Роберт Говард - Собрание сочинений. Том 2. Голуби преисподней Страница 16

— Эта задача требует большего, чем людское умение, — заметил Ораст. — Может быть, нам снова следует обратиться за помощью к Ксальтотуну?

— Нет! — в ужасе закричал Тараск. — Пусть воины преследуют Конана, а когда настигнут, — зарубят. Ксальтотун не сможет упрекнуть нас за то, что пленник убит при попытке к бегству.

— Что ж, — сказал Ораст. — Хоть я и не из Ахерона, но кое-каким магическим искусством владею — могу, например, управлять некоторыми духами, воплотившимися в телесную оболочку. Может быть, я смогу вам помочь.

Фонтан Траллоса бил среди ветвистых дубов, росших вдоль дороги примерно в миле от городских стен. В ночной тишине Конан услыхал мелодичный звон его струй. Он вволю напился ледяной воды и направился на юг, заметив густую рощицу. Обошел ее и увидел большого белого жеребца, привязанного в зарослях. Конан глубоко вздохнул и сделал еще два шага, но издевательский смех за спиной заставил его обернуться. Взгляд его был страшен.

Из тени вышла фигура в латах, матово блестевших. Это был не один из разодетых, украшенных перьями дворцовых стражников, а высокий человек в боевом шлеме и серой кольчуге — странствующий воин из особой касты немедийских солдат. Входили в нее люди, не достигшие еще рыцарских привилегий либо изгнанные из этого сословия — закаленные рубаки, посвятившие жизнь войне и приключениям. Время от времени они собирались в отряды и не подчинялись никому, кроме короля. Конан знал, что более опасного противника ему вряд ли удалось бы встретить.

Поглядев по сторонам, король убедился, что солдат один, набрал воздуха в легкие, встал поудобнее и напряг мышцы.

— Я ехал в Бельверус с поручением от Амальрика, — говорил воин, осторожно приближаясь. Звезды отражались на лезвии его приготовленного к бою обоюдоострого меча. — И услышал, что в роще храпит конь. Сошел с дороги — проверить, в чем дело. К чему бы здесь этот конь, подумал я, решил разобраться — и вот какая редкая птица попала в мой силок!

Люди, подобные ему, зарабатывали на жизнь мечом.

— Я знаю тебя, — сказал немедиец. — Ты — Конан, король Аквилонии. Вроде бы я видел, как ты погиб в долине Валькии, а вот поди ж ты…

Конан прыгнул, как смертельно раненный тигр. Его противник, человек, несомненно, опытный, все же не мог тягаться с варваром в быстроте движений. Он успел только занести меч, когда кинжал короля вонзился ему в шею возле ключицы и дошел до сердца. Немедиец захрипел, зашатался и рухнул на землю. Конан равнодушно извлек свое оружие. Почуяв запах крови, жеребец стал храпеть и рваться с привязи.

Угрюмо глядя на поверженного противника, Конан застыл, как статуя, с кинжалом в руке. Пот выступил на его груди. Он внимательно вслушивался в тишину, но, кроме свиста разбуженных птиц, никаких звуков поблизости не было слышно. Зато в стороне дворца оглушающе зазвенели трубы.

Конан наклонился над убитым и быстро обыскал его. Если тот и вез какой-нибудь приказ, то, наверное, словесный. Король не медлил. До утра было не так уж далеко. Через несколько минут по белой дороге в западную сторону проскакал белый конь, а всадник его был облачен в серые доспехи немедийского странствующего воина.

7. Завеса приподнялась

Конан понимал, что спасение его — в скорости. Он даже не пытался найти где-нибудь поблизости укрытие, понимая, что необыкновенный союзник Тараска сумел бы его найти. Но не был он и из тех, что таятся и скрываются — открытая погоня или прямая схватка больше соответствовали его характеру. Он знал, что пока у него есть фора во времени. Он устроит им неплохую скачку до границы.

Зенобия поступила разумно, выбрав именно этого коня. Он сразу показал и скорость, и выносливость. Девушка знала толк в лошадях, в оружии и, не без гордости отметил Конан, в мужчинах. Конь мчался на запад, оставляя позади милю за милей.

Король ехал через спящую страну, мимо укрытых в рощах деревушек, посреди полей и садов, домиков с белеными стенами, но по мере продвижения на запад они встречались все реже. Чем более гористой становилась местность, тем меньше было деревень, а угрюмо глядевшие с возвышений замки говорили о столетиях пограничных войн. Однако из этих крепостей никто не выезжал, чтобы задержать его или окликнуть. Хозяева их ушли под знаменами Амальрика, их геральдические флажки трепетали теперь над равнинами Аквилонии.

Оставив за собой очередную спящую деревушку, Конан свернул с дороги, которая пошла на северо-запад, к далеким перевалам. Ехать по ней дальше означало нарваться на пограничную стражу, да и солдатни там полно. Правда, сейчас границу не патрулируют, как в мирное время, но и стража осталась, и военные эскорты везут раненых на повозках, запряженных буйволами.

Эта дорога, выходящая из Бельверуса, была единственной, пересекавшей границу на пятьдесят миль к северу и югу. Она шла через цепь скалистых перевалов, окруженных малолюдными горными районами. Конан держал направление строго на запад, собираясь пересечь границу как раз в таком глухом горном районе к югу от дороги. Ехать напрямик было тяжелее, зато путь был короче и безопасней для преследуемого беглеца, потому что один всадник может пройти там, где окажется бессильной большая армия.

Но к рассвету он еще не успел достигнуть гор; они появились, как растянувшийся вдоль горизонта серо-голубой защитный вал. Здесь не было ни изгородей, ни деревень, ни особняков, окруженных садами. Утренний ветер колыхал высокую жесткую траву, на отдаленном пригорке угрюмо возвышались стены укрепления. Земля эта в недавние времена слишком часто подвергалась набегам из Аквилонии, чтобы быть так же густо населенной, как области, лежащие к востоку.

Рассвет летел по травам, словно степной пожар, а в небе раздавался испуганный крик диких гусей, которые растянулись клином, устремленным на юг. В долине, где трава была наиболее сочной и густой, Конан остановился и расседлал запаленного и вспотевшего коня.

Покуда измученный жеребец жевал траву, Конан улегся на вершине холма и стал глядеть на восток. Слева лежала оставленная им дорога, она казалась отсюда белой лентой, и по ней пока не двигались тревожные черные точки. Похоже, что и обитатели укрепления заметили одинокого всадника.

Часом позже все было по-прежнему спокойно. Единственными признаками жизни были блеск оружия на далекой крепостной стене да ворон в небе, который то опускался, то взлетал, словно чего-то искал. Конан оседлал коня и поехал медленнее.

Он уже добрался до противоположного края хребта, когда над его головой раздался хриплый крик: подняв голову, король увидел ворона. Он махал крыльями и без отдыху каркал, а когда Конан двинулся дальше, полетел за ним, не отставая ни на шаг и оглушая округу своим резким криком.