Николай Басов - Подлодка «Комсомолец» Страница 13

К обеду, так ничего толком и не выяснив, все четверо собрались у машины, греясь на неожиданно проглянувшем солнышке. Машина стояла в полусотне метров, так что шофер не мог их услышать. Кашин спросил:

– Впечатления?

– Ужасные, – признался Стекольников. – Эти люди... Они заслуживают лучшего.

– Дальше, – попросил Кашин и посмотрел на Веригину.

– По-моему, кроме коммунальных дрязг, тут ничего не происходит. Я имею в виду пробемы... нашего профиля.

– А ты что скажешь?

– Я заметил, что все эти женщины как-то очень подозрительны, – Шляхтич оставался спокойным, как всегда, но смотрел на море, а не на окрестные дома. – И неважно относятся друг к другу. Да, пожалуй еще... Ревнуют чрезмерно.

– Что? – спросила Веригина. – Чтобы ревновать – нужны какие-то отношения, может быть, адюльтер, а здесь...

– Кто тут приехал из Москвы теребить моих мальчиков, – раздался резковатый, простуженный, но несомненно женский голос. И из-за угла соседнего общежития выступила женщина, на которую стоило бы посмотреть, даже не будучи любителем жанровой живописи.

Едва за сорок, под сотню килограммов, но не толстая, а скорее пухлая и сильная, с копной темно-фиолетовых от неправильной окраски волос, в широкой и не в меру короткой – выше колена – армейской юбке цвета хаки, в застиранной гимнастерке старого образца, с воротником стоечкой, который по причине мощных плеч оставался расстегнутым, и демонстрировал треугольник тельняшки. Кашин не удивился бы, если бы узнал, что на ляжке этой красавицы или на ее предплечьях сплошным «вернисажем» нанесены татуировки.

– С кем имею честь? – Кашин и не заметил, как сделал три шага вперед, словно собирался защищать своих людей от этой буйволихи.

– Комендант этого вот гадючника. А ты кто будешь?

Кашин достал свое удостоверение. Комендантша внимательно прочитала его, хмыкнула, с явным неодобрением осматрев не очень представительного Кашина.

– А эти?

– Мои подчиненные.

– Подчиненные?

Она чуть не добавила – у тебя-то? Но ничего не добавила. Просто внимательно посмотрела на Веригину, изобразила губами что-то вроде неодобрения, мельком мазнула взглядом Стекольникова, и очень строго, все больше хмурясь рассматривала Шляхтича. Да, подумал Кашин, зря я, кажется, Томаса не взял. У нас бы сразу шансы возросли.

– Вы что-то хотите нам сказать?

– Не знаю, стоит ли? – ответила комендантша. Перевела взгляд на Кашина. Потом решилась. – Отойдем-ка.

– Нет, – Кашин покачал головой. – Ребята должны все слышать.

– Как хочешь. – Богатырша еще раз покосилась с сомнением на Веригину, потом выпалила: – Эти остальные, про которых вы тут расспрашивали, еще ничего.

Кашин протянул ей список, с которым приехал в поселок.

– А эти?

– Ах эти... – кивнула комендантша, мельком прочитав его в далеко отставленной руке. – Я и говорю – ничего. Ну, бывает, на танцульках с кем-то скорешатся, и ночь спят невесть где... Но этот Слесарев! – Она подняла глаза вверх. – Он просто... Казанова. И даже не сам по себе, а из-за дамочек... Которые совсем уж заскучают без мужей в море, к нему спешили. Представляешь, бывало, у его дверей сталкивались.

– И что? – холодновато, без проблесков любопытства спросил Шляхтич.

– А ничего. Его вообще у нас стали уже как с год за общественного мужа держать.

– Общественного? – спросил Стекольников.

– Есть такая хулиганская новелла, кажется, у Бернарда Шоу, – подсказала начитанная Веригина.

– Какая там новелла? – нахмурилась комендантша. – Просто, как мужа нет, так, по нашему, среди матросок говорят, нужно идти в профсоюз. Тут, конечно, армия, профсоюза нет, но прозвище имеется.

– И не только прозвище, – отозвался Кашин.

– Ага, не только. – Коментантша посмотрела на море, вдруг засомневавшись, а не зря ли она явилась к этим людям, не зря ли решила им все выложить. Но долго сомневаться в своих поступках она не привыкла. Поэтому улыбнулась, показав два золотых и три стальных зуба, при том, что остальные были желтыми, прокуренными и очень острыми на вид. – Я девок отговаривала, мол, не дело это – пацана сбивать. Нет, не понимают. По нему, когда он погиб, знаешь сколько слез пролилось... Иные по мужьям так не убиваются, как эти... по своему полюбовнику рыдали. Прямо рыдали!

– Конфликтов между женщинами, говорите, не было? – спросила Веригина.

– То-то и оно, что ни разу. Даже если кто и хотел парня только под себя подмять, он как-то это утихомиривал. – Она подумала. – Ну, иногда, конечно, обзывали друг друга... Но не очень. Ведь про многих у нас тут можно разное рассказать-то, когда муж вернется... В общем, по-серьезному обиды никто никому старался не делать. А то уж очень просто отомстить. – Она посмотрела на Веригину, словно сомневалась, что та ее вполне понимает. – Да и сам парень... Как-то одна стерва его допекла, так он ее отшил. Представляешь, малой, только из училища, а уже умеет.

– Если он такой мастер, как вы говорите, ему ничего не оставалось, как и этому научиться, – ровно сказал Шляхтич.

– Вот, правильно, – согласилась комендантша. – И после этого, все стали тихонькие, словно овечки. Ну, иногда только кто-нибудь покричит... А так, вообще, – благодать.

– Мужики на него зла не держали? – спросил Стекольников.

– Так они же ничего наверняка не знают. Только предполагают, а то бы, конечно... Но это – другое дело. – Комендантша снова показала в улыбке свои замечательные зубы. – А есть и такие, кто ему еще и благодарен был.

– Он что же, редко в море ходил? – спросила Веригина.

– Почему редко? Как все. В последнее время даже чаще, чем многие... – Комендантша похмурилась. – Но понимаешь, ни про кого такого не рассказывали. А про него – сплошная романтика.

– Так, понятно, – кивнул Кашин. – Других странностей, кроме того, что женщины завели себе «общественного мужа», не замечали? Например, никто тут у вас гаданьем не занимается? Столоверчение какое-нибудь не пробует?

– Столо... Вот как ты последний раз сказал – не бывает. А гадание... – Комендантша ласково улыбнулась. – Никто, кроме меня. Если кому-то надо, то все идут ко мне.

– И если бы у вас появился конкурент по этой части, вы бы знали? – спросила Веригина, которая откровенно стала уставать от этого разговора.

– Эк сказала – конкурент! Да разве ж я потерплю тут конкуренцию?

Поблагодарив комендантшу от души, причем, искренне, Кашин велел своим ребятам забираться в машину и катить в Североморск. Что они и проделали.

Проехав с десяток минут в полном молчании, Кашин понял, что не прокомментировать последнюю встречу нельзя. Он повернулся к заднему сиденью, где сидели, поджавшись, три остальных пассажира, и спросил: