Дин Кунц - Слезы дракона Страница 14

Она была где-то совсем рядом с Гарри, чуть спереди и немного сбоку, в соседнем проходе или, самое большее, через проход от него.

- "Разве это не значит любить тебя, крошка", "Плакать в часовне".

В сладострастном шепоте Конни теперь звучали скорее злобные, чем соблазнительные нотки, словно и она почувствовала какой-то подвох.

Гарри весь подобрался, ожидая ответа маньяка и пристально вглядываясь в мрак впереди себя, затем быстро оглянулся назад, когда ему вдруг почудилось, что убийца с улыбающимся лунообразным лицом подкрадывается к нему сзади.

Тишина стояла такая, словно чердак был вместилищем всей тишины в мире, как солнце вместилищем всего света.

Невидимые глазу пауки бесшумно сновали по всем его темным закоулкам, и миллионы пылинок беззвучно, как планеты и астероиды в безмерном космосе, проплывали мимо Гарри и сборища манекенов, глазевших на мир, но не видевших его, прислушивавшихся к шорохам, но не слышавших их, позировавших, но не понимавших смысла своих поз.

Стиснув зубы, Конни снова зашептала, и в ее свирепом шепоте уже полностью отсутствовали призывные нотки, а звучали открытая угроза и вызов, и к названиям песен прибавилось нечто, явно не имеющее прямого к ним отношения:

- "Делай со мной что хочешь", жаба, ну, давай же, иди к своей мамочке. "Расслабься" же, дерьмо ты паршивое.

Молчание.

На чердаке царила тишина, и было в ней что-то застывше-жуткое, как в окаменелой тишине склепа.

Гарри охватило странное ощущение, что он постепенно превращается в манекен, плоть его заменяется гипсом, кости - стальными штырями, мускулы и сухожилия - пучками проволоки. Сделав над собой усилие, он медленно обвел взглядом неподвижных обитателей чердака.

Намалеванные глаза. Бледные груди с вечно торчащими сосками, округлые бедра, аккуратные попки, изящным изгибом уходящие в темноту. Туловища без единой волосинки. У мужчин и женщин. Головы лысые или в спутанных париках, покрытых толстым слоем пыли. Нарисованные губы. Собранные бантиком, словно для поцелуя, или игриво надутые, или слегка приоткрытые, словно пораженные неожиданной страстью любовника; одни, изогнутые в застенчивой, иные в надменной улыбке, третьи добродушно посмеивающиеся; тускло отсвечивающие зубы.

А вот задумчивая улыбка. А дальше радостный и безудержный смех. Стоп, что-то тут не так. Тусклый отсвет зубов. Нарисованные зубы не могут блестеть. Их не смачивает слюна. Который из них? Вот он! Вот он, в закутке, за четырьмя настоящими манекенами. Коварный мим. Торчит между лысым и покрытым париком манекенами, почти слившись с темнотой, но с блестящими на фоне ее влажными глазами, в каких-нибудь шести футах, почти рядом, лицом к лицу, рот все шире растворяется в улыбке, мрачной, как разверстая рана, безвольный подбородок, лунообразное лицо; и неслышно звучит в ушах еще одно название песни: "Голубая Луна" - и все это осознается в какое-то мгновение, и уже вскидывается револьвер, и палец с силой нажимает на спусковой крючок.

Маньяк открыл огонь из своего браунинга на какую-то долю секунды раньше Гарри, и чердак наполнился грохотом выстрелов, тысячекратно помноженных эхом. Казалось, вспышка первого выстрела мигнула у самой груди Гарри - о Господи! - и он стал всаживать пулю за пулей в затаившегося маньяка с такой невероятной скоростью, что сам себе удивлялся, как будто было время удивляться, и при каждом выстреле револьвер так сильно дергался, словно хотел вырваться из намертво вцепившейся в рукоятку руки.

Что-то резко и сильно ударило его в живот, и он понял, что ранен, хотя боли никакой не почувствовал, только ощущение чего-то острого, вонзающегося в тело, от чего весь в мгновение ока покрылся испариной. И, хотя боли все еще не было, он уже опрокидывался, навзничь, и сверху на него валились манекены, прижимая его к стене прохода. Поставленные друг на друга манекенов и, погребенный под ними, задыхаясь, хотел позвать на помощь, но вместо крика получилось что-то хриплое и почти неслышное. И все другие запахи перекрыл тяжкий, металлический запах крови.

Кто-то включил на чердаке свет, длинную цепочку небольших электрических лампочек, висевших прямо под острием крыши, и Гарри успел заметить, что частью придавившего его к полу груза был маньяк. Лунообразное лицо выглядывало сверху, сквозь переплетения гипсовых рук иголов манекенов, и взгляд его был таким же ничегоневидящим, как и у них. Но не было больше на лице улыбки. А губы окрасились кровью.

И, хотя подспудно Гарри знал, что в действительности свет никто не выключал, ему казалось, что лампочки были подключены к реостату, периодически уменьшавшему силу их света. Он снова попытался было позвать на помощь, но опять прохрипел что-то невнятное. С лунообразного лица взгляд его переместился на угасающие лампочки под потолком. Последнее, что он увидел, была балка со свисавшими снее клочьями паутины. И клочья эти напоминали флаги давно ушедших с лица земли народов. Затем он правалился в темноту, такую же глубокую, как сон мертвеца.

7

Словно бесшумные армады боевых машин, медленно наползали с северо-запада зловещие тучи, гонимые высотными ветрами. И, хотя внизу, на земле, день все еще оставался тихим и теплым, голубое небо постепенно затягивалось этими грозными предвестниками бури.

Джанет Марко припарковала свой изрядно потрепанный "додж" в самом конце узкой улочки. Вместе с пятилетним сынишкой Дэнни и недавно прибившейся к ним бездомной собакой она медленно шла вдоль ряда выставленных на эту узкую улочку контейнеров для мусора и пищевых отбросов, извлекая средства для существования из того, что другим уже никогда не понадобится.

Одной стороной улочка упиралась в глубокую, но неширокую лощину, сплошь заросшую огромными эвкалиптовыми деревьями и густым, засохшим на корню кустарником; другая сторона была обозначена рядами домов с гаражами на две, а то и три машины, отгороженных от улицы коваными железными или деревянными воротами. За некоторыми из них взгляду Джанет открывались маленькие задние дворики и мощенные булыжником подворья, укрытые в тени пальм, магнолий, фикусов и австралийских древесных папоротников, прижившихся здесь благодаря близости океана. Все дома поверх крыш других домов, расположенных на нижних ярусах холмов Лагуны, выходили окнами на океан и были высотой три этажа - уходящие отвесно вверх каменные пирамид со стенами, украшенными лепниной, или тщательно оштукатуренными, или обшитыми кедровым, повидавшим виды, гонтом, что придавало обошедшемуся в копеечку недвижимому имуществу максимально роскошныи вид.

Хотя район был и зажиточным, плата за долгое копание в его мусорных отбросах мало чем отличалась от других менее богатых раионов: консервные банки, которые можно было за гроши сдать в пункты переработки вторсырья, и бутылки, принимавшиеся в обмен на деньги. Но иногда попадались и сокровища: мешки с вышедшей из моды и почти не ношенной одеждой, сломанные электробытовые приборы, за которые в комиссионных магазинах можно было получить несколько долларов, если поломки были не очень серьезные, бросовые украшения, потрепанные книги или старые патефонные пластинки, которые можно было выгодно продать в магазины, специализирующиеся на продаже товаров всякого рода коллекционерам.