Кирилл Партыка - Подземелье Страница 17

— Медицинский факт. Будни тружеников погоста.

— Кстати, насчет погостов, — встрял вдруг острый на ухо замредактора, переключившийся на старые анекдоты. — Идет раз женщина ночью через кладбище. Глядь — мужик ее догоняет. Она к нему: ах, как хорошо, что вас встретила! Проводите, а то покойников боюсь. А он ей: чего нас бояться, мы безвредные!

— Тьфу на тебя, Иван Иванович, — пробасила административная дама. — Темно на улице, а нам еще домой добираться.

— Ты, Галина Андреевна, чем пугаться, лучше бы уличным освещением занялась, — съехидничал геолог. Был он приезжий, местному начальству не подчинялся, а потому мог и подерзить.

— А ты денег дашь? — взвилась «администраторша». — Вот и помалкивай.

— А я вот недавно читала… — сообщила секретарша, и по законам застольного жанра в ход пошла эзотерика и паранормальные явления.

Знающий все на свете Иван Иванович поведал, как несколько лет назад неопознанный летающий объект переполошил областной центр, а один «ити» ночью проник даже в комнату к незамужней особе через открытую балконную дверь. Подвыпивший геолог прокомментировал сей факт по-своему, за что был немедленно обруган мстительной «администраторшей».

В воздухе порхали разные мудреные словечки. Про полтергейст и карму Сергей кое-что слышал, но про ноосферу понятия не имел.

Завклубом что-то горячо втолковывал своей раскрасневшейся от вина и ухаживаний соседке. До Сергея донеслось совсем уже непонятное слово «мантры».

— А вот, человек погиб — милиция думает что-нибудь делать? — вдруг зычно поинтересовалась Галина Андреевна, тоже не сильно осведомленная по текущей теме.

Все взоры обратились к Репину. Однако, размякнув от выпитого, вовсе не желал он становиться центром внимания.

— Милиция здесь не при чем, — пробурчал Сергей. — Это по охотницкой части. Несчастный случай.

— Ага! — перебила «администраторша». — У нас милиция всегда не при чем!. Я вот уже десятый раз вашим гиб… деб… деб… шникам толкую…

Выручил замредактора. Бесценный был человек по части информации. Сходу выложил все подробности вчерашнего происшествия и даже такие, которых в помине не было.

Поведал также о брожениях в умах аборигенов.

— Вот уж никогда бы не подумала! — всплеснула руками Галина Андреевна. — Какое время на дворе?! Григорий Олконтович! Чему вы детей в школе учите?! И вообще не надо манкировать просвещением! Что за мракобесие?!

Завуч, почти весь вечер просидевший молчком, откликнулся невозмутимо.

— Мифологическое сознание, а не мракобесие. В Бога полмира верует. А здесь свои боги.

— Вы веру с суевериями не путайте. Они же, смотрите, целую стачку учинили! Вот Иван Иваныч говорит: к шаману ходили, к Отолону этому. Гнусный какой тип!

— Не скажи-ите! — протянул Иван Иванович. — Я с ним общался. Колоритнейшая личность. Как считаешь, Гриша?

— А я вам, ребята, скажу: суеверия тут не при чем, — вмешался геолог. — Просто вконец распустился народ! И эти туда же! Вот, помяните мое слово, они завтра требования предъявят: большой деньги плати, водка вези! У меня работяги не выдергиваются. Я им быстро мозги вправляю