Роберт МакКаммон - Последний Поезд с Платформы “Погибель” Страница 14

Матиас положил руку на рукоять одного из своих кольтов.

— И еще мне почему-то кажется… — протянул он. — Что дражайший папаша — не из самых бедных, и в его карманах водятся немалые деньжата. Вы двое передадите ему мое слово: мы пошлем мальчика домой… в свое время.

— Дьюс, я ухожу, — покачал головой Эрик, но голос его, несмотря на напускную суровость, предательски дрожал. — С меня хватит.

— Он говорит, что уходит, — фыркнул Матиас, обращаясь к остальным. — После всего, через что мы прошли вместе. Нет, дружище, я так не думаю.

— Эрик, уходи отсюда, — тихо сказал Лоусон, но это была команда, требующая немедленного выполнения. — А ты, — эти слова он обратил к девушке, которую назвал Синицей. — Лучше отойди подальше.

— Я хочу с…с…свои д…деньги! — и с этими словами она бросилась на Дьюса Матиаса, намереваясь вытащить монеты из его кармана.

То, что случилось в следующее мгновение, было расплывчатым для всех, кроме Лоусона, и, несмотря на то, что Энн была быстра, она никак не ожидала от Джонни Ребинокса такой скорости, жестокости и безрассудства. Его револьвер резко взметнулся вверх и вспыхнул в желтоватом свете настенных светильников. Пистолет Преско тоже явил себя всем собравшимся — за мгновение до того, как Матиас оттолкнул от себя девушку мощным ударом локтя. Она завалилась назад, а вокруг нее поднялось облако синеватого порохового дыма. Пистолет Энн выстрелил, и оружие в руке Ребинокса разлетелось на куски, потому что пуля угодила в цилиндр. Тот издал полный боли вой: его рука оказалась буквально разорвана в клочья острыми зубами металла.

А затем Преско и Матиас увидели, как Тревор Лоусон отклоняется к барной стойке, его кольт с палисандровой рукоятью, заряженный смертельным свинцом, устремился между двумя головорезами. Он никак не мог оказаться в такой позиции настолько быстро и взять на мушку обоих стрелков, однако он это сделал меньше, чем за половину удара сердца. Не один человек не успел бы это сделать, но он — успел.

Пистолеты все еще целились в половицы, словно готовы были превратить их в пыль.

Лоусон выдохнул кольцо дыма в потолок.

— Бросьте оружие, — скомандовал он.

Пистолет Преско ударился о пол. Матиас, похоже, не намеревался выходить из игры так просто.

Послышался возглас Энн:

— Черт! Я собиралась пробить третью дырку для пуговицы в рубашке этого ублюдка!

Но Лоусон знал, что она не собиралась никого убивать, потому что слишком много смертей — нелепых и ненужных — предстало перед ее глазами за последнее время. Однако угроза подействовала, и оружие упало.

Запах свежей крови обострил все чувства Лоусона. Желанный аромат ударил его, словно молотом. Он почувствовал себя пьяницей, готовым продать родную мать за глоток виски. С руки Ребинокса лилась кровь, он сидел на полу, покачивая ее, как обиженного котенка, лицо его кривилось от боли, а из горла рвались отчаянные стоны, но Лоусон не слышал ничего, кроме запаха крови…

И знал, что в этот вечер пролилась не только кровь Джонни Ребинокса.

— О… о, Боже! — воскликнула Энн. Она уже наклонилась туда, куда упала Синица. Вокруг девушки в синем платье растекалась темно-красная лужа из смертельно опасной кровавой точки на ее правом боку.

— Она еще дышит! — Энн начала поворачивать ее, чтобы оценить, насколько опасно ранение. — Так… дело плохо, пуля прошла слишком близко к сердцу.

— Очистить помещение, — скомандовал Лоусон, надеясь, что голос ему подчинится. — Все на выход! Живо!

Ему не пришлось повторять приказ дважды. Деньги были оставлены, бутылки брошены, а карты разбросаны по игровым столам. Пианист поспешил отойти от инструмента. Нельсен сделал мощный глоток из бутылки, что попалась ему под руку, а затем тоже поспешил на выход.

Лоусон перевел свой устрашающий взгляд на Матиаса и Преско.

— Станьте спиной к барной стоке, руки за голову! Пальцы сцепить! Эрик, здесь есть доктор?

— Да, он…

— Иди, приведи его. Быстро.

Эрик ушел, а Тревор и Энн остались наедине с тремя подонками и раненой девушкой, чья кровь заставляла ихор в венах вампира сгорать от жажды.

Матиас злобно оскалился.

— Стоит ли мне отдать ей ее деньги сейчас?

Лоусон был близок… слишком близок к тому, чтобы приставить ствол пистолета к горлу этого негодяя и заставить его подавиться последней сигарой, но такое поведение он считал привычками, недостойными джентльмена, коим себя мнил.

— Вы ранили моего друга, — продолжил Матиас. — Возможно, навсегда лишили его руки и возможности стрелять. Что ж… девчонка просто попалась под руку. Я думаю, это достойная плата за то, как вы обошлись с Джонни.

Джонни издал странный звук, словно бы означающий, что с последним утверждением он не согласен.

— Забирайте Эрика и проваливайте, — сказал Матиас. — Девчонка умирает. Так что идите, заберите его и отведите на поезд. Если уж он так сильно хочет уйти. Но я должен сказать вам кое-что, господа… — на этом голос Матиаса стал резким и неприятным. — Я не знаю, что говорилось в тех письмах, но Эрик Джеймс делал разные вещи, и в некоторых их них очень охотно разобрались бы представители власти. Теперь я собираюсь выяснить, кому были отправлены те письма. Это займет, быть может, минут пять: разговорить почтовых клерков нетрудно. Так что везите его домой, господа, и я буду рад приехать к нему в гости.

— Смельчак, да? — хмыкнул Лоусон, качнув головой. Все его существо в эту самую минуту боролось с желанием броситься к одному из раненых и напиться крови досыта. Энн опасливо косилась на него, понимая, что он едва может держаться. Ее глаза задавали один немой вопрос: ты справишься? И никто из них не знал ответа. — Я могу просто убить тебя, и дело с концом.

— О… вы двое, возможно, и были наняты в качестве стрелков, но вы далеко не прирожденные убийцы. Иначе мы бы уже были мертвы.

— Боже, Дьюс! — воскликнул Преско, и голос его прозвучал резко, как скрежет металла по стеклу. — Может, не будешь подавать им таких идей?!

— Просто даю им пищу для размышлений, — мягко отозвался Матиас с отвратительной ухмылкой. — Не более того.

О пище Лоусон думал, не переставая. Жажда мучила его, испепеляя каждую клетку тела. Кровь, вытекающая из раны девушки, была так близко… всего в нескольких футах от того места, где он стоял. Ручейки крови уже протянулись к подошвам его ботинок…

Мысль о том, чтобы припасть к ране девушки и выпить ее досуха, стучала в мозгу, как молот по наковальне. Невыносимо!

Лоусон чувствовал, что дрожит от нестерпимого могильного холода.