Антология - Монстры Лавкрафта (сборник) Страница 14

Я надеялся, что Мертаг все держит под контролем. Я надел свой лучший костюм, и мне не хотелось, чтобы в нем появились дыры от пуль.

11

Несмотря на название, лагерь «Сороковая миля» находился вовсе не в сорока милях от Пардона. Судя по моим карманным часам, тряска в фургоне Хун Чана длилась три часа. Хун совсем со мной не разговаривал. Я сидел рядом с водителем, прижатый грузом муки, сахара и всякой всячины, среди которой был даже ящик с негерметичным динамитом.

Мы петляли по каньону бухты Андерсона, в лощине рядом с экскаваторами и нагромождением разномастных лачужек. Здесь потрескивали костры, и языки пламени походили на бабочек-данаид, порхающих под чугунными горшками, вычищенных женщинами до пепельного цвета. Там было несколько детей, но ни одной собаки. Любой мальчик, который был достаточно взрослым для того, чтобы управляться с киркой, лопатой или скатной доской молотилки, попадал в группу рабочих, невозмутимо разделывавших землю, стоя в холодной воде среди скалистых выступов над лагерем.

На мои дружелюбные кивки никто не отвечал. Никто даже не посмотрел в мою сторону, кроме двух мужчин, которые наблюдали за происходящим из тополиной рощи, свесив однозарядные винтовки. Я не мог успокоиться, пока Хун не провел меня через лагерь к одному сооружению, которое оказалось тремя или четырьмя близко расположенными хижинами. Он проводил меня за плотную штору в тусклое и сырое место, где пахло мускусом и опиумом.

– Кёниг! Ну наконец-то. Устраивайся.

Батлер лежал на куче медвежьих шкур рядом с костровой ямой. Он был завернут в одеяло Навахо, но выглядел заметно истощенным. Его уродливый череп походил на кусок антрацита, который был достаточно плотным, чтобы согнуть под собой шею. Его темная плоть иссохла и туго натянулась, как сыромятная кожа. Казалось, он был на целую вечность старше своего зычного голоса. В общем, его можно было принять за окаменелую человекообразную обезьяну, которая обрела вечный покой в кунсткамере у Барнума дома.

Спутница Батлера, беззубая старуха со злым прищуром, спросила:

– Мама умерла? – она аккуратно приложила длинную тонкую трубку к губам и ждала, пока Батлер достанет опиум. Затем бросила на меня еще один жуткий взгляд и даже не предложила затянуться.

Спустя какое-то время Батлер сказал:

– Из вас бы вышел отличный тамплиер.

– Если не брать во внимание тот незначительный факт, что я считаю христианство полным дерьмом. А вот совместить приятное с полезным, перерубив всех сарацинов, я бы точно смог.

– В таком случае вы опоздали на несколько веков. Вы – современный крестоносец. Образованный человек, я правильно понимаю?

– Ну, учился в Гарварде, разве вы не в курсе? – Я произнес «Гарвард» с акцентом, чтобы усилить иронию.

– Дорогое образование. Впрочем, оно везде такое. Тем не менее вы стали Пинкертоном, ай-ай. Наверняка вашему папочке было очень стыдно, и он ничем не мог утешиться.

– Папа Кёниг разозлился. Один из самых ловких адвокатов, против которого никто не хотел выступать, вышел из этой кучки недовольных. Назвал меня неблагодарным бунтарем и отрекся от меня. Я понял, что гораздо проще убивать людей, чем пытаться их обвинить перед судом.

– И теперь вы пришли, чтобы застрелить беднягу Рубена Хикса.

– Рубен Хикс – вор, убийца и каннибал. Вполне разумно будет убить его, если мне представится такая возможность.

– Формально каннибалом считается тот, кто ест особей своего вида.

Я спросил:

– А что, Рубен уже не считается человеком?

– Смотря кого понимать под человеком, мистер Кёниг, – ответил Батлер, улыбнувшись. Его искривленное лицо казалось омерзительным. – Того, кто ходит на двух ногах и носит пальто и галстук? Или того, кто говорит «пожалуйста» и «спасибо»?

