Галина Гончарова - Кольцо безумия Страница 17

Есть у медведей обоего пола такой пунктик насчет силы. Не просто здорового образа жизни, а именно силы. Физической.

Я выпрыгнула из машины.

- Я жду здесь. Костя и Славка - с тобой, - проинформировал Глеб.

Я кивнула. Логично. Один - мой брат, второй - отец детей.

- Костя, предложишь мне руку?

- Нет. Я же телохранитель, а не жиголо.

- Гад ты, а не телохранитель, - огрызнулась я. - Дружеской поддержки лишают!

- Юль… - смутился оборотень. Я почувствовала себя чуть увереннее. И шагнула вперед.

Шагать пришлось недалеко. Пять шагов от стоянки до входа. А двери разошлись автоматически. И я шагнула внутрь. Костя и Славка следовали за мной - отставая на один шаг.

- Вы к кому? - ринулась грудью на амбразуру охранница.

- К Марии Петровне, - проинформировала я.

- пропусти…

Низкий густой голос растекся по помещению, словно жидкий мед. Я дернулась. Из-за будки в которой сидела охранница медленно появилась… ОНА.

Других слов не было. Рост - под два метра. Вес - килограмм под сто двадцать. И это - не жир. Это все были тренированные мышцы, мягко перекатывающиеся под кожей при малейшем движении. И при этом - никаких подчеркнуто мужских черт. Это не солдат Джейн. Это - Женщина. Мышцы не скрывали идеальных пропорций - длинные стройные ноги, широкие бедра, тонкая талия, высокая гордая шея, красиво посаженная голова… Мощной грудью можно было тормозить коня на скаку. Всадника и тормозить бы не стоило. Сам грохнется от одного взгляда. Такие в древности мне и представлялись - настоящие амазонки. Рядом с этой дамой все мы трое казались какими-то… хлипковатыми.

И в то же время… Как женщина, я могла оценить ее. И ставила двадцатку. По десятибалльной шкале. Если бы она решила сняться для журнала - олигархи к ней бы в очередь становились. Никакой аристократической узкокостности. Никакой модельной пересушенности. Настоящая Русская Женщина.

А в дополнение к роскошной внешности имелась еще вполне отчетливая яркая аура - малиновый, сиреневый, голубой, желтый - и на ней проступал рисунок из серебряных пятен…

Я подавила в себе желание немедленно удалиться в угол и завистливо порыдать - и широко улыбнулась медведице.

- Добрый день. Я - Юлия Евгеньевна Леоверенская.

И все. Этого - довольно. Я ведь уже проигрываю.

- Вас ждут, - медведица коротко улыбнулась. - Я провожу. А ваши сопровождающие?

- Будут меня сопровождать.

Вот сейчас я и пожалела, что вчера читала про Досю, а не про этих… медведиц. Но с другой стороны - их - восемнадцать. Все перепутается, нужную информацию как следует не запомнишь, а со шпаргалок не спишешь. Это не экзамен. В жизни оценки обычно проставляются кровью.

Я улыбнулась и пошла за медведицей. Какой же я казалась мелкой и незначительной рядом с ней. Ну и что? Мангусты тоже мелкие, но Рикки-Тикки-Тави - это круто! А вирус и вообще не разглядишь, зато уничтожает людей он на раз.

Медведица остановилась перед какой-то дверью и постучала. И изнутри откликнулся такой же роскошный голос.

- Войдите.

И дверь распахнулась.

Ну что тут скажешь? У медведиц есть вкус. Есть деньги. И есть желание выстроить сцену так, чтобы оппонент чувствовал себя пришибленным еще до начала игры. В огромном кабинете можно было без труда играть в футбол. И хватило бы места для команды болельщиков. Так обычно показывают кабинеты миллионеров в американских фильмах. Большое пространство и минимум мебели. Высокий застекленный потолок, огромное окно-стена. Рядом с окном - здоровущий стол. За столом сидит женщина, которую я толком не могу разглядеть. Почему? Да просто против света. Это я у всех на глазах, а их лица как раз в тени. Диваны полукругом, на которых вольготно расселись и разлеглись шесть женщин. У одной стены здоровущий аквариум, в котором плавает что-то явно не декоративное - не бывает декоративных рыбок размером с мою руку. И три свободных кресла - явно оставлены для вновь пришедших. Хотя кресла - это громко сказано. Скорее стулья. Даже на вид - жесткие и неудобные. И удобно расположиться на них не сможет даже закоренелый мазохист. Ну и что мне останется? Буду я сидеть, как школьница, на глазах у медведиц, которые расположились со всем удобством? И чувствовать себя мелкой и незначительной.

Буду?

Щазззз!

Облезнете хором!!!

Я еще раз внимательно оглядела зал. Ни одного свободного места. Это вам не поп. Медведицы ошибок не делают.

Ну и ладно. Попробуем сесть на стуле, но по-другому. Не как в школе, а верхом. Все непринужденнее получится.

Я решительно шагнула к креслу. Мягкий ковер ласкал ноги. Даже жаль по такому в туфлях ходить…

Я скинула туфли, попробовала ногой ворс ковра и улыбнулась.

- Костик, отнеси табуретку к стеночке. С вашего позволения я расположусь прямо так, а то после вашего стула у меня мягкое место плоским станет.

И я нагло уселась по-турецки на ковер прямо перед медвежьим столом.

Теперь мы оказались в одинаково неудобном положении. Главная медведица просто не видела меня через стол. Я тоже ее не видела, но мне уже было по фиг - что так неудобно, что этак. Остальные медведицы могли лицезреть мой затылок. Костик оттащил стулья, чуть толкнул Славку, чтобы тот не тормозил - и замер у двери, как почетный караул у Мавзолея. Славка последовал его примеру. И правильно. Помощи от них так и так не будет, а психологически все верно.

- Я полагаю, что вы меня уже знаете, - я обращалась к ножке стола не особенно-то и повышая голос. - Я тоже о вас наслышана. Вы и есть Мария Ивановна?

Медведица обошла вокруг стола и встала прямо передо мной.

- Да. Скажите, вы всегда себя ведете так непринужденно?

- Обычно я веду себя намного хуже, - призналась я. - И это - обосновано. Может, перейдем куда поудобнее - и начнем нашу встречу еще раз?

Медведица покачала головой.

- Предлагаю просто уравнять шансы.

И она опустилась рядом со мной на ковер. Я завистливо вздохнула. Красивая. Высокая, статная, немногим меньше той девушки, которая проводила нас сюда. Роскошная темная коса падает через плечо и стелется кончиком по полу. Ярко-синие глаза сияют. Если бы они не были такими усталыми и задумчивыми, она сошла бы за мою ровесницу. И не надо мне говорить за пластику. Я знаю, что в наше время можно до девяноста косить под девочку. Только это - не тот случай. Вот чем хотите поклянусь - к ней еще ни один скальпель не прикасался. И не прикоснется. Но движения, как у молодой девушки, но розовая молодая кожа со здоровым румянцем и полное отсутствие морщин…

А ей точно за сорок. И глубоко за сорок. Я так ощущаю… Питер успел научить меня самым основам - чувствовать животное. Не говорить, не понимать, а просто - чувствовать. Ему больно - и мне. Ему грустно - и мне… И я понимала, что ее зверю не меньше тридцати лет. Десятилетних детей у нас обычно не обращают. Вот и считайте.