Анна Кирьянова - Охота Сорни-Най [журнальный вариант] Страница 13

Конечно, Аркадий не хотел умирать. Он хотел жить как можно лучше, но, когда это не удавалось, смирялся и терпел, словно буддийский монах. Он равнодушно внимал проклятиям и угрозам, терпеливо выслушивал нытье и жалобы, молча выполнял свою тяжелую работу. Вечерами красноармейцы пили спирт и пели еще более мрачные песни; а Аркадий размышлял о предначертании человека. И ему открылось, что предначертание человека и есть сама смерть, тлен и прах. И Аркадий равнодушно глядел на расстрелы, на сотни смертей от сыпняка, на голод и холод, причиной которых были сами эти внезапно взбесившиеся люди, что сейчас плачут и страдают.

Долго длилась гражданская война, наконец и на Дальнем Востоке разбили последнего царского генерала, выгнали интервентов, потекла более-менее спокойная жизнь. Изменилась жизнь, изменился и сам Аркаша Савченко: он превратился в плотного невысокого мужчину самой заурядной наружности. Только цепкие светлые глаза выдавали натуру сложную, противоречивую, скрытную. Рассудительный, спокойный Аркадий пошел на повышение: ЧК, ГПУ, потом — НКВД.

В тридцатых, когда враги народа и шпионы совсем обнаглели, пошли ва-банк, когда даже крупные военачальники и сотрудники органов государственной безопасности оказывались сплошь и рядом предателями дела партии и советского народа, арестовали и Аркадия Савченко, бывшего к тому времени заместителем начальника в районном отделе НКВД. Рыдающая жена собирала мужу немудреные вещички, а философ Аркадий молчал и продолжал додумывать свою важную и глубокую мысль о предначертании. Додумывать сильно мешал молодой агрессивный следователь, желавший выслужиться во что бы то ни стало и приказывавший мучить Савченко всеми возможными способами. Беззубый, ворочаясь с одного отбитого бока на другой, Аркадий продолжал думать о судьбе, управляющей людьми. Он отказывался признаваться, и “царица всех доказательств” никак не могла завершить дело о превращении Савченко из честного коммуниста во врага народа. Но мойры пряли свои нити судеб; одна из них щелкнула ножницами, и молодого следователя расстреляли за связь с троцкистами. А Савченко выпустили из спецтюрьмы, в которой содержали предателей-энкавэдэшников. Почему так получилось — неясно, в те мрачные годы немало было путаницы в следственных делах, так что шанс на чудесное спасение всегда оставался, как у муравья, которому в бурном потоке попалась хвоинка или палый листочек… Освобожденный Аркадий устроился на работу снабженцем на ликеро-водочный завод, где вполне успешно трудился и в годы войны.

Завод, впрочем, водку временно не выпускал, стали варить пиво, которое помогало восполнить дефицит многих жизненно важных витаминов и полезных веществ, но когда война кончилась, заработали снова на полную мощность. Аркадий многое мог достать, подписать массу важных бумаг, проникнуть в любые, самые закрытые приемные. И все это благодаря спокойствию и какому-то удивительному равнодушию, с которым выполнял самые трудные задания.

Потом ему предложили отличное место заведующего туристическим клубом института. К спорту Аркадий всегда тяготел, достать мог все, что угодно, характер имел ровный, несклочный. В партии его восстановили в пятьдесят пятом. Он никогда не рвался к власти, не желал делать карьеру, а хотел жить спокойно, пока новые бурные ветры и потоки не налетели на муравейник…

Конечно, все эти годы Аркадий поддерживал отношения с тайной канцелярией, успешно донося о недозволенных вещах, глупых и легкомысленных разговорах, настроениях среди рабочих и студентов. Так уж устроена жизнь — говорил себе Аркадий Семенович, входя в тяжелые двери серого здания в самом центре города. Чему быть — того не миновать. Он, Аркадий, много убил людей, а кого и за что — он и знать не знал; видно, он тоже — орудие рока.

Так думал Аркадий Семенович Савченко, снова входя в большое помпезное здание, построенное в стиле “ампир”. Номер на пропуске был незнакомый — семнадцатый. Странный номер, поскольку на первом этаже по неписаному закону всегда располагались канцелярия, архив и хозяйственные службы да еще малозначительные кабинеты для приема не в меру бдительных граждан, пишущих доносы на соседей по коммунальной квартире.

— Здравствуйте, Аркадий Семенович! — профессионально-радушно приветствовал руководителя спортивного клуба бровастый седой человек в сером костюме. — Очень рад вас видеть.

— Взаимно, — коротко и вежливо ответствовал Аркадий. — Зачем вызывали?

— Приглашали, Аркадий Семенович, просто — приглашали! — доброжелательно, но настойчиво поправил краснолицый. — Такого заслуженного человека мы можем только пригласить. Дело у нас к вам, уважаемый товарищ Савченко.

Аркадий после приглашения присел и внимательно посмотрел в глаза собеседника. Напрасно тот отгородился настольной лампой, выбрал самый темный угол кабинета: наметанный глаз Аркадия сразу заметил легкую неуверенность и недостаточную информированность хозяина кабинета. На этот раз, похоже, и вправду — пригласили. Что-то им нужно не по части доносов и сексотства, а по части его, Аркадия, знаний и умений.

— Уважаемый товарищ Савченко! — немного напыщенно начал кагэбэшник. — Дело касается вашего спортивного клуба для студентов при политехническом институте. Как вообще идут дела в связи со спортом, походами, сдачей норм ГТО?

Аркадий Семенович стал осторожно и неторопливо рассказывать об успехах и достижениях в работе спортивного клуба. Перешел к настроениям среди студентов-спортсменов, отметил некоторых особенно одаренных ребят по фамилиям и заметил, как напряглось лицо майора Николаева при фамилии Дятлов. Аркадий постарался еще равнодушнее глядеть куда-то мимо лица собеседника, размышляя, какую роль предстоит ему сыграть в судьбе талантливого студента.

— Как вы полагаете, этот Дятлов справляется с ролью руководителя туристической группы? — заинтересовался майор. — Можно доверить ему ребят, снаряжение, ружье? Иногда ведь в тяжелые маршруты вы даете им ружье?

— Только при наличии спецразрешения, — моментально отозвался Савченко. — Никак иначе. И схему маршрута утверждаем на партийном заседании, на заседании актива клуба, у ректора…

— На этот раз — подчеркнул голосом Николаев, — можно не утверждать схему маршрута. Мы предлагаем свою схему, разработанную лучшими специалистами-топографами, мастерами своего дела. Вот карта, — Николаев достал из сейфа лист плотной бумаги, испещренной значками и стрелками, — она охватывает район перевала Сяхат-Хатыл на севере нашей области. Для наших целей необходимо, чтобы группа студентов, умелых туристов, прошла именно по этим местам, записывая данные, осуществляя фотосъемку местности. Есть у нас кое-какие сведения, что именно здесь творятся какие-то непонятные дела с местными шаманами манси. Дикари приносят жертвы, пугают людей, молятся своим идолам… В общем, вы понимаете.