Сергей Дубянский - Путь в Вальхаллу Страница 14

– Я дочери ничего не сказала, – она все-таки нашла способ переложить ответственность с себя на форс-мажорные обстоятельства, – она всегда забегает, поздравить. С ума ведь сойдет ребенок – подумает, мать пропала, – Галина Васильевна засмеялась, ведь, каким бы ни было принятое решение, сначала оно всегда приносит облегчение – хуже всего стоять на грани выбора, и бояться ошибиться.

– Мы позвоним ей, – предложил Николай Сергеевич, – если хочет, пусть тоже присоединяется. Там обещают программу с дедом Морозом, и все такое.

Галина Васильевна поняла, что даже если соврет, будто у Дашки нет мобильного телефона, Николай Сергеевич изобретет какой-нибудь выход – это ж нормально, когда начальник отдела маркетинга самый хитрый и изворотливый.

Очень кстати музыка закончилась, и Галина Васильевна украдкой взглянула на часы.

…Девять! Время-то летит!.. И ведь все равно домой надо возвращаться – не сейчас, так утром; ни утром, так завтра…

Началась новая мелодия, и Галина Васильевна, не успевшая избавиться от опустившихся на талию рук, вынуждена была продолжать топтаться на месте. Теперь она смотрела в пол, пытаясь сосчитать, каких конфетти там валялось больше, красных или желтых. …И зачем тогда начинать? Кто знает, что он за человек? Это сейчас он добрый и хороший, но ведь почему-то жена ушла от него… и, вообще, эти служебные романы, когда все глядят тебе в спину и шушукаются… ох, а что начнется в бухгалтерии!.. И как они замечают, кто на кого как смотрит? Когда они там работают?..

– Галь, так что? Звоним? – Николай Сергеевич, не имея возможности проникнуть в чужие мысли, все еще находился в той точке, которую сама Галина Васильевна миновала уже давно.

– Не будем мы никуда звонить, – она вздохнула, – пора мне, а то совсем поздно. Я не привыкла возвращаться в такое время.

– Жаль, – секунду подумав, Николай Сергеевич пустил в ход «тяжелую артиллерию», – Галь, вы мне нравитесь, только я все никак не решался сказать. Вы такая строгая, когда работаете…

– Не надо, Николай Сергеевич, – «снаряд» пролетел мимо, потому что, не поднимая лица, Галина Васильевна покачала головой, – сегодня мы все друг другу нравимся.

– Я могу позвонить завтра и доказать, что все это, – он обвел взглядом комнату, – здесь совершенно ни причем.

– Завтра будет завтра…

– Тогда до завтра, да? Я ж запомню!..

…Зачем я так сказала? Наверное, в надежде на лучшее, ведь каждый всегда оставляет путь к отступлению. Такое уж человек слабое существо – он не любит что-то терять…

– Я пойду, – тихо произнесла Галина Васильевна, глядя на веселившийся народ, давно потерявший к ним интерес. Да и что интересного, если между ними ничего не происходит?..

Из всех распахнутых дверей гремела музыка, которая смешав мелодии, превращалась в настоящую какофонию, и только в приемной, кроме маленькой искусственной елочки, ничто не напоминало о празднике. Галина Васильевна внезапно подумала, что ей жаль уходить, но она уже давно вывела для себя формулу – «Никогда не поддавайся иллюзиям», поэтому оставалось одеться и проскользнуть к выходу так, чтоб никому ничего не объяснять. …Странно – вот, никому я тут не нужна, а всем интересно…

Задуманное практически удалось – по дороге ей попались лишь двое ребят из технического отдела, приходивших в себя у распахнутого окна на лестничной площадке. Им, естественно, не было до нее дела, и Галина Васильевна спустилась вниз, кивнула охраннику, даже среди общего веселья бдительно несшего службу в своей стеклянной будке, и оказалась на свободе.

…Свобода… какая это все-таки странная штука, – она оглядела непривычно пустую улицу, – обычно в такое время люди бродят по магазинам, садятся в транспорт, назначают свидания, а сейчас, ни людей, ни транспорта…Полдесятого… Это ж по какому времени они начали отмечать?.. А я только собираюсь готовить салат… – подобная мысль не радовала, и она вернулась к прежней, успев поймать ее ускользающий хвост, – свобода… Но «хвост» оторвался, вновь вернув Галину Васильевну к реалиям улицы. …Это не свобода, а самое обыкновенное одиночество…

Внезапно начавшаяся перестрелка петард наполнила город обстановкой уличного боя. …А так оно и есть – вечный бой со скукой, с тем пресловутым одиночеством. А когда он затихает, начинается бой с работой, с домашними делами… Меня, наверное, взяли в плен, посадили в камеру, из которой нельзя сбежать, а другие, вон, бьются и побеждают…

Галина Васильевна подняла голову, разглядывая десятки уютно светившихся окон; представила столы, покрытые белыми скатертями, много еды – столько, чтоб хватило и на завтрашний день, и, главное, много людей – веселых, суетливых, связанных чем-то общим. …Может, стоило поехать с Николаем?..Хотя там бы тоже ничего не изменилось, ведь одиночество не исчезает от физического присутствия, иначе б все только и делали, что катались в переполненных автобусах…

Где-то рядом прогремел взрыв, заставивший Галину Васильевну вздрогнуть. Над ее головой раскрылся огромный красный купол, и огоньки кровавыми слезинками побежали по черным щекам ночи. Ей вдруг тоже захотелось плакать.

…Ну, почему у меня не бывает праздников?! Это ложь, что я их не люблю – просто мне удобно так думать, чтоб не чувствовать себя ущербной. Вот, в чем правда!.. Если б сейчас, по мановению волшебной палочки, возник Николай Сергеевич и снова пригласил ее… даже не в ресторан, а все равно куда!.. …Я б, ей-богу, пошла, и неважно, что случится завтра!..Но это была лишь шутка судьбы – никто меня никуда не позовет… Было б мне лет двадцать, другое дело… значит, все-таки я старуха, и нечего тут хорохориться…

Галина Васильевна дошла до остановки. На проезжей части два парня с огромной сумкой ловили машину, громко матеря какого-то Артема, который не заехал за ними; взглянула в глубину улицы, где возникли фары, не похожие на маршрутку…

– …С праздником тебя, добрая женщина.

Обернувшись, Галина Васильевна увидела нищенку.

…Господи, почему она преследует меня?!.. – испугалась Галина Васильевна, но тут же поняла, что никто ее не преследует – это она сама все время подходила к ней и давала деньги.

Лица нищенки она не видела, потому что та стояла перед яркой витриной зловещим черным силуэтом. Ее рабочий день закончился и в лексиконе, кроме слов «подайте, ради Христа», появились другие, которыми она спешила воспользоваться, дабы не забыть окончательно.

– Спешишь на праздник? – спросила нищенка.

– Нет…

Гулко хлопнула дверца – это уехали парни с сумкой.