Антон Вильгоцкий - Воины Церкви Страница 14

– Слава Богу, удалось! – тяжело дыша, произнес отец Никанор, вскарабкавшись на балкон и втаскивая за собой вконец ослабевшего Сергея.

Но до благополучного исхода было еще далеко. Им теперь следовало выбраться из горящего здания, а весь нижний этаж был уже во власти огня. Макарий бросил взгляд в коридор. Пол дымился. Того и гляди, обвалятся стены первого этажа, и тогда их уже ничто не спасет.

– Что будем делать, братья? – спросил иерей, повернувшись к своим товарищам.

– Придется прыгать, – брат Владимир простер вперед руку, указывая на высокий эркер в конце коридора.

– Но как? – изумился Макарий. – Здесь слишком высоко.

– Не так уж высоко для мастеров церковного боя, – усмехнулся в бороду монах. – Взбирайтесь ко мне на спину и обхватите руками шею. А отец Никанор понесет артиста.

– Отлично придумано, – иерей поднял руку с пистолетом и разрядил остаток обоймы в стекло. Потом он запрыгнул на спину к брату Владимиру и крепко обхватил руками мощную шею монаха. Владимир, набирая скорость, побежал по коридору, навстречу несшемуся из разбитого окна потоку свежего воздуха. Следом топал отец Никанор. Батюшка бежал чуть медленнее, ведь любое неосторожное движение могло причинить страшную боль покоившемуся у него на спине кумиру публики.

Через несколько секунд воины Церкви один за другим выпрыгнули из окна и, сгруппировавшись, опустились на опустевшую автомобильную парковку. Сергей Керзубов за плечами Никанора тихонько вскрикнул. Макарий не удержался на спине Владимира и тяжело плюхнулся на асфальт. Но иерей отделался лишь легким ушибом бедра, да порезанной об осколок стекла ладонью.

Остальные четверо воинов уже ждали их у источающего черный дым входа в багровеющий страшный цветок театра. К Большому стягивались пожарные расчеты со всей Москвы. Но было поздно. Великий храм Мельпомены пострадал слишком сильно, чтоб его можно было спасти. В ту ночь Большой театр прекратил свое существование.

Глава 10

Возвращение Амвросия

– Все, мы пришли, – промолвил Патриарх, остановившись у черневшего в фиолетовой темноте могильного креста. – Здесь покоится иеродьякон Амвросий.

– Мир праху его, – сказал Ярополк Логвинов. Некоторое время он смотрел на последнее пристанище героического дьякона, потом повернулся к своему спутнику.

– Сейчас ты узнаешь всю правду, – сказал писатель. Набалдашник его трости начал мерцать зеленоватым светом.

– Не возражаешь, если я отвернусь? – спросил Патриарх. – Не хотелось бы смотреть на это.

– Что ж, ты не обязан, – пожал плечами Логвинов. Владыка повернулся спиной к могиле Амвросия, направив взор на стройные ряды высоких крестов. Многие славные люди покоились на этом кладбище, и жизнь немалой их части оборвалась в самом расцвете сил. Взять хотя б того же Амвросия. Сил и знаний многих из них не хватало сейчас Русской Православной Церкви в борьбе с заполонившей Святую Русь человеческой нечистью.

Логвинов за спиной произносил какие-то слова на неизвестном Патриарху языке. Но странное дело – владыка не испытывал отвращения, не ощущал той инстинктивной дрожи, что возникает у христианских священников, когда при них начинают твориться сатанинские ритуалы. Стало быть, Ярополк использовал, все же, светлые обряды, наподобие тех, что давно вошли в христианскую практику в виде церковных таинств? "Значит, все эти годы мы ошибались насчет него? А ведь он не был нашим врагом, и мог много раньше оказать неоценимую помощь! Боже, еще одна непростительная ошибка! Надеюсь, еще не поздно все исправить", – подумал первосвященник.

– О, как же долго я спал! – раздалось за спиной. Владыка вздрогнул, узнав голос Амвросия. "Неужели он поднял из могилы труп?! – пронеслось в голове. – Неужели такое возможно?".

– Можешь повернуться, – сказал Логвинов. – Ты не увидишь ничего страшного или скверного.

Глава Русской Православной Церкви пересилил себя и бросил быстрый взгляд через плечо на могилу. Писатель не солгал. Через мгновение Патриарх снова стоял лицом к последнему приюту иеродьякона.

– Здравствуй, Амвросий, – произнес он.

Последний из агентов 777 стоял на своей надгробной плите. То было, конечно, не физическое тело Амвросия, а полупрозрачная проекция, в которой перемешались белый, розовый и небесно-голубой цвета. Никакого мерзкого ритуала некромантии не было – Логвинов вернул в вещный мир лишь душу иеродьякона, а не его истлевшую плоть.

– Приветствую тебя, Владыка, – улыбнулся прозрачный Амвросий. – Как наше дело? Как Церковь?

– Плохи наши дела, Амвросий, – признался Патриарх. – Сатанисты набрали огромную силу. Горько признаваться в этом, но… они теснят нас. Не случись с тобой несчастья тогда, в 2010-м, все могло быть иначе…

– Да, в той ситуации я остался в дураках, – развел руками Амвросий. – Вера в людей подвела меня, владыка. Но, впрочем, благодаря этому человеку, – дьякон кивнул на Логвинова, – я снова имею возможность все тебе рассказать. Надеюсь, еще не поздно.

– Начинай, – молвил Патриарх.

– Но прежде я хотел бы кое о чем спросить тебя, – улыбка исчезла с прозрачного лица иеродьякона.

– Конечно. Я слушаю, – кивнул первосвященник.

– Занимаясь расследованием в Курске, я с удивлением узнал, что у меня там был предшественник, отец Леонтий, – сказала душа Амвросия. – Он, как и я, являлся агентом 777 – а ведь ты сказал мне, что я первый, кого назначили на эту должность.

– На самом деле ты был двадцать первым, – виновато молвил Патриарх. – Мы назначили тебя сразу после исчезновения отца Леонтия. Прости, что я солгал.

– Вот как, оказывается, Церковь поступает с лучшими из своих служителей, – вставил Логвинов.

– Это было необходимо! – быстро взглянув на своего нежданного союзника, Патриарх вновь перевел взгляд на вернувшегося с того света дьякона. – Пойми, Амвросий, так было нужно. Если бы кто-то из агентов попал в плен, зная, что ведется масштабное расследование, сатанисты могли испугаться и залечь на дно. Так мы бы вовсе ничего про них не узнали!

– Стало быть, иерархам было известно о секте, – кивнул Амвросий. – Что ж, я понимаю – так действительно было лучше для всех. Кроме меня и отца Леонтия.

– Прости, – повторил Патриарх.

– Что до предыдущего агента 777, так он как раз и попал в плен, – продолжил свой рассказ иеродьякон. – Я нашел его. Точнее, то, что от него осталось. Леонтия держали за чертой города, в старом немецком дзоте, оставшемся со времен войны. Он умер после того, как ему перестали приносить питье и пищу. Наш брат перестал быть им нужным. Поскольку ты был прав, поступая именно так, как поступал. Они действительно ничего не узнали. Как ничего не знал и сам Леонтий.