Энн Райс - Мумия Страница 16

Ну да, он знал, что когда-нибудь это случится, что он испытает такую боль. И все-таки в этот вечер ни один дом на свете не притягивал его так сильно, как этот дом, где должна была состояться первая официальная демонстрация Рамзеса Проклятого, найденного Лоуренсом. Эллиот приветственно помахал рукой людям, которые кинулись раскланиваться с ним, и, кивая старинным друзьям и незнакомцам, двинулся прямо к египетскому залу. Сегодня у него здорово разболелась нога, наверное, как он привык говорить, из-за тумана. Поэтому он взял с собой новую прогулочную трость, которая ему нравилась, – прочную, с серебряным набалдашником.

– Благодарю вас, Оскар, – произнес Эллиот с дежурной улыбкой, принимая первый бокал белого вина из рук дворецкого.

– Не торопись, старина, – грустно сказал подошедший к нему Рэндольф. – Они еще только собираются разбинтовывать это отвратительное существо. Можем пойти вместе.

Эллиот кивнул. Рэндольф выглядел ужасно – понятно почему. Смерть Лоуренса выбила почву у него из-под ног. И все-таки он держался молодцом.

Они пошли вдвоем в первые ряды зрителей, и перед глазами Эллиота предстал поразительной красоты саркофаг, в котором покоилась мумия.

Невинное детское выражение золотой маски очаровало его. Потом взгляд скользнул ниже – к рядам надписей, которые опоясывали нижнюю часть фигуры. Латинские и греческие слова, начертанные в стиле египетских иероглифов.

Лоуренс отвлекся – Хэнкок из Британского музея призвал собравшихся к тишине, звонко постучав ложечкой по хрустальному бокалу. Рядом с Хэнкоком стоял Алекс, об-нимавший за талию Джулию, которая выглядела обольстительно в своем траурном одеянии, с гладкой прической, открывавшей бледное лицо, которое – теперь в этом мог убедиться весь мир – было так прекрасно, что не нуждалось ни в пудре, ни в косметике.

Они встретились взглядами, и Эллиот грустно улыбнулся Джулии, тут же увидев, как просияли ее глаза в ответ – она всегда радовалась встрече с ним. Странно, подумал он, я интересен ей больше, чем мой сын. Какая ирония! Его сын наблюдал за всеми приготовлениями с явным недо­умением. Почему он всегда такой растерянный? Размазня он, вот в чем беда.

Внезапно слева от Хэнкока возникла фигура Самира Айбрахама. Еще один старый друг. Но Самир немного нервничал и не заметил Эллиота. Он приказал двоим молодым людям аккуратно взяться за крышку саркофага и ждать дальнейших распоряжений. Те стояли с опущенными глазами, словно их смущало представление, в котором они участвовали. В зале наступила мертвая тишина.

– Леди и джентльмены, – произнес Самир. Молодые люди тут же приподняли крышку и сдвинули ее на одну сторону. – Разрешите представить вам Рамзеса Великого. «Теперь все могли увидеть мумию – туго стянутую толстыми, обесцвеченными от времени пеленами высокую фигуру мужчины со скрещенными на груди руками, мужчины, по всей видимости, лысою и нагого.

– Толпа дружно ахнула. В золотистом свете электрических лампочек и нескольких разбросанных тут и там свечных канделябров мумия выглядела устрашающе – как и все му-мии. Смерть, которую сохранили и оправили в раму.

– Потом раздались жидкие аплодисменты. Кто-то пожимал плечами, кто-то смущенно хихикал, и наконец сквозь плотную стену зрителей стали проталкиваться самые любопытные – чтобы получше рассмотреть мумию. Подойдя, они отшатывались, точно от жара костра. Многие сразу же отворачивались.

Рэндольф вздохнул и покачал головой:

– Неужели Лоуренс умер вот из-за этого? Хотелось бы знать отчего.

– Не следует быть таким впечатлительным, – сказал стоящий рядом с ним мужчина. Эллиот наверняка был с ним знаком, но никак не мог вспомнить его имени. – Лоуренс был счастлив…

– …заниматься тем, что ему нравилось, – прошептал Эллиот. Еще раз он услышит такое – не сможет удержаться от слез.

Конечно, Лоуренс был счастлив, когда изучал найденные им сокровища. Лоуренс был счастлив, когда переводил эти свитки. Смерть Лоуренса была трагедией. Какой-либо иной вывод мог сделать только законченный дурак.

Пожав Рэндольфу руку, Эллиот покинул его и стал медленно пробираться поближе к высохшему телу Рамзеса.

Молодое поколение, казалось, решило дружно воспрепятствовать его продвижению, сгрудившись вокруг Алекса и Джулии. Эллиот слышал ее взволнованный голос, перекрывавший гомон гостей, и обрывки речи:

…удивительная история на этом папирусе, – поясняла Джулия. – Но отец только начал переводить. Хотелось бы знать, Эллиот, что вы думаете об этом.

– О чем именно? – Он как раз подошел к самой мумии и внимательно разглядывал ее, поражаясь тому, как отчетливо видно выражение лица под толстым слоем бесформенного тряпья.

Джулия подошла ближе, и Эллиот взял ее за руку. Толпа напирала стараясь получше рассмотреть экспонат, но Эл­лиот не уступал своего места.

– Мне хотелось бы услышать ваше мнение обо всей этой таинственной истории, – сказала Джулия. – Правда ли, это саркофаг девятнадцатой династии? Как получилось, что он украшен в римском стиле? Когда-то отец сказал мне, что вы разбираетесь в египтологии лучше, чем любой сотрудник музея.

Эллиот добродушно хохотнул. Джулия смущенно оглянулась, чтобы убедиться, что рядом нет Хэнкока. Слава богу, он стоял в центре другой плотной толпы, давая разъяснения по поводу свитков и изысканных кувшинов, расставленных в ряд вдоль стены под зеркалом.

– Ну и что вы думаете? – повторила вопрос Джулия. Была ли когда-нибудь ее серьезность столь соблазнительной?

– Вряд ли это Рамзес Великий, милая моя, – ответил Эллиот. – Ты и сама это знаешь. – Он снова посмотрел на расписанную крышку саркофага и на покоящееся в ветхом тряпье высохшее тело. – Превосходная работа, ничего не скажешь. Химикалии почти не использовались; битумом совсем не пахнет.

– А там и нет битума, – внезапно вмешался в разговор Самир. Он стоял слева, и Эллиот его не видел.

– И как же ты это объясняешь? – спросил Эллиот.

– Царь сам дал подробные разъяснения, – сказал Са­мир. – Во всяком случае, так сказал мне Лоуренс. Рамзес лично распорядился, чтобы его погребли и отпели по всем правилам; но его тело не подвергали бальзамированию. Его никогда не выносили из той комнаты, где он писал свою историю.

– Очень любопытно! – воскликнул Эллиот. – А ты сам-то читал эту историю? – Он указал на латинскую надпись и начал переводить вслух: – «Не позволяйте лучам солнца падать на мои останки, ибо только в темноте я сплю. А вместе со мной спят мои страдания и мои познания…» Совсем не похоже на чувства египтянина. Думаю, ты со мной согласишься.

При взгляде на крошечные буковки лицо Самира омрачилось.