Алексей Миронов - Петля 19 Страница 15

— Добро, — и стальной конструктор уехал восвояси.

Троица поднялась по ступеням, ведь три же объекта. Зайдя вовнутрь…, в общем ничего интересного.

Капитан попросил у Алексея стул:

— Я, это, потом, ну, короче, — опер безуспешно попытался сформулировать мысль — никак не получалось.

— Конечно, — узник расстался со своим новым приятелем. — «Прости меня стул. Домашний брат, похоже, так и останется без пары. Или не останется?».

Величко поволок обнову в дежурку:

— Слышь, Бутыркин, за мной будет.

— Когда заберёшь? — вяло поинтересовался молоденький лейтенант.

— Не знаю, поставь в угол и смотри, я не забуду, — опер поглядел на Алексея. — Мне надо задержанного определить.

— Какие проблемы, куда его?

— Коряга сказал в пытошную, — Величко ещё раз посмотрел на Алексея, ему всё время казалось, что тот сейчас вдруг испарится. Но арестант спокойно стоял с ничего не выражающей маской на лице.

Полицейский не понимал, что интрига является единственным способом разнообразить существование. Нет, не для всех, естественно — для нашего героя. Поэтому Алексей предпочитал почти никуда не лезть и ничего заранее без необходимости не просчитывать. Жить просто неинтересно становится. Скука. А энергии уходит — уууу! Не один ядерный реактор под боком должен быть и оператор, соответствующий объёмам. Но про расчёты и возможности позже — не время сейчас.

Умиротворённый узник, услышав слово «пытошная», оживился. Нет, не бесшабашный мазохист, не бесчувственный истукан, тело стало намного восприимчивее. Просто событие неординарное. Тебя вот, дорогой друг, на улице поймают, наденут мешок на голову, повезут пытать. Автор считает, ты тоже оживишься.

Полицейские, меж тем, забрали у задержанного документы и отконвоировали в комнату с шутливым названием. На двери кабинета, кстати, каким-то приколистом был мастерски нарисован эшафот и петля, правда без гостя. Гости ведь постоянно меняются. Оптимистическое художество.

Жизнь в отделе не бурлила, поскольку воскресный вечер как-никак.

«Вообще непонятно, зачем пытать человека сегодня, если можно отложить на рабочий день? Трудоголики какие»

В одиночестве Алексея решили не оставлять — опер там наплёл про арестанта с три короба. Таким образом, за открытой дверью, в коридоре прогуливался унылый сержант. «Скоро высшие чины понаедут, наверное. Сколько почестей. За что?»

Отдел скоропостижно скончался, наступила мертвая тишина. Ненадолго, но мы не будем её слушать.

Комната внутри напоминала, ну, даже не знаю: тот, кто её ремонтировал или оформлял, сделал всё, чтобы временно прибывающий ни на что хорошее в своей жизни больше не рассчитывал. На двери не виселицу надо было рисовать, а изречение к примеру: «Забудь надежду всяк сюда входящий». Грязно-зелёные стены цвета закопченной травы, ржавая решётка на окне почти под потолком, тусклая единственная лампочка без колпака, металлический стол, перед ним закреплённый в полу непонятного цвета и сделанный из непонятного материала табурет. Совсем забыл, конечно же, старая чугунная батарея у стены, вся в потёках. Интересно, сколько народу здесь поперебывало, у батареи? Автор вам не ответит. Просто представьте…

Послышался нарастающий беспорядочный шум-гам, вскоре переросший в чьи-то оправдательные объяснения. Внезапно в двери влетела «коряга». Извините. Конечно, чинно и важно зашёл Вячеслав Анатольевич Корякин, правда, с нездоровым блеском в глазах, которые явно гласили: «Ну, наконец-то я тебя нашёл, родной!» — оставалось только расцеловать узника и пуститься вместе с ним в пляс. Главный сыщик принёс с собой, чтобы вы думали? Стул, недавно купленный Алексеем в специализированном магазине. Кто сильнее, тот и прав. Не видать Величко стула, как своих собственных ушей.

Задержанный сидел на табурете с закрытыми глазами и не реагировал на «гостя». А ведь это твоя судьба, парень. Расположившись за столом, хозяин разложил на нём свой нехитрый скарб, состоящий из журналов, каких-то бумажек, и уставился на оппонента:

— Чего залип, красавец? — Коряга решил начать диалог, поскольку узник не выказывал интереса, ему это только казалось. В следующий момент арестант бегло окинул взглядом фигуру и лицо инициатора событий, затем уставился в пол. Напротив сидел сильный, подтянутый, не похожий на начальников, просиживающих свои штаны в кабинетах, волк и скалил зубы:

— Фамилия, имя, отчество, дата и место рождения?!

Подопечный выдал требуемую информацию, не дожидаясь пыток. Майор довольно хмыкнул.

— Чему обязан? Чем могу помочь, позвольте осведомиться? — мягко произнёс Алексей, не поднимая взор с пола, будто прилип к невидимой точке.

Опер неторопливо поднялся и, прихватив со стола какой-то предмет, принялся расхаживать по комнате, насвистывая мотив весёлой детской песенки. «Пешеходы там, чего-то по лужам…» Сыщик явно готовился затеять какую-то игру. Узник понял — самое интересное начинается в этот самый момент.

Когда Величко позвонил своему шефу, тот был в гостях и культурно отдыхал в компании подшефных, ручных, так сказать, бизнесменов. В коммерческой среде его любили и уважали. Что за галиматья? Почти никто его не любил, точнее, совсем никто. Боялись? Это да. Боятся — значит уважают. Верно подмечено.

Простите господа полицейские, но вас, к сожалению, не любят. Вы для этого всё делаете. Автор лично знает вашу структуру изнутри. Безусловно, есть исключения, но как автор уже описал ранее — настоящее «зло» ходит именно в погонах и хорошо пестует своих сыновей. А сотрудников с какими-то идеалами в голове, за глаза, называют у… Извините, автор не будет такое писать.

Далее для всех, кто имеет отношение к силовым структурам и военной службе. Некоторых касается отчасти, а некоторых непосредственно. Однажды принятая присяга рано или поздно поставит любого гордого носителя погон перед непростым выбором. А ведь есть ещё закон и устав, различные нормативные документы, то есть, писаные и неписаные правила. И они будут повелевать вами. Вы же не станете отрицать, что, получив приказ стрелять, вы именно это и сделаете. Присяга обяжет, а не то трибунал и позже стрелять будут уже в вас или посадят, или выпрут с работы, или… да не важно. Петля.

«Командир приказал, он и будет отвечать», — звучит в голове несуразное стандартное заблуждение. «По-другому никак нельзя», — с нескрываемой ненавистью вторит ему незрелое и такое же убогое умозаключение. Подобными «истинами» напичканы головы многих сотрудников и военнослужащих, которые охотно глотают этот смертельный яд. Такое лекарство легко может поставить жирный крест на развитии человека, а затем превратить его в безропотного и бесперспективного, зато хорошо управляемого надёжного болвана.