Евгений Некрасов - Большая книга ужасов – 67 (сборник) Страница 13

Оружие эльфов пшикнуло, закорчилось, как червяк на крючке, и сдохло.

А из щели показалась еще одна треугольная голова.

В то утро папа лишил эльфийскую армию основных ударных сил. Змеи вползали, он переправлял их на камни или в опустевший котел с докрасна раскаленным на печке дном. Одну за другой. Восемь штук. Их и не могло быть много: представь, что такое метровая боевая гадюка в армии солдат, вооруженных шпагами величиной с булавку. Как трудно ее воспитать. Сколько дрессировщиков она сожрет, прежде чем ее научат выполнять команды. И сколько погон полетело с плеч (если только у эльфов были погоны и плечи), когда всю эту мощь поджарили просто как сосиски.

Последним на нас выпустили гадючьего подростка длиной со школьную линейку. Было ясно, что это жест отчаяния. Он сгорел до углей так же, как и остальные.

Папа долго слушал у двери, не гудит ли рой. Но эльфы то ли не хотели повторяться, то ли взяли тайм-аут, чтобы подсчитать убытки.

Мы разбудили Мышь и, озираясь и поминутно ожидая выстрела из-под каждого листа, пошли в дом собираться.

– Гермогена нет, – расстроился папа. – Жаль, я хотел попросить у него еще кое-что из одежды.

Я сказал:

– Знаешь, нечего церемонится, он же нас не жалел! Бери что хочешь, только полушубок оставь ему на зиму.

– Он сегодня спас нам жизнь, – возразил папа. Лицо у него стало упрямое, как в тот день, когда он не хотел стрелять в оленя.

– А раньше? Кто нас к себе заманил из-за паршивых денег? Думал, дурачки заплатят, куплю себе продуктов на зиму, а потом пусть их убивают, не жалко.

– Да никто нас не заманивал, – ответил папа. – Ты вспомни, Гермоген даже не знал, что мы прилетим. Это Болтунов устроил всем такой подарочек. А уж когда мы прилетели, тут сработал соблазн. Гермоген боялся не пережить зиму, и вдруг пожалуйста – все за него решено, осталось только сказать «да».

– Почему не пережить? – влезла Мышь. – Улетел бы с вертолетчиками, попросился в больницу.

– Ну, в больницу не так легко сразу попасть. А главное, я боюсь, что его не отпустили бы.

– Эльфы?

– Кто же еще! Натравили бы гадюк или бешеных пчел… Опасный народ. Вы посмотрите: Веник погиб, лайка погибла, мы могли погибнуть – и при этом ни разу их даже не видели. Может, они и на людей не похожи.

– Жалко, – сказала Мышь. – Средневековый город с замком и ветряными мельницами на окраинах, гвардейцы в шляпах с пером из крыла синицы…

– Или земляные норы и муравьи-переростки, – пожал плечами папа. – Как знать, может, эти эльфы наколоты на булавки в каждом зоологическом музее.

У меня на этот счет было свое мнение. Почему эльфы ни разу не попались нам на глаза? Почему, как призраки, боялись дневного света? Может, они и были призраками народа, который давно исчез с лица земли, оставив только могильные плиты и кремневые ножички в наших музеях?

В бездонном сундуке Гематогена папа нашел всем по ватнику, выбрав самые ветхие. Мой был зеленый, без воротника, на военных пуговках – я видел такие в старых кино про войну, – а Мышкин явно женский, обшитый поблекшей тесьмой. Старик ничего не выбрасывал, потому что в тайге ничего нельзя было купить. Мы надели самодельные вещмешки с веревочными лямками. В последний момент я вытащил из печной трубы уже закоптившуюся колбасу. У Гематогена оставалось еще пять, так что все было честно. Свернув колбасу хомутом, я повесил ее на шею, чтобы освободить руки.

Залатать Мышкину надувную кровать не удалось, и мы расстались с мыслью о плотике. Карту все помнили по-школьному, с точностью до пятисот километров. Это, конечно, не помогло бы выйти к человеческому жилью. Оставалось идти хоть на восток, хоть на запад из тех соображений, что все большие реки текут на север и рано или поздно на какую-нибудь мы набредем, а дальше пойдем вниз по течению. Мы отправились на запад, в сторону нашего дома. И увидели Гематогена. Он сидел на могиле сына, привалившись спиной к кресту.

– Идите, я вас догоню, – сказал папа. – Только извинюсь за ватники и догоню.

Никто не знал, где могла подстерегать нас месть эльфов. Можно было погибнуть, отойдя от своих на пять шагов.

– Подожди! – крикнула Мышь, и мы пошли с папой.

Мы подходили, а Гематоген как будто спал и улыбался во сне. Его лицо, темное и сморщенное, словно кора на дубовом пне, посветлело и разгладилось. А потом мы рассмотрели, что веки у него заплыли, щеки вздулись от пчелиного яда, а то, что издали казалось улыбкой, было гримасой боли.

Мы остановились над ним, как нищие со своими котомками. У меня на шее висела колбаса, и вкусный копченый запах вызывал тошноту.

Глава XIV. Часы эльфов

Так и застал нас лунолицый кочевник. Он искал своего оленя и очень огорчился, увидев его разложенным по банкам с тушенкой. Тут папа и сообразил, почему олень брал из рук галеты, и конечно не стал признаваться, что был автором меткого выстрела.

Не знаю, много ли понял кочевник из нашего сбивчивого рассказа. Сам он пользовался в разговоре десятком существительных и двумя определениями: «хоросий» и «нехоросий». Пчелы определенно были «нехоросий птела». Рассмотрев опухшее до неузнаваемости лицо старика, кочевник встревожился и сказал, что нужно немедленно уходить.

Похороны он устроил в минуту. Один, видя, что папа мнется, отнес покойника на бревна, плеснул керосина, чиркнул щегольской зажигалкой «Зиппо» и отправил раба эльфов к верхним людям.

Все это время мы стояли спина к спине, надев на себя зимние вещи старика и оглядываясь. Кочевник не понял, что мы боялись отравленных стрел, но наши меры одобрил. Его волновали пчелы. Взяв в уплату за оленя карабин Гематогена и утопив ружья, чтобы не достались «нехоросий люди», он без промедления увел нас в тайгу.

Это был двужильный человек. Из пятидесяти километров, которые мы прошли в тот день, почти двадцать он тащил Мышку на руках. Под конец ему пришлось гнать меня и папу пинками. Но кочевник добился чего хотел: ночевали мы в его круглой яранге, покрытой сверху заплатанным брезентом, а изнутри сшитой из пыжика, который идет на дорогие шапки.

Из-под шкур была извлечена японская рация. Кочевник долго лопотал по-своему с городским собратом, потом твердил кому-то русскому про «нехоросий птела».

В результате этих переговоров рано утром за нами прилетел вертолет с подвешенными к бортам огромными баками. К старику нас везли в таком же грузовом «Ми-8» с трубами для бурильщиков, поэтому мы не удивились ни этим бакам, ни надписи «ядохимикаты», решив, что у вертолетчиков есть какое-то свое дело, а нас забирают попутно.

Но дело оказалось общее.

Кочевник полетел вместе с нами. Я не понимал, что происходит, до тех пор, пока его смуглый палец не опустился, показывая что-то на земле. И тогда из баков хлынул яд и, подхваченный вихрем от винта, понесся вниз, на одинокую избу Гематогена и его прогоревший погребальный костер.