Макс Барри - Лексикон Страница 15

Где-то зазвенел колокол – самый настоящий колокол: звук был кристально чистым, как у музыкального инструмента. Эмили выглянула в коридор и обнаружила, что из-за других дверей тоже выглядывают. Все лица были юными, в большинстве своем женские.

– Время есть! – сказала чернокожая девочка из комнаты напротив, и раздались смешки.

Длинный стол в столовой был накрыт на семь персон. Средняя его часть была застлана огромной, как простыня, скатертью, а по краям оставалось еще много сверкающего полированного дерева. Вошел тот самый кудрявый мальчишка; он оживленно болтал с девочкой, которую Эмили еще не видела. Он сел напротив. Она ожидала, что он посмотрит на нее, но парень не посмотрел. Она попыталась разобраться в столовых приборах. Рядом с ней на стул забралась девочка не старше десяти лет. Эмили поздоровалась с ней; девочка ответила, правда, смущенно. С другой стороны от нее села очень красивая девочка в плиссированной юбке и с блестящими светлыми волосами. Кудрявый мальчик посмотрел на блондинку, отвел взгляд и посмотрел снова, и Эмили подумала: «Ага, ясно».

Та самая Шарлотта, которую Эмили сначала приняла за монашку, обошла стол и обменялась парой фраз с каждым из них. Подали хлеб. Суп. Десятилетняя девочка с отчаянием и беспомощностью таращилась на ложки, и Эмили попыталась помочь ей, основываясь на догадке, что есть надо тем, чем едят все.

– Мне нравится твоя куртка, – сказала блондинка – у нее было ангельское личико. – Она такая аутентичная…

– О, – ответила Эмили. – Мне нравятся твои уши.

– Уши?

Эмили восприняла ее слова как оскорбление, но вовремя сообразила, что блондинка говорит абсолютно серьезно. Что на самом деле она хотела сделать ей комплимент.

– Да. Они как у эльфа. – Она пихнула локтем свою десятилетнюю соседку. – Правда, как у эльфа?

– Да.

– О, – сказала блондинка. – Ну, спасибо.

На серебряных блюдах были разложены крохотные, на один укус, конструкции из мяса, хлеба, какой-то пасты и чего-то еще. Эмили взяла одну только потому, что жевание исключало ее из разговора. Штука оказалась вполне съедобной. Странной на вкус, но странной не в плохом смысле. За весь день она практически ничего не ела, если не считать сухого печенья.

Шарлотта встала и произнесла короткую речь о том, как счастлива видеть их здесь и как она надеется, что они обеими руками ухватятся за выпавший им шанс, потому что каждый из них обладает огромным потенциалом, а задача Академии – раскрыть его. Потом сказала, что они должны хорошо выспаться, потому что первый экзамен начнется рано, и кудрявый мальчишка спросил, из чего будет состоять экзамен. Шарлотта улыбнулась и сказала, что все ответы будут получены к утру. Это были ее слова: «Ответы будут получены к утру». Если бы кто-нибудь заговорил так в мире Эмили, он тут же схлопотал бы затрещину, но ей эта манера вроде бы пока нравилась. На пирсе, прикрываясь полями своей шляпы, она использовала слова, чтобы заставлять людей улыбаться, подходить поближе, отдавать свои два доллара и не переживать из-за проигрыша. От правильных слов зависело, будет у Эмили еда или нет. А еще она обнаружила, что лучше всего работают не факты и аргументы, а слова, которые по какой-то причине щекочут людям мозг, которые просто вызывают у них веселое удивление. Каламбуры, преувеличения, нечто, являющееся правдой и одновременно неправдой. «Ответы будут получены к утру». Такие, например, фразы.

Потом они разошлись по своим комнатам, и Эмили чистила зубы, стоя рядом с девочкой из Коннектикута. Все, кроме нее, были в пижамах. Когда она шла к своей комнате, по коридору разнесся голос:

– Спокойной ночи, девочка в дверях.

– И тебе, мальчик на диване, – сказала Эмили и закрыла свою дверь.

Ей не верилось, что она сказала такое. Ну и напасть этот мальчишка! Хотя не то чтобы очень уж страшная напасть…

Утром они все сидели в зале, и им раздавали экзаменационные листы. Первые вопросы Эмили узнала сразу: кого она предпочитает – кошек или собак; какой ее любимый цвет; любит ли она свою семью. Был там и тот, странный: «Почему вы это сделали?» Эти вопросы были в самом начале страницы, а дальше шло бесконечное множество новых.

– Пожалуйста, отвечайте абсолютно честно, – сказала Шарлотта. Она шла между партами, и стук ее каблуков эхом отдавался под потолком.

Ее спрашивали о любимых фильмах. Песнях. Книгах. В последний раз Эмили читала книгу, когда ей было восемь. Она огляделась. Десятилетняя девочка сидела через три парты позади нее; ее ноги даже не доставали до пола. Эмили покрутила ручку и написала: «Принцесса Лили спасает мир». Это было единственное, что она вспомнила.

Наконец Шарлотта собрала листы и на некоторое время исчезла. Народ принялся сверять ответы. Эмили заметила в коридоре какого-то мужчину, высокого, с коричневой кожей и с глазами, как кубики льда. Он наблюдал за ними через стекло. Она почему-то ощутила смятение и отвела взгляд, а когда снова посмотрела в ту сторону, мужчины уже не было.

Шарлотта вернулась с телевизором на тележке.

– Вам покажут серию быстро сменяющихся картинок. На одной из них будет изображен вид еды. Вам предстоит записать название этой еды. У кого-нибудь есть вопросы? – Она оглядела зал. – Очень хорошо. Удачи.

Эмили взяла карандаш. Шарлотта нажала кнопку на видеомагнитофоне. На экране появился текст – «СЕРИЯ 1–1» – и исчез. Секунду экран был черным. Потом стали появляться и исчезать изображения. Эмили заморгала. На экране появилось: «КОНЕЦ СЕРИИ 1–1». Головы склонились над партами. Эмили уставилась на свой листок. Все это было гораздо быстрее, чем она ожидала. Что она увидела? Смеющееся лицо. Семью за столом. Целующихся людей. Траву. Корову. Стакан молока? Эмили сомневалась. И это было странно, потому что она отличалась наблюдательностью. У нее было острое зрение. Тогда почему она сомневается насчет молока? Эмили огляделась. Все, кроме нее, писали. Она пожевала губу и написала: «МОЛОКО».

– Пожалуйста, отложите ручки.

Эмили огляделась. Справа от нее кудрявый мальчишка написал: «СУШИ». Она похолодела. Разве там были суши? Может быть. Она посмотрела влево. У девочки с ангельским личиком тоже «СУШИ».

Шарлотта стала переходить от парты к парке.

– Да, – сказала она, проходя мимо мальчика впереди. – Да. Да. – Она остановилась возле Эмили. – Нет. – Эмили сокрушенно выдохнула. – Да. Да. Нет.

Она оглянулась, чтобы выяснить, кто еще облажался. Оказалось, что десятилетняя девочка, которая, судя по виду, страшно расстроилась. Прежде чем она спрятала свой листок, Эмили увидела: «МОЛОКО».

– Серия вторая, – сказала Шарлотта.

Очевидно, ее ошибка заключалась в том, что она позволила другим картинкам сбить себя с толку. Завтрак, корова, и там точно был стакан, но пустой. Просто ее мозг наполнил его. У нее слишком богатое воображение. Суши она не разглядела потому, что просто не знает, как эта чертова штуковина выглядит. А сейчас вроде бы вспомнила. Только эта еда ей не знакома. Другие же ребята, наверное, едят суши дважды в неделю, с икрой и перепелками, и с чем-то типа того, что вчера было намазано на бутербродиках. Паштет. Вот. В следующей серии она все разглядит.