Иван Сербин - Собачий Рай Страница 14

Хлопнула дверь подъезда, вывалилась на улицу пара явно подгулявших парней — не поймешь, кто кого тащит. Рановато начали. Посмотрели мутно на простоватого сержанта и побрели в глубину двора к покосившейся беседке. Тотчас же в одной из квартир взвыл магнитофон. Открылось окно, высунулась молоденькая, смазливая мордашка. Песня звучала уже не только на весь дом, но и на весь квартал.

— Ма-акс, иди домой! Я кому сказала! — истошно возопила мордашка.

Макс не отреагировал. Продолжал упорно двигаться в прежнем направлении, покачиваясь по-матросски и подпирая плечом пребывающего в прострации приятеля.

— Ма-акс! Оглох, что ли?

Журавель поспешил к нужному подъезду, пробормотав на ходу:

— Разве это жизнь? Что ж это за жизнь такая, без уважения?

Поднявшись на этаж, он остановился у дверей квартиры и нажал кнопку звонка. Ждать пришлось довольно долго. Почему-то Журавель не слышал шагов за дверью и даже щелканья замка. Может быть, замок был хороший. Дверь открылась. На пороге стояла молодая женщина. Конечно, с момента исчезновения мужа прошло слишком много времени. «Великая скорбь» давно испарилась.

Хозяйка дома оказалась дорого одетой и отменно накрашенной. Все вроде бы выглядело естественно, но… сквозило в облике женщины нечто, заставившее Журавеля подумать: «Красилась ты, дамочка, долго и старательно, а вот одевалась-то, похоже, второпях».

Тонкие брови женщины удивленно приподнялись.

— Вы к кому? — спросила женщина.

Журавель кашлянул в усы, сверился с записью.

— К вам, наверное. Если вы — Осокина Светлана Владимировна.

— Ну, предположим… А вы кто будете?..

— Так разве ж по форме не понятно? Из милиции я. Только при чем тут «предположим»? — покачал головой Журавель. — Вы или Осокина, или нет. Чего тут предполагать?

— Я — Осокина. Чем обязана? — спросила женщина, продолжая рассматривать Журавеля, как экзотическое животное. — И по какому, собственно, вопросу?

— Собственно, по служебному, — прогудел он добродушно, демонстрируя документы и улыбаясь смущенно. — Простите, если потревожил, но, может, мы поговорим в квартире? А то тут неловко. Соседи, знаете. Все слышно. Сейчас ведь строят не так, как раньше.

— Одну минуту, товарищ сержант, Владимир Александрович ЖурАвель, — ответила женщина. — Или ЖуравЕль?

— ЖуравЕль.

— Необычная фамилия.

— Украинская, — снова улыбнулся сержант.

— Я так и подумала. Так вот, товарищ сержант, прежде чем вас впустить, я хотела бы позвонить в отделение. Не обижайтесь, но в наши дни всякое случается, — и, не дожидаясь ответа, она закрыла дверь.

— Если бы «всякое случилось», Светлана Владимировна, — сказал двери Журавель, — вы бы у меня уже связанной в ванной лежали.

Ждать пришлось минут пять. Наконец дверь снова открылась. Хозяйка отступила на шаг и повела плечом:

— Проходите, Владимир Александрович.

Журавель шагнул в квартиру и невольно остановился в прихожей. У дверей комнаты стоял пес — внушительных габаритов ротвейлер. Он не рычал, не скалился, просто стоял и смотрел на гостя янтарными, недобрыми глазами.

— Обувку-то, наверное, снять надо. Дождь на улице. Еще паркет затопчу. Он у вас вон какой, дорогой.

— Не стоит утруждаться, — женщина усмехнулась. — У меня хороший пылесос. Проходите в комнату, — предложила она, указывая в сторону шикарно обставленной гостиной. От кухни ее отделяла тонкая перегородка-«гармошка».

Сержант шагнул в гостиную и огляделся. Стол красного дерева. Мягкая кожаная мебель. Хрустальная люстра. Темный стеклянный столик. Паркет с замысловатым узором. Красиво. Громадный телевизор. Магнитофон. Колонки по всем четырем углам. Еще две комнаты. Одна раздельная. Вторая — раздельно-смежная. Хочешь — выходи в коридор, не хочешь — в гостиную. Необычно.

Пес вошел следом, остановился прямо за спиной. В груди его клокотала раскаленная лава. Она поднималась по горлу, к пасти и застывала в тягучей слюне, в виде широкого розового языка. В его присутствии Журавель чувствовал себя не слишком спокойно.

— Светлана Владимировна, а вы бы не могли собачку увести?

— Простите, Владимир Александрович, но я никогда не запираю собаку, если в доме посторонние. Газ у меня вместо страхового полиса. Специально дрессировщика приглашали. Очень дорогого. Не волнуйтесь. Он умный и даже лаять без команды не станет. Если, конечно, вы не будете совершать опрометчивых поступков.

— Гм…

Журавель тяжко повел плечами. Недобрый взгляд собаки буравил ему спину, словно сверло. Чуть пониже шеи.

— Хотите кофе? — предложила хозяйка. — Или, может быть, лучше чаю?

— Спасибо. Не откажусь, — согласился Журавель.

— Вы присаживайтесь, товарищ сержант, — женщина кивнула на кресло. — Не стесняйтесь. — Она подхватила со столика пульт дистанционного управления, нажала кнопку, и огромный экран телевизора вдруг расцвел ярким изображением. — Посмотрите телевизор, пока я чай приготовлю.

Она вышла — хотя точнее было бы сказать, выпорхнула — из комнаты. Журавель послушно опустился в кресло, а увесистый, как акула-людоед, Газ с грохотом обрушился на пол у двери. Пес продолжал настырно разглядывать гостя, и, надо заметить, сержанту тут же захотелось судорожно сглотнуть или убежать. Под бдительным присмотром ротвейлера он ощущал себя деревянной куклой-манекеном, которую впихнули в кресло для придания живости интерьеру.

Объемный звук мягко окутал комнату. Журавелю словно невесомую подушку на голову положили. Через несколько минут засвистел чайник. Свист становился все выше и тоньше. Вроде бы потянуло по ногам. Журавель, не оборачиваясь, посмотрел на стеклянную дверцу шкафа. Громыхнул в кухне поднос. Журавель осторожно поднялся. Пес тут же вскочил и негромко зарычал.

— Да ладно тебе, — примирительно пробормотал сержант. — Я сроду не воровал. Так, гляну в окошко только, ладно?

Пес сделал шаг к креслу. Журавель осторожно попятился, упершись копчиком в подоконник, повернулся и, отодвинув занавеску, посмотрел во двор, затем сделал шаг в сторону, дотянулся до ручки соседней комнаты, приоткрыл дверь, заглянул. Пес приподнял верхнюю губу, демонстрируя мощные клыки.

— Все уже, все, — пробормотал Журавель. — Не надо меня кусать. Я хороший милиционер.

Когда женщина вошла в комнату, держа в руках поднос, он все еще стоял у окна, наблюдая за тучами.

— Что-то не так? — поинтересовалась хозяйка.

— Вы уж простите, Светлана Владимировна, — Журавель повернулся, на лице его отразилось смущение. — Телевизор у вас больно уж громкий. Не привык я. Голова что-то заболела.