Алексей Атеев - Загадка старого кладбища Страница 13

— Бросьте! — сердито возразил Митя. — Валентина Сергеевна, возможно, и ошиблась, но я-то был в трезвом уме. Пойдемте, покажу вам место раскопок.

Он быстро зашагал среди надгробий. Следом за ним двинулся и Забалуев.

Петухова плелась за ними и чувствовала себя последней дурой.

Казалось бы, радоваться надо. Все оказалось просто дурным сном. Однако сердце подсказывало: не все здесь так просто…

Товарищи ее были уже довольно далеко. Они остановились и, оживленно жестикулируя, о чем-то спорили. Нехотя подошла к ним и она.

Первое, что увидела, был памятник, та самая полуразбитая дорическая колонна. Под ней, как свидетельствовала надпись, покоилась девица Дарья Сергеевна Сурина.

— Ну вот, убедились, Валентина Сергеевна? — Забалуев показал рукой на могильную насыпь. — Никаких следов раскопок. Плита на месте, да вы посмотрите, ведь никаких следов!

— Прошло несколько лет. — хмуро заметил Митя.

— Каких лет?! — Забалуев язвительно усмехнулся. — Здесь ничего не изменилось с момента погребения. Вы, помнится, сказали, что оставили могилу открытой?

— Ее могли и закопать.

— И не оставить никаких следов? Помилуйте. Неужто предо мной краевед и археолог?

— Так вы хотите сказать, что я все выдумал? — Лицо Мити покрылось красными пятнами.

— Успокойтесь, голубчик. Я ничего не утверждаю, но факты…

— А имя на памятнике?

— Ну, имя… Его вы могли прочитать в книге Кокуева, а что вы здесь бывали и раньше, я не сомневаюсь.

— Ладно, идемте назад, — махнул рукой Митя. — Может быть, это и к лучшему. Во всяком случае, ничего не нужно объяснять, да и Валентине Сергеевне, как выяснилось, ничего не угрожает.

— Я устала, — жалобно проговорила Петухова. Чувство опасности не только не покинуло ее — напротив, стало сильнее. Что-то тут не так. — Давайте передохнем.

— Конечно-конечно, — подхватил Забалуев. — Передохнуть нужно обязательно. Да и перекусить не мешало бы.

Он один сохранял спокойствие и присутствие духа и был, казалось, весел. Быстро разложил на траве белую салфетку, достал снедь. Валентина Сергеевна вспомнила про свое молоко, вытащила из корзинки кринку.

— Не желаете, Петр Петрович?

— Нет-нет. — Забалуев сделал брезгливую гримасу. — Не употребляю.

— А я, пожалуй, выпью. — И она поднесла кринку ко рту.

— Фу! Да молоко скисло! А ведь утром только хозяйка надоила…

— Ничего удивительного, — заметил Забалуев. — Жарко сегодня, вот и результат. Нужно в молоко сажать лягушку, тогда ни за что не скиснет.

— Какая гадость! — Валентину Сергеевну передернуло от отвращения.

— Так говорите, сегодня утром надоили? — Митя с любопытством взял кринку и понюхал содержимое. — Впечатление такое, будто ему дня три-четыре, вон даже позеленело, — он вылил молоко на землю.

Они в молчании дошли до палатки.

— А дальше-то что? — спросила Валентина Сергеевна.

Откликнулся Забалуев.

— Я думаю, — начал он, — нужно возвращаться в город. — Все прояснилось: не было никакой надписи, да и кладбище самое обычное. Что старинное верно. Но не более. А колдуны, ожившие мертвецы — плод воспаленного воображения.

Митя как-то странно посмотрел на него.

— Митя, ты уж признайся, что хотел, так сказать, разыграть Валентину Сергеевну. Пошутил слегка. Шутка, конечно, не совсем удачная, но оригинальная. И я, старый осел, можно сказать, поверил тебе, поперся в эдакую даль…

— Да, — сказал Митя хмуро. — Это была шутка.

Валентина Сергеевна недоуменно посмотрела на него. Она вообще перестала что-либо понимать.

— Ну что ж, давайте собираться, — сказал Забалуев.

Митя молча копался у мотоцикла.

— Мне надо к хозяйке сбегать, — спохватилась Петухова. — Корзину отдать, вещи свои захватить.

— Ну, давайте быстрее. К вечеру хотелось бы быть дома.

Хозяйка встретила ее у ворот.

— Грибов-то набрала! Да все — один к одному. — Она с интересом посмотрела в корзину.

— Уезжаю я, вот за вещами пришла. За корзину спасибо.

— Не успела приехать — опять уезжаешь. Странная ты, Валентина, женщина. Ну что же, воля твоя…

— Возьмите вашу кринку.

— Ну как, молочко-то понравилось? У меня вкусное молочко, не чета городскому.

— Да скисло оно, молоко ваше.

— Как скисло, не может быть! — Старуха понюхала кринку. Действительно. Да ведь я утром надоила, не может такого быть. Постой, постой, постой. — Она внимательно посмотрела на Петухову. — Ты ведь по лесу не одна ходила?

— Не одна, — подтвердила та. — Мы втроем приехали, на мотоцикле.

— А кто твои товарищи?

— Обычные люди, старичок один — в архиве работает, и историк наш городской. Да в чем дело-то?

Старуха ничего не ответила. Замолчала, что-то обдумывая. Через несколько минут она попросила:

— Слушай, покажи их мне.

— Ну пойдемте, только все-таки объясните, в чем причина вашего интереса?

— После объясню, пойдем скорее.

Минут через пятнадцать они подошли к тому месту, где стояла палатка. Все уже было сложено. Возле мотоцикла стоял один Митя.

— А Петр Петрович где? — спросила Петухова.

— Да тут был. — Митя огляделся по сторонам, — Сейчас придет, наверное.

Старуха внимательно оглядела Митю, потом повернулась к Валентине Сергеевне:

— Старичок-то — куда он делся?

Та недоуменно пожала плечами.

— Петр Петрович, — закричал Митя. — Где вы, идите сюда! Но в лесу было тихо.

— Так, ребятки, — утвердительно произнесла старуха. — А ведь это колдун был.

— Какой колдун?! — испуганно воскликнула Валентина Сергеевна.

— Да старичок-то ваш. Вы вот его ждете, а он, конечно, не явится.

— С чего вы взяли, что он колдун? — внимательно глядя на старуху, спросил Митя.

— Молоко свежее скисло в минуту — первый признак. К тому же исчез он.

— А сами-то вы кто? — Митя, казалось, не удивился сообщению.

— Я-то? Да никто, божья старушка. — Она усмехнулась. — Местная жительница.

— Мне еще на кладбище показалось — Забалуев как-то странно себя вел.

— Так вы и на кладбище были? — удивилась старуха. — А зачем? Не пора ли мне всю правду рассказать?

— С какой стати? — вскинулся Митя.

— А с такой. Без меня вы вряд ли выпутаетесь из этой истории.

— Эге, ты, бабка, видно, из той же шайки… — протянул Митя.

— Тьфу, дурень! Из шайки… Ты, голубок, да и барышня твоя, по всему видать, в такую переделку попали — не приведи Господь. Садитесь на вашу тарахтелку, да поедем ко мне. Нет-нет, я ногами дойду, — отмахнулась бабка на приглашение сесть в коляску.