Стивен Кинг - Противостояние. Армагеддон Страница 17

Они ожидали, что он станет расспрашивать их раньше — он прочитал это у них в глазах. Они умеют скрывать от тебя правду, когда ты в больнице. Четыре года назад его жена умерла от рака в возрасте двадцати семи лет. Он зародился у нее в матке, а потом распространился с быстротой молнии по всему организму. Стью видел, как они обходили ее вопросы, либо меняя тему, либо пускаясь в долгие, пересыпанные терминами объяснения. Поэтому он и не спрашивал ни о чем, отмечая про себя, как это их беспокоит. А сейчас настало время спросить и время получить ответы. Выраженные в односложных словах.

Некоторые пробелы он мог заполнить самостоятельно. У Кэмпиона с женой и ребенком была какая-то чертовски опасная болезнь. Начиналась она как обычный грипп или летняя простуда, но дальше дело шло все хуже и хуже до тех пор, пока, по всей видимости, ты не захлебывался в собственных соплях или тебя не испепеляла лихорадка. Болезнь была чрезвычайно заразной.

Он терпеливо сидел на стуле рядом с больничной койкой и ждал, пока сестра приведет кого-нибудь. Но скорее всего никто не придет. Может быть, к утру они наконец-то пришлют к нему кого-нибудь, кто сможет сообщить ему то, что он должен знать. Он может подождать. Терпение всегда было сильной чертой Стюарта Редмана.

Красная лампочка вспыхнула над дверью. Когда компрессор или насос (или что там у них за штука?) наконец прекратил работать, внутрь шагнул человек в белом скафандре. Доктор Деннинджер. Он был молод. У него были темные волосы, кожа оливкового цвета, резкие черты лица и бледные губы.

— Патти Греер говорит, что вы доставляете ей много хлопот, — донеслось из динамика на груди у Деннинджера. — Она очень расстроена.

— Не из за чего ей расстраиваться, — сказал Стью непринужденно. Трудно было сделать так, чтобы голос звучал непринужденно, но он чувствовал, что очень важно скрыть свой страх от этого человека.

— Я хотел бы получить кое-какие ответы, — сказал Стью.

— Извините, но…

— Если вы хотите, чтобы я с вами сотрудничал, ответьте мне на мои вопросы.

— Со временем вам…

— Я могу причинить вам много неприятностей.

— Мы знаем это, — сердито произнес Деннинджер. — У меня просто нет возможности сообщить вам что-либо, мистер Редман. Я и сам знаю очень мало.

— Думаю, вы брали на анализ мою кровь. Все эти иголки…

— Это так, — осторожно сказал Деннинджер.

— Для чего?

— Повторяю, мистер Редман, я не могу сказать вам то, чего сам не знаю. — Вновь в его голосе появились сварливые нотки, и Стью склонен был ему поверить. В этой работе его использовали просто как хорошего специалиста, и все это, похоже, ему не слишком-то нравилось.

— Мой город сейчас в карантине.

— Об этом мне также ничего не известно. — Но Деннинджер отвел свой взгляд в сторону, и Стью подумал, что на этот раз он лжет.

— Почему об этом до сих пор ничего не передали? Он указал на привинченный к стене телевизор.

— Прошу прощения?

— Когда блокируют выезды из города и натягивают вокруг колючую проволоку, то это из ряда новостей, — сказал Стью.

— Мистер Редман, если б вы только позволили Патти смерить вам давление…

— Нет. Если вам что-нибудь от меня понадобится, то вам лучше послать ко мне двух здоровых мужиков. Но сколько бы вы их не послали, я изо всех сил постараюсь проделать несколько дырок в ваших защитных костюмах. Они не выглядят слишком уж прочными, вы об этом знаете?

Он шутливо протянул руку к костюму Деннинджера. Тот отскочил, чуть не упав.

— Думаю, вы можете подсыпать мне что-нибудь в еду, чтобы я отрубился, но ведь это скажется на результатах анализов, разве нет?

— Мистер Редман, вы ведете себя неблагоразумно! — Деннинджер старался держаться на приличном удалении. — Ваше нежелание сотрудничать с нами может причинить всей стране много вреда. Вы понимаете меня?

— Нет, — сказал Стью. — В настоящий момент похоже на то, что моя страна причиняет мне много вреда. Меня заперли в больничной палате в Джорджии в компании с кретином-доктором, который не может отличить дерьмо от шоколада. Уноси отсюда свою грязную задницу и пришли мне сюда кого-нибудь, кто поговорит со мной, или пришли сюда дюжих молодцов, которые смогут силой добиться того, что вам нужно. Но я буду сопротивляться, это уж точно.

Когда Деннинджер ушел, он продолжал неподвижно сидеть на стуле. Страх внутри него разрастался. Два дня он ждал, что начнет чихать, кашлять и отхаркивать желтую слизь. Он думал и о других — о людях, которых он знал всю свою жизнь. Он думал о том, чувствует ли кто-нибудь из них себя так же плохо, как Кэмпион. Он вспоминал мертвую женщину с ребенком в старом «Шевроле». У женщины было лицо Лилы Брюетт, а у ребенка — Черил Ходжес, какими он запомнил их во время перелета в Атланту.

Он чувствовал, как страх извивается и ворочается под его бесстрастным лицом. Иногда он был огромным и паническим, сокрушающим все на своем пути, как слон. Иногда он был маленьким и гложущим, с острыми зубками, как крыса.

Только через сорок часов к нему прислали человека, согласного отвечать на вопросы.

Глава 8

Они напали на него через некоторое время после наступления сумерек, когда он шел по обочине шоссе № 27. Через одну-две мили он собирался повернуть на запад по № 63. Возможно, чувства его были несколько притуплены двумя порциями пива, но он сразу понял, что дело пахнет керосином. Он как раз вышел на шоссе, вспоминая о четырех или пяти здоровяках в дальнем конце бара, когда они оставили свое укрытие и бросились за ним.

Ник дрался изо всех сил, украсив одного из нападавших фингалом, а другому сломав нос. В один из счастливых моментов ему даже показалось, что он сможет победить. То обстоятельство, что он дрался, не издавая ни звука, слегка их встревожило. Они дрались вяло, может быть, потому, что раньше такие победы давались им без труда, и они не ожидали серьезного сопротивления от тощего сосунка с рюкзаком.

Потом один из них сумел ударить его в подбородок, рассекая нижнюю губу чем-то вроде университетского перстня, и теплый вкус крови наполнил его рот. Он оступился, и кто-то схватил его за руки. Он как раз успел освободить одну из них, когда кулак, словно покинувшая свою орбиту луна, врезался ему в лицо. Прежде чем кулак закрыл его правый глаз, он успел заметить все то же кольцо, тускло мерцающее в свете звезд. Из глаз у него посыпались искры, и сознание стало медленно растворяться, уплывая в неизвестном направлении. Испугавшись, он стал драться еще отчаяннее. Человек с кольцом вновь оказался напротив него, и Ник ударил его в живот. У Перстня захватило дух, и он согнулся пополам.