Маркус Хайц - Ритуал Страница 16

— Я столкнулась с ней два года назад. Дошло до поединка, который она сама оборвала, потому что в игру вступила третья сторона. Игрок с большими пушками и таким числом бойцов, что мог бы уложить legion etrangere[10].

— Я тебе не верю.

— Именно так все было.

— И где же это произошло?

— На юге Франции, под Овернью. Там, где все началось. — Она отшвырнула окурок. — Иоганн предостерегал меня, что ты будешь в ярости, но…

— Ты получишь миллион евро, и ни центом больше. Свыкайся с этой мыслью.

В ответ она по-волчьи заворчала.

— Merde, Эрик! Я на мели! Наш образ жизни дорого обходится! Вечные разъезды, боеприпасы, покупка информации, взятки, подкупы…

— Тогда начинай экономить. Летай эконом классом.

Она поглядела на него умоляюще.

— Мы могли бы обойтись без суда, Эрик.

Его правая рука молниеносно схватила ее за горло, сжала.

— Я тебе не брат, Жюстина. Ты незаконнорожденная, ничего больше, — прорычал он, глаза у него становились все меньше, все злее, все желтее.

— Я же не виновата, что он не женился на моей матери, — просипела Жюстина, лицо у нее побагровело. — Если не перестанешь сейчас же, дам тебе коленом в пах!

Эрик ее оттолкнул, и она отлетела к мусорному баку, за край которого ей пришлось ухватиться, чтобы не упасть.

— Trou du cul![11] — выплюнула она. — Любой из нас по-одиночке станет для нее легкой добычей!

— Ты, возможно. — Сев в «порше», Эрик завел мотор, давая ему взвыть оборотами. — Но не я.

— Где тебя найти? — спросила она, подходя к окну. — если я что-нибудь про нее узнаю.

— Брось это. Я выясню, где нашли твой разорванный труп, и пойму, куда мне ехать.

Отъезжая, он слышал, как она с силой пнула «кайен», видел в зеркале заднего вида, как уменьшается ее фигура. В так прощания она подняла средний палец.

У Эрика не было сомнений, что Жюстина лжет. Что-то она могла узнать из рассказов отца. Ладно, она сильная и реакция у нее быстрая, но это совершенно ничего не значит. Ее, вероятно, уберегла судьба, уговаривал он себя.

Эрик набрал номер следователя и рассказал про оглашение завещания и про неизвестную сестру. Брайтванглер тут же внес ее в список подозреваемых, кто, возможно, стоял за смертью фон Кастелла-старшего. Жюстина, по всей очевидности, давно знала о завещании в свою пользу, и что может быть проще, чем чуточку приблизиться к богатству?

Он невольно ухмыльнулся.

— Сделайте все, что в вашей власти, — попросил он следователя.

Пусть Жюстиной займется полиция. В том, что он планировал, спутники не были нужны.

Глава 5

— Скорей, Камилла. Надвигается метель.

Жан Шатонеф отстал от блеющей отары и загнал на место своевольную овцу Камиллу, которая, наверное, решила поискать укрытия от ледяного ветра в ближайшей буковой рощице. Он легонько подтолкнул скотину концом палки. Поглядев на него пустыми глазами, Камилла поскакала в отару.

— Ну, вот и ладно. У нас нет времени на твое упрямство.

Он с облегчением вздохнул, ведь уже предвидел, как придется бегать по лесу за овцой по колено в снегу. Алее сейчас не то место, куда четырнадцатилетние мальчики ходят одни.

Волка он не боялся, поскольку основательно заточил свой посох и сумеет им обороняться. Но стена темных деревьев не сулила ничего доброго. Даже без историй про злобного волка он не рискнул бы туда забраться.

А Камилла тем временем как будто передумала. Ее манила защищенная от ветра роща, и, заблеяв, она снова свернула туда, на сей раз за ней последовали несколько баранов из отары.

Проклиная капризную скотину, Шатонеф кинулся следом, напрасно стараясь удержать овец подальше от леса. Он уже злился, что приходится обходиться без верного Гастона, пастушьей собаки своей семьи. Пару месяцев назад пес погиб, а новый еще не обучен. Значит, бежать придется самому.

Лишь под темными ветками овцы несколько сбавили скорость.

Жан Шатонеф тревожно оглядел деревья. Голые сучья тянулись к темнеющему небу, пустые вершины качались на все усиливающемся ветру, свист которого сопровождался треском обламывающихся веток. И именно сейчас Жану вспомнились многочисленные подробности встреч с бестией, какие слышал из пересудов в деревне. Подобное мрачное место словно создано для нападения исподтишка.

— Идемте, дамы, — приказал он овцам, которым тут, по всей очевидности, очень понравилось, и начал обходить группку, чтобы погнать ее к остальным. — Хочу вернуться в хижину, прежде чем разразится метель. Да и вам в хлеву будет приятнее, чем в лесу со сквозняками.

Где-то в глубине громко затрещало: на стук наступил кто-то тяжелый.

«Олень. Скорее всего, олень», — подумал Шатонеф и сделал вид, будто ничего не слышал. После второго подобного треска у него задрожали колени.

— Черт бы тебя побрал, Камилла! — рявкнул он на овцу и так сильно приложил ее посохом, что та испуганно отпрыгнула и ринулась прочь в увенчанный снегом куст.

Вот это было самое худшее, что может случиться с пастухом: часть его отары стояла перед лесом, вторая в самом лесу, а одна овца сбежала. Ночь под открытым небом Камилла не переживет. Ее прикончит либо буран, либо дикие звери. Жан вздохнул. Как это ни неприятно, но выбора у него не было, овца слишком дорого стоит, и отец осыплет его упреками, ругательствами и побоями, если он не вернет ее в хлев.

— Ждите здесь, — велел Шатонеф остальной скотине, словно животные понимали его слова, и пошел по оставленному Камиллой следу, посохом прокладывая себе дорогу в заснеженном подлеске. До него то и дело доносилось ее блеянье и звон колокольчика, но, как бы то ни было, возвращаться ей явно не хотелось. Овцы — не самые разумные создания, но удар Камилла, судя по всему, не скоро забудет.

Подлесок поредел, и сквозь ветки мальчик наконец увидел овцу. Разбежавшись, он прыгнул, чтобы схватить животное за задние ноги. В падении его пальцы сомкнулись, погрузились в прохладную шерсть и крепко сжали Камиллу, которая испуганно заблеяла и начала вырываться.

— Поймал, — выдохнул с облегчением Шатонеф, поднялся на ноги и не без труда забросил беглянку себе на плечи. — Больше ты не улизнешь.

Снова раздался треск, на сей раз слева. И в этот раз Жан уловил ворчание волка. Словно из ниоткуда перед Жаном возник огромный, могучий зверь, способный завалить не то что мальчишку, а взрослого человека. На его пасти вскипала густая, липкая пена. Бешеный!

Волк и мальчик смотрели друг на друга, пока Шатонеф не попытался нашарить свой посох, наполовину торчащий из кустов. Прыгнув за овцой, он выпустил из рук единственное свое оружие.