– Почему у меня такое чувство, что этот разговор идет не в то русло? Люди в городе говорили о вас. Вы стали народной легендой в борделе.

– Народный герой. Так?

– Я бы сказал, что вы больше похожи на опозоренного дворянина. Не понимаю, что вы здесь делаете. Для того чтобы уйти под откос, можно было выбрать и более приятные условия.

– Я приехал в Пардон давным-давно. Приплыл из Лондона, где у меня была успешная карьера антрополога после того, как я провалился на экзамене в медицинский колледж. Я был слишком брезглив. Пробовал себя в физике и астрономии, но меня всегда увлекала древняя культура, ее ритуалы, первобытная энергия.

– Здесь много такой культуры.

– Весьма.

– Мама умерла? – спросила старая ведьма, размахивая трубкой.

Батлер принял подношение старухи. Его молочные глаза запылали, и, когда он наконец заговорил, его слова показались более обдуманными.

– Я следил за вашим расследованием. Вы способны, находчивы, упрямы. Боюсь, что Рубен вас живьем проглотит. Но если кто-то и может положить конец его злодеяниям, то только вы.

– Пули оказывают отрезвляющий эффект на большинство людей, – ответил я. – Странно слышать от развратного оккультиста вроде вас о злодеяниях. Как я понимаю, вы лично заинтересованы в его поимке. Должно быть, он задел ваше самолюбие или сделал что-то в этом роде?

– Насколько я знаю, он хочет принести меня в жертву. Безумно интересно.

– Вы не думали сбежать?

– Это невозможно.

– Почему?

– Из-за гравитации, мистер Кёниг. – Батлер сделал еще одну затяжку. Наконец он продолжил убаюкивающим голосом: – Я невнимательный хозяин. Хотите опиум?

– Нет, спасибо.

– Исправившийся наркоман. Какая редкость.

– Я соглашусь разве что на пьяницу. Как вы познакомились с Хиксом?

– Нас познакомили в 78-м. Я был в Филадельфии, и мы с коллегами из университета пошли в цирк. После представления я встретился с небольшой компанией игроков, среди них и был Рубен. Мы зашли в крохотное кафе в декадентском стиле гейского Парижа. Все были слишком пьяны, чтобы обсуждать научные достижения. Мы с Рубеном разговорились и подружились. Я был потрясен вольным и, стыдно признаться, скандальным характером его множественных приключений. Несмотря на простоватый внешний вид, он был удивительно образованным человеком. Я был заинтригован. И поражен.

Я заметил:

– А я-то считал Хикса дамским угодником.

– Рубен – приспособленец. Ночью мы пошли ко мне домой. Потом… после того как мы убедились, что нас взаимно влечет друг к другу, он сказал, что хочет показать мне что-то, что изменит мою жизнь. Что-то поразительное.

– Продолжайте.

– Мы ели грибы – какой-то неизвестный сорт, которые Рубен стащил у П. Т., а П. Т. получил их от своего педиковатого друга, который занимался африканским импортом. У меня начались галлюцинации, в которых Рубен заставил открыться окно на стене в спальне – портал в космос. В голове не укладывается! Миллионы звезд вспыхнули в нескольких дюймах от моего носа, целая галактика ворвавшихся газов и звездной пыли в виде колокола. Коперник сошел бы от такого зрелища с ума. Но это была какая-то иллюзия. Что-то, чему он научился у своих знакомых артистов в цирке. Он спросил меня, что я вижу, и я рассказал ему. А его лицо… с ним было что-то не так. Слишком строгое, слишком холодное. На какое-то мгновение мне показалось, что он просто надел очень искусную маску, и это привело меня в ужас. И его рот… это выражение почти сразу исчезло, и он снова стал обычным Рубеном. Мне стоило задуматься. Но, к сожалению, мое влечение только усилилось. Позже, когда он снова показал мне фокус с порталом, но уже без галлюциногенов, я понял, что он не просто циркач. Он утверждал, что был чем-то большим, чем человек, что эволюционировал в нечто, превосходящее остальных. Ошибочная теория, но по меньшей мере наполовину она справедлива.