Алия Якубова - Владычица ночи: история Антуана Страница 14

– Так уж и двое? – усмехнулся молодой виконт.

– Ну почти, – улыбнулся Рауль, но вдруг улыбка сползла с его лица, и он обеспокоено спросил, – Ты вообще себя хорошо чувствуешь? Что-то ты очень бледный. Перепил, что ли?

– Можно и так сказать, – хмыкнул Антуан. – Ладно, я хочу переодеться. Если что, я у себя.

С этими словами он поспешил скрыться за дверью своей комнаты, пока брат еще что-нибудь не спросил о его внешнем виде. Он ведь даже и не представлял, насколько разительна могла быть перемена.

У себя он первым делом как следует вымылся. Ему все это время казалось, что вся та грязь, которая была в его дневном убежище, пристала к нему. Потом с наслаждением надел чистое платье. За процессом одевания он даже не сразу понял, что спокойно смотрит на себя в зеркало. А ведь согласно мифам он, как вампир, не может видеть своего отражения, но с другой стороны, по тем же мифам, он должен и священных предметов не выносить, а он спал в бывшей церкви. Поэтому Антуан решил не забивать себе этим голову. Гораздо больше его интересовали те изменения, которые произошли с его внешностью.

К его радости, особо разительных перемен не было. Человек как человек, разве что чуть бледен, а глаза горят просто лихорадочным блеском. Больше ничего не выдавало его новой, сверхъестественной сущности. Антуан довольно улыбнулся своему отражению, и в зеркале мелькнули клыки. С прошлой ночи они еще немного увеличились и теперь приняли свою завершенную форму. Да, теперь надо думать, когда улыбаешься или смеешься, чтобы лишний раз не светить клыками и не шокировать народ!

С этими мыслями Антуан закончил приводить себя в порядок. Чтобы семья не заподозрила неладное, ему предстояло спуститься в столовую, к ужину, а он еще слишком мало знал о своих новых возможностях, и мог случайно выдать себя.

Вся семья уже сидела за столом, когда Антуан появился в столовой. Отец проводил его хмурым взглядом, Клод же высказал все свои претензии вслух:

– Ты соизволил появиться, братец? И где тебя носило? Опять шлялся по кабакам?

– Не твое дело, – ледяным тоном ответил Антуан. – И вообще, мне не пятнадцать лет, чтобы отчитываться о каждом своем шаге.

Клод аж заскрипел зубами, но, столкнувшись с неодобрительным взглядом матери, больше ничего не сказал. Все приступили к трапезе. Кроме Антуана, естественно. Ему приходилось делать вид.

Когда ужин уже подходил к концу, виконтесса как бы невзначай заметила:

– Элени ля Шель так восторженно отзывалась о тебе! Вы были такой красивой парой на балу! Думаю, нам стоит пригласить их к себе, чтобы вы поближе познакомились.

Антуан в бессилии воздел глаза к небу, глубоко вздохнул, и только затем проговорил:

– Я был с ней галантен только потому, что вы просили меня об этом, матушка, не более. Да, Элени замечательная девушка, но она меня совсем не интересует.

– Тебя интересуют только продажные девки! – буркнул Клод.

– Ах извините, ваша святость, – не сдержался новоявленный вампир, – Может, прикажете мне уйти в монастырь? Или напомнить некоторые эпизоды из твоей юности?

Валентина и Рауль прыснули со смеху, даже отец улыбнулся, а Клод покраснел. Дело в том, что юность у него была весьма бурная, и он до сих пор стыдился ее.

Больше, к огромному облегчению Антуана, никто не затрагивал тему его личной жизни. И все же ему было несколько странно находиться в их обществе. Он отлично знал каждого члена своей семьи, но сейчас он будто отстранился от них, утратил какую-то связь. А ведь теперь Антуан мог без усилий прочесть их мысли, понять все их чувства. Еще он слышал их сердца, слышал, как течет по венам их кровь, и ему приходилось силой воли отстраняться от этого, чтобы не сойти с ума.

Молодой виконт пробыл с семьей, пока все не разбрелись спать, а потом долго бродил по дому. Ему было интересно буквально все. Даже самые обыденные вещи виделись теперь в новом свете.

За пару часов до рассвета Антуан снова покинул поместье, хоть ему и не слишком нравилась идея вернуться в свое пропыленное дневное убежище. Но, с другой стороны, оставаться было бы полным безумием. Если бы он жил один, то другое дело, а так… Он мог бы переждать день в погребе или подвале, но это непременно вызовет подозрения. А чтобы остаться в комнате, об этом не могло быть и речи – что увидят слуги, когда войдут? Еще, чего доброго, решат, что он умер. Так что вперед, к заброшенной церкви.

Лошадь он опять оставил в таверне у Поля – не в руины же ее вести, и продолжил путь пешком. От этого скорость его передвижения ничуть не уменьшилась, даже наоборот. До убежища он добрался задолго до рассвета.

Не зная, чем еще себя занять, он принялся тщательным образом изучать свое дневное пристанище. Ему хотелось хоть что-нибудь узнать о своем творце. Чем больше Антуан думал о Юлиусе, тем больше возникало вопросов. А его смерть просто ставила молодого виконта в тупик. Что это за мощная сила, которая уничтожила столь сильного вампира? И почему у Юлиуса было такое выражение лица, будто он жаждал этой самой смерти?

Антуан остановился и даже потер виски. От всех этих вопросов у него голова шла кругом. Кое-как отогнав подобные мысли, он продолжил исследование дома.

Ему попадались какие-то старые, просто древние книги – некоторые просто рассыпались у него в руках, а остальные Антуан убрал куда посуше – книги были вещью редкой и дорогой. Еще он нашел полуистлевшую одежду, какую-то рухлядь, по которой даже нельзя было определить, чем это было. Все это он кидал прямо в пылающий камин, жалея, что нет ни канделябров, ни свечей. Но не было ничего, что бы могло хоть что-то рассказать о Юлиусе.

Обозленный, Антуан побрел к саркофагу. По дороге, задумавшись, он споткнулся о какую-то глыбу и чуть не упал. В сердцах, он схватил ее, словно пушинку (хотя двое взрослых мужчин с трудом сдвинули бы ее с места) и откинул прочь.

К своему удивлению, он обнаружил под глыбой тайник, в котором лежал небольшой сундук. Антуан без труда сломал замок и открыл его. Внутри было не так уж много вещей: золотой перстень с выгравированным каким-то замысловатым знаком, еще несколько весьма древних и дорогих драгоценностей, пара полуистлевших писем на незнакомом Антуану языке. Какие-то безделушки, крупный кривой кинжал с ручкой из слоновой кости, и еще кусок обгоревшего холста. Он развернул его с величайшей осторожностью. С остатков холста на него смотрело прекрасное лицо молодой женщины с длинными каштановыми волосами, тонким лицом и пронзительным взглядом ореховых глаз.

Не известно почему, но Антуану было больно смотреть на это лицо. Он будто стоял возле чьей-то могилы. Он поспешно положил холст обратно, и закрыл сундук. Единственной вещью, которую он взял, был перстень, но не из-за его ценности, а просто как память о своем создателе. Все остальное он положил обратно в тайник, а потом направился к саркофагу. Солнце уже встало, он чувствовал это, и его тело наливалось тяжестью.