Олард Диксон - Восставший из ада III: Ад на земле Страница 15

— Джоун, ты правильно сделала, что откликнулась на мой зов.

— Я не понимаю, это все мне снится?

— Ты должна помочь мне. Ты все узнаешь со временем. Это не сон. Это — пограничная реальность.

— Пограничная реальность?

— Да. Нейтральная зона между земным измерением и параллельными мирами. Мир хаотичен, в нем нет ничего незыблемого, в том числе и мерности пространства. На земле она составляет 3,00017. Близость этого числа к целому числу три ввела вас в заблуждение относительно представления о всеобщей трехмерности. Числа, стоящие после запятой, как раз и показывают на существование так называемых «ворот» в иной мир.

Джоун плохо поняла объяснение, но искренне хотела это уразуметь. Человек остановился и неожиданно протянул ей ладонь.

— Как я уже говорил, я Эрик Симплтон. Археолог. Бывший специалист по древним культам Азии и Африки.

Джоун ответила на рукопожатие:

— Соммервиль. Джоун Соммервиль… репортер.

— Ты храбрая девушка, — отпуская ее руку сказал он, шагая рядом с ней по неблагодатной сухой земле. — Молодчина! Ты ведь никогда ранее не дотрагивалась до призрака.

— Призрака?

— Да, раньше я был такой же, как и ты.

— Что происходит, черт возьми!

— Ад! Ад кромешный. Мы должны вместе положить этому конец. Пройдемся немножко, и я тебе все расскажу.

— Да, пожалуйста, а то я сойду с ума.

— Сон о войне, — начал Эрик, помахивая сжатыми кулаками. — Тебе снилось, что ты ищешь своего отца. Я воспользовался этим, чтобы вызвать тебя сюда, на зыбкую границу сознания. Сон — ведь это тоже некая реальность, в которую попадает спящий. А чудеса, которые в нем происходят, объясняются довольно просто.

Джоун в упор посмотрела ему в лицо.

— Отведи глаза в сторону! — шарахнулся он. — Не останавливайся на одной точке! Зрачки постоянно должны находиться в движении. Иначе все исчезнет.

— Я не понимаю…

— Так надо, пойми. Старайся боковым зрением держать в поле видимости какой-нибудь предмет, например меня, но не концентрируй свое основное внимание непосредственно ни на чем.

— Ладно. Я постараюсь. Но…

— У нас не очень много времени, а это очень долгое объяснение. Оставим его до следующего раза и вернемся к нашей теме. Я не могу прийти в твой мир, но ты можешь находиться в моем без особого напряжения.

— Что я должна сделать?

— Там, у вас, есть чудовище. Это чудовище — я. Война уничтожила мое поколение. Те, которые не погибли, спились. Я — зашел еще дальше. Я был исследователем запретных удовольствий, следуя учениям йогов-мистиков и обрядам Хоу-Хоу. Я нашел шкатулку в одном древнем захоронении, благодаря расшифрованному мной китайскому манускрипту. Сопоставил свою находку с мифом о правлении Желтого Императора и открыл ее. Это открытие стало последним…

Эрик дотронулся до ее руки, многозначительно показав на свой движущийся палец.

— Старайся ни о чем не думать. Информация сама запишется в память. Контролируй свое сознание.

Джоун кивнула, обшаривая глазами внезапно обступившие ее стены тоннеля с отверстиями бойниц, забранными коваными решетками. Плесень, многовековая пыль, затхлый запах истории проносились мимо нее.

— После нечеловеческих страданий я нашел чудовище, заключенное в этой коробке, а оно нашло чудовище во мне. Десятилетия я служил аду, обогащая свой сектор новыми жертвами и не помня своего прошлого бытия.

— Но я все равно… не понимаю…

— Я был чудовищем, — продолжал Симплтон. — Но, тем не менее, я был связан определенными законами. Заповеди есть и у ада. Но одна девушка разгадала сущность и выпустила меня.

— Керсти Коттон?

— Да, Керсти Коттон. Благодаря ей я могу сейчас говорить с тобой. Но зла — слишком много, оно очень сильно. Демон затаился в ожидании, держа в сетях мою душу. И теперь он восстал. Зверь обрел плоть. То, чем я был в аду — расковано. Неостановимо.

— Что же мы можем? — после паузы спросила Джоун, проходя через полукруглые арки, подпирающие растрескавшийся потолок.

— Кое-что мы в силах сделать. Но потребуется огромное мужество и самоотверженность.

— Я не знаю, есть ли у меня мужество? Смогу ли я оправдать ваши надежды?

— Джоун, ты только что вошла в другую реальность, в чуждую для тебя жизнь. Ты сильнее, чем ты думаешь.

— Скажите, что нужно делать?

— Есть Врата Ада. Нужно закрыть их. Навсегда.

— А где эти врата? — поинтересовалась Джоун.

— У тебя в квартире, — ответил Симплтон, засунув руку в глубокий, до колена карман брезентовых брюк. — Шкатулка. Он хочет уничтожить ее. Ты должна вернуться назад и провести его через окно в мой мир, в мою реальность, где я — хозяин и властелин.

— А что, если он отберет у меня шкатулку?

— Он не может ее отобрать. Он должен получить ее только из чьих-нибудь рук. Вот поэтому и нужно твое мужество. Поверь мне: он может быть очень убедительным и очень изобретательным…

— Кто это? — оборвала его Джоун, показав на две удаляющиеся от них фигуры, шествующие по развороченной земле Вьетнама.

Рядом с человеком в грязной робе и высоких зашнурованных ботинках на ребристой подошве шла девушка в тонкой ночной рубашке и с длинными золотистыми волосами.

— Это мы. Мы сделали полный круг и вернулись к твоей квартире.

Джоун неотрывно глядела вслед фантомам.

— Действие порождает новую реальность, а поступки формируют бесконечное множество повторов, чуть отличающихся друг от друга. Человек жив только в своем мире. Наркоман выглядит безумным только в земном измерении, а в том, куда он попадает, он ощущает себя полным сил и энергии. Неподвижный йог — подвижен в другой реальности, которую создал сам. Человек не может жить сразу в двух местах, и поэтому, умирая, он поселяется в иной мир. Мир своих мечтаний и желаний, доступ к которому был для него при жизни закрыт. Сон, летаргия, кома, безумие, смерть — все это обратная сторона медали, двери в параллельное бытие. Могу тебя заверить, что сейчас ты лежишь в своем доме около незашторенного окна.

Джоун потеряла контроль. Все вокруг закружилось, завертелось. Пол покачнулся и стал зыбким, распадаясь на хаотично двигающиеся молекулы.

Симплтон толкнул ее в проем окна и растворился. Джоун очнулась от удара и потерла содранный в кровь локоть.

— Черт! — выругалась она, скрещивая ноги и пытаясь разобраться в творившемся у нее в голове беспорядке. — Что это было? Сон?

Из динамиков радиоприемника, настроенного на «Париж», струилась мелодичная танцевальная музыка. Картавая француженка пела что-то о любви, подмешивая в свой родной язык английские слова, звучащие нелепо на общем фоне. Шторы свешивались по обе стороны окна, опускаясь к полу изящными складками. Город за стеклом начинал свой новый будничный день. Часы пробили семь раз.