Дафна дю Морье - Монте Верита Страница 16

— Ты доктор из долины? — спросил он.

— Нет. Я приезжий. У меня отпуск, и я собираюсь полазить по горам. Мне нужно где-нибудь переночевать, и если бы вы согласились дать мне ночлег, я был бы благодарен.

Лицо у него вытянулось, и он не ответил прямо на мою просьбу.

— У нас здесь тяжелобольной, — сказал он. — Я не знаю, что делать. Обещали, что придет доктор из долины. Ты никого не встретил?

— Боюсь, что нет. Кроме меня, никто не поднимался по дороге. А кто болен? Ребенок?

Мужчина покачал головой:

— Нет, здесь нет детей.

Он продолжал растерянно смотреть на меня в надежде, что я что-то сделаю, а я мог только ему посочувствовать и даже не представлял себе, как ему помочь. У меня с собой не было никаких лекарств, кроме пакета первой помощи и флакончика с аспирином. Аспирин мог пригодиться, если больного лихорадило. Я вынул его из пакета и отсыпал горстку.

— Это может помочь, если вы попробуете ему дать, — сказал я.

Он знаками поманил меня в дом.

— Послушай, дай ему сам.

Откровенно говоря, у меня не было большого желания заходить в дом, чтобы наблюдать печальное зрелище — умирающего родственника, но простая человечность не позволила мне отказаться. Я последовал за хозяином в гостиную. У стены стояла кровать на козлах, а на ней лежал укрытый двумя одеялами какой-то человек, глаза его были закрыты. Он был бледен и небрит, черты лица заострились, как бывает у людей, которым жить осталось недолго. Я подошел к кровати и взглянул на него. Он открыл глаза. Какое-то мгновение мы, не веря себе, смотрели друг на друга. Потом он улыбнулся и протянул мне раскрытую ладонь. Это был Виктор…

— Благодарю тебя, Господи, — сказал он.

От волнения я не мог вымолвить ни слова. Виктор жестом подозвал хозяина дома, который стоял поодаль, и стал что-то говорить ему на патуа, должно быть, сказал, что мы старые друзья, так как лицо хозяина едва заметно посветлело, и он вышел из комнаты, оставив нас наедине, а я все так же молча стоял у кровати на козлах, держа руку Виктора в своей.

— И давно ты в таком состоянии? — спросил я наконец.

— Почти пять суток. Вспышка плеврита. У меня это и раньше случалось. На этот раз дело серьезнее. Старею.

Он снова улыбнулся, и, хотя я понимал, что он смертельно болен, мне подумалось, что он мало изменился — это был все еще прежний Виктор.

— А ты, судя по всему, преуспеваешь, — сказал он, все так же улыбаясь. — Вид у тебя вполне сытый, гладкий.

Я спросил его, почему он никогда не писал мне и как он прожил эти двадцать лет.

— Я поплыл по течению. Как, впрочем, и ты, но несколько иначе. Я так ни разу и не был в Англии после того, как уехал оттуда. Что у тебя там? — спросил он.

Я показал ему флакончик с аспирином:

— Боюсь, тебе это не поможет. Лучшее из того, что я могу предложить, — остаться здесь с тобой на ночь, а утром первым делом договориться с хозяином дома или же с какими-нибудь другими парнями, с одним-двумя, чтобы они помогли мне перенести тебя в долину.

Он покачал головой:

— Пустая трата времени. На мне можно поставить крест. Я знаю.

— Какая ерунда. Тебе необходим врач и нормальный уход. Здесь организовать это невозможно. — Я оглядел комнату, темную, со спертым воздухом.

— Не занимайся мной. У нас есть о ком позаботиться. Это гораздо важнее.

— О ком же?

— Об Анне. — И затем, когда я не ответил, растерявшись настолько, что не мог подыскать слов, добавил: — Она ведь еще там, на Монте Верита.

— Ты хочешь сказать, что она все еще взаперти, в том месте, о котором ты мне рассказывал? И никогда его не покидала?

— Поэтому-то я и здесь. Я приезжаю сюда каждый год, ни разу не пропустил. Разве я не писал тебе об этом после войны? Я круглый год живу в маленьком рыболовецком порту, уединенном и тихом, и раз в году поднимаюсь сюда. На этот раз я запоздал из-за болезни.

Все это было невероятно. Что за существование все эти годы — без друзей, без интересов? Ждать долгие месяцы, пока не придет время для этого безнадежного ежегодного паломничества.

— Ты ее хоть раз видел? — спросил я.

— Ни разу.

— Ты пишешь ей?

— Каждый год я приношу письмо. Беру его с собой и оставляю у стены, а на следующий день возвращаюсь.

— И твое письмо кто-нибудь берет?

— Всегда. На его месте лежит каменная табличка с процарапанным текстом. Всего несколько слов. Я уношу эти камни с собой. Они все хранятся в моем доме на побережье, где я живу.

Все это было невероятно. Эта надрывающая душу верность ей, преданность, пронесенная через все долгие годы.

— Я пытался изучать их религию, их веру, — сказал он. — Она очень древняя, древнее христианства. В старых книгах есть упоминания о ней, какие-то намеки. Иногда мне удавалось кое-что откопать, я говорил со знакомыми людьми, с учеными, которые занимаются мистицизмом и старинными обрядами древней Галлии и друидов. Между горными народами того времени прослеживается тесная связь. И что бы я ни читал, повсюду особо подчеркивается влияние луны и вера в то, что последователи этой религии навсегда остаются юными и прекрасными.

— Ты так говоришь об этом, Виктор, словно ты сам веришь, — сказал я.

— Я верю. И дети здесь в деревне тоже верят, те немногие, что остались.

Наш разговор явно утомил его. Он потянулся за кувшином с водой, который стоял возле кровати.

— Послушай, дружище, я думаю, эти таблетки аспирина тебе не повредят, — сказал я. — Даже могут помочь, если у тебя жар. И ты уснешь.

Я заставил его проглотить три таблетки и потом подоткнул под него одеяло.

— В доме есть женщины? — спросил я.

— Нет. Меня это озадачило. Деревня почти пустая. Всех женщин и детей переправили в долину. Здесь осталось в общей сложности двенадцать мужчин и мальчиков.

— Тебе известно, когда ушли женщины и дети?

— Похоже, что они ушли за несколько дней до моего прихода. Этот человек, которого ты видел, сын старика, что жил здесь раньше. Он умер уже много лет назад. Сын дурак и никогда ничего не знает толком. Если ты задаешь ему вопрос, он смотрит на тебя, будто не понимает. Но в каких-то практических вещах он кое-что смыслит — принесет тебе еды, найдет постельное белье, а вот парень его довольно смышленый малый.

Виктор закрыл глаза, и у меня появилась надежда, что он уснет. Мне казалось, я знаю, почему женщины и дети покинули деревню. Это произошло после того, как исчезла девушка из долины. Их предупредили, что непредвиденные события могут случиться на Монте Верита. Я не посмел сказать об этом Виктору. Мне очень хотелось, чтобы он согласился на мою просьбу и позволил перенести его в долину.