Элджернон Блэквуд - Ивы Страница 16

Не знаю, сколько времени мое сознание находилось под наркозом боли, помню только, как, придя в себя, обнаружил, что пытаюсь выкарабкаться из скользких пут ивовых веток, а подняв глаза, увидел Свида, протягивающего мне руку.

Не сразу сообразив, что от меня требуется, я наконец ухватился за его ладонь.

— Я на несколько секунд потерял сознание, — донесся до меня голос приятеля. — И, естественно, не мог в этот момент думать о них. Не случись этого, я был бы уже не я.

— Ты чуть не сломал мне руку, — пробормотал я, и это была единственная связная мысль, которую сумел породить мой мозг, скованный странной вялостью.

— И это защитило тебя! — радостно ответил он. — Похоже, нам удалось сбить их со следа. Гул-то прекратился, по крайней мере сейчас его не слышно!

На меня вдруг снова напал приступ истерического хохота, и на этот раз мой друг тоже ему поддался, — нас сотрясали взрывы смеха, каждый следующий приступ которого приносил все большее облегчение. Вернувшись к костру, мы положили на тлеющие угольки несколько веток. При свете вспыхнувшего пламени мы увидели, что палатка наша обрушилась и лежит бесформенной кучей на земле.

Мы стали ее поднимать, то и дело проваливаясь в зияющие в песке ямы.

— Это те самые воронки, — сказал Свид, когда палатка снова была натянута, а огонь разгорелся настолько, что осветил окружавшую наш лагерь полоску песка. — Ты только посмотри, какие они здоровые!

Все пространство вокруг палатки и правее костра — там, где мы видели те смутные тени, — было изрыто глубокими, похожими на воронки ямами идеально круглой формы, точно такие же покрывали весь остров; но эти оказались гораздо глубже и больше диаметром, в них свободно проходила моя ступня, и я проваливался чуть ли не по колено.

Мы предпочли все это не обсуждать. Очевидно, самым разумным сейчас было лечь спать, что мы и сделали, предварительно затушив костер и убрав мешок с продуктами и весло в палатку. Каноэ прислонили к палатке, так чтобы упираться в него ногами, — если его кто-то тронет, мы сразу проснемся. На всякий случай я в эту ночь лег спать в одежде…

V

Конечно, нам следовало быть начеку, но сказалась неимоверная физическая и нервная усталость, и очень скоро меня одолела дремота, укутав теплым уютным пледом забвения. Да еще рядом сладко похрапывал Свид. Правда, поначалу мой друг беспокойно ворочался на пробковом матрасе: то ему казалось, что палатка снова падает, то — что река затапливает остров, и тогда он меня тормошил, приговаривая: «Ты слышал?» Я выходил, осматривал окрестности и докладывал, что все в порядке. В конце концов он прекратил ворочаться, стал ровнее дышать, и вскоре раздался храп, и, честное слово, очень приятно было его слышать, хотя раньше, да и после, я терпеть не мог, когда рядом кто-то храпел.

Эта мысль — последнее, что я запомнил, прежде чем провалился в сон.

Проснулся оттого, что мне стало трудно дышать: еще бы, ведь я с головой был накрыт одеялом! Но мне мешало что-то еще, давило на грудь, я было подумал, что Свид во сне перекатился на мой матрац. Окликнув его, я привстал, и тут только до меня дошло, что мы — окружены. В ночи раздавалось знакомое хаотичное постукиванье по брезенту — то ли дождевых капель, то ли множества маленьких ножек.

Цепенея от ужаса, я еще раз позвал Свида, чуть повысив голос. Он не отвечал, но и храпа не было слышно, потом я увидел, что полог палатки опущен. Это была непозволительная оплошность. Только откинув его, я понял, что Свида нет, он исчез…

Подгоняемый самыми ужасными подозрениями, я ошалело бросился наружу и тут же окунулся в море знакомых звуков — назойливый гул доносился со всех сторон одновременно. Он был тем же самым, но теперь в нем звучали какие-то безумные нотки! Казалось, меня осаждали рои разъяренных пчел. От этих звуков воздух стал вязким и плотным, я почти не мог дышать.

Тем не менее медлить было нельзя, ведь мой друг находился в смертельной опасности.

С минуты на минуту мог забрезжить рассвет, густые облака уже чуть побелели, подсвеченные узкой полоской света на горизонте. Ветер вообще не подавал признаков жизни. Вокруг смутные очертания кустов, за ними — река и бледные проплешины песка. Несколько раз обежав остров, я в отчаянии выкрикивал имя моего друга и какие-то бессвязные фразы — кричал что было сил, но ивы не пропускали мой голос, а проклятый гул заглушал его, меня можно было услышать лишь на расстоянии в два-три фута. Я продирался сквозь ивовые заросли, поминутно спотыкаясь о выступающие корни, царапая лицо о ветки, агрессивно метившие мне в глаза.

Наконец мне удалось прорваться к песчаному мысу, и я у видел на фоне реки и неба черный силуэт — это был Свид… Он уже ступил одной ногой в воду! Еще секунда — и он утонет!

В два прыжка я оказался рядом и, крепко обхватив его за пояс, потащил назад. Он яростно сопротивлялся, издавая какие-то дикие звуки, очень похожие на этот изматывающий гул, и время от времени выпаливая нечто несусветное, вроде: «Хочу быть в них», или: «Я выбрал путь реки и ветра», и еще бог знает какую белиберду; весь тот бред, который он тогда нес, сейчас, разумеется, воспроизвести невозможно, помню только, что просто умирал от ужаса, слыша все это. С колоссальным трудом мне все же удалось затащить приятеля в палатку, где было относительно безопасно, и швырнуть, почти бездыханного и изрыгающего проклятия, на матрас; потом еще долго пришлось держать его, пока он не прекратил буйствовать.

Успокоился он внезапно, и сразу же гул снаружи затих, и больше не было слышно дробного стука по крыше палатки; такое совпадение поразило меня даже больше, чем весь этот кошмар. Спустя несколько минут Свид открыл глаза и повернул ко мне усталое лицо, на котором играли слабые блики занимавшейся зари.

— Старина, я вечный твой должник, — торжественно заявил он, но голос его был похож на голос перепуганного малыша. — Да-да, ты спас мне жизнь. Но теперь уже все — они нашли себе другую жертву!

Свид откинулся на одеяло, глаза его тут же стали слипаться, тело обмякло, и вскоре он как ни в чем не бывало захрапел, будто всего четверть часа назад не пытался совершить самопожертвование, отправившись на дно речное.

Разбудил его часа через три солнечный свет — мне же соснуть так и не удалось, — и по его поведению я довольно скоро понял, что он начисто забыл о своем ночном «купании». У меня хватило ума держать язык за зубами и не задавать ему опасных вопросов.

Итак, проснулся Свид вполне бодрым и полным сил, когда солнце уже ощутимо припекало, поскольку не было ветра. Тут же вскочив, он пошел раскладывать костер для завтрака, потом направился к воде… На всякий случай я двинулся следом, однако купаться мой друг не стал, только окунул голову и проворчал, что вода «просто ледяная», а немного поплескавшись, с удовлетворением сообщил: