегодня?

— Э-э… Думаю, я… Ну, точно не знаю…