Ольга Манскова - Русь эзотерическая Страница 16

Все поднялись со своих мест и образовали вокруг камня и Валентины небольшой круг. В это время к ним приблизились ещё трое человек, среди которых был и Андрей. Волосы у него были мокрые, но всё равно по-прежнему волнистые. Казалось, что он был соткан из капелек воды и тонкой, лучистой энергии, дыша каждой клеткой своего сильного, светящегося радостью и светом, тела.

— Начнём! — поддержал он Валентину, улыбнувшись ей и став в круг. И Магнит начался.

— Мир всем мирам! Мир всем народам! Свободы, счастья, радости, всем-всем! Господь твой, живи! Всё лучшее в тебе, живи! Им, Господом твоим, живи! — начала Валентина читать веления своим детским, звенящим голосом. Сергей закрыл глаза и раскинул руки, душой и телом устремляясь к солнцу. Казалось, чувствовалось биение всех сердец, объединившихся здесь. И это единое сердце пело свою щемящую, радостную песню.

— …Я есть свет Вознесения, свободно текущая победа! Всё добро, победившее, наконец, на всю вечность! Я есть свет, вся тяжесть ушла! Я поднимаюсь в воздух. Всем я изливаю с полной Божьей силой свою чудесную песню хвалы. Приветствие всем!

После завершения обсуждать происходившее и свои впечатления, видения и чувства, как рекомендовали после тренировочных Магнитов, не хотелось. Но и расходиться — тоже. Все продолжали стоять вокруг камня, подставляя руки солнцу.

И тут заговорил Анатолий.

— Я прошу немного внимания, — сказал он, — Вот — то, что я хочу вам сейчас показать! Эту…Чашу, — И он извлек её из нагрудного кармана плотного жилета и поднял вверх. Лучи солнца заиграли на ней. Она была золотая. Анатолий, держа на ладони чашу, тихо сообщил:

— Долго она шла ко мне… Я нашел вначале осколок… Видите, у неё отбит край, совсем как у стеклянной? — и он покрутил чашу, показывая всем её края. Это была не чашка и не пиала: по форме этот предмет больше всего напоминал средних размеров рюмку, с ножкой, с прочерченной тонкой линией неподалёку от края; рюмку красивой, изящной формы.

— …Когда я служил в Афганистане, я нашёл сначала именно отбитый край. Потом, к сожалению, он был навсегда мною утерян: его украли. Впоследствии я специально ездил на то самое место первой находки. Я искал эту чашу, будто звала она меня. Одному Богу известно, чего мне это стоило: вновь попасть в те места… Но я нашел её! Мне самому это кажется невероятным. Здесь, на Поляне, примерно год тому назад, мне уже давали информацию о ней. Но тогда я не предъявлял саму чашу, только более подробно описал место и обстоятельства находки, описал и саму чашу. И мне нужно сейчас подтверждение тому, что я думаю о ней сам. Я не согласен с той информацией, что мне тогда дали, слишком разнились догадки и между собой, и с моими предположениями. Может мне сейчас кто-нибудь рассказать об этой чаше?

К удивлению и ужасу Натальи, в центр круга вышел Сергей, с полуприкрытыми глазами, отрешенным взглядом. Он взял у Анатолия чашу в свои руки, бережно поставил её на свою вытянутую ладонь, а другой ладонью принакрыл чашу сверху. Потом провел этой рукой над чашей несколько раз и начал:

— Чаша эта — с того самого стола, за которым сидел Христос на Тайной Вечере: вся посуда, что находилась там, впоследствии стала золотой и разбрелась по свету. Эта чаша открылась нам сейчас и дана, чтобы быть заложенной в центре храма той религии, которая объединит разные духовные силы при построении нового, живого организма сил света, служащего для поддержки и объединения людей в трудные годы. А случится это тогда, когда основные силы, несмотря на их разность, объединятся между собой и начнут серьезную и важную духовную работу. А до тех пор будут назначены судьбой хранители чаши… А пока её час ещё не пробил, и тайна эта должна быть открыта не многим…

Пока он это говорил, сзади него стал Андрей, держа над ним свои руки, и будто прикрыл, отгородил его от чего-то или кого-то. Когда Сергей закончил говорить, Андрей обратился к присутствующим:

— Спокойно! Это — чистый контакт! И, пока канал не ушел, можно задавать ещё вопросы.

Сергею стали задавать вопросы. Он отвечал, не задумываясь, а когда он молчал, Андрей говорил резко:

— Информация закрыта!

Потом Сергей сообщил, что теперь чаша должна пройти по кругу собравшихся три раза, и сам первый стал на своё место, замкнув круг, и передал чашу следующему по часовой стрелке.

— Это — подтверждение, — тихо произнес Анатолий.

Чаша проходила по кругу, и будто совершалось невидимое причастие. Когда оно окончилось, Сергей протянул чашу Анатолию. Все тихо, в полном молчании, стали расходиться.

Уже на краю Поляны Сергей догнал Андрея, подошёл к нему и преклонил одно колено.

— Учитель! — начал он порывисто, вытянув вперед к Андрею правую руку, а левую положив себе на грудь.

— М-учитель, — ответил тот. У него в глазах стояли слёзы.

— Я — ваш ученик! — сказал Сергей.

— М-ученик! Ну, здравствуй! Ты, кажется, умудрился привнести новую струю на Поляну! Здравствуй, здравствуй! Если б ты знал, как давно мы с тобой не виделись!

Сергей от удивления вскочил на ноги. Андрей протянул ему руку, Сергей пожал её, и они обнялись.

Вечером, наконец, состоялось долгожданное сошествие с Шамбалы патриарха и Учителя всея эзотерической Поляны Евграфия. Народ, желающий узнать, кто из них кем был в прошлой жизни, уже табунился вокруг. Евграфий продолжал медленно расчехлять палатку, надсадно гыкал, проницательно смотрел на очередного подошедшего и ронял: «Вы были братьями… Двоюродными», — или: «В Великую Отечественную ты здесь воевал. За Родину».

Матушка Мария, живенько бегающая вокруг от одного к другому, с восхищением замечала:

— Вишь, как человеку дано! А скромный какой! Только, если их, таких людей, спрашивают, только тогда им можно говорить! И то — не всегда!

Поставив палатку, Евграфий, медленно попивая услужливо предложенный кем-то горячий травный чаёк с медком и печеньем, довольно похлопывал себя по бокам и интересовался, кто приехал уже на Поляну в этом году и как идет работа. Был он, в общем-то, человеком весёлым и добродушным.

— Завтра, как рассветёт, пойдем на Лысую. Кто хочет, пусть там и остается на ночь для личной работы. Чтобы контакт установить. Будут идти сильные энергии, — весело брюзжал Евграфий, уже поставивший палатку и ловко нарезавший подаренный ему кем-то из только что приехавших на Поляну торт. И, символическим жестом предложив присоединиться всем желающим, со смаком к нему приступил.

— Кто не уверен, что выдержит испытание, пусть остаётся в лагере вместе с дежурными, — весело улыбаясь и кося глазами, но при этом старательно и въедливо изучая каждого, равномерным голосом продолжал проговаривать он, — Эльмира, Анатолий и другие контактёры — только самые сильные — отправятся со мной этой ночью на дольмен, будем устанавливать связь с Орионом. Возможно, что выйдут на связь также Орел и Кассиопея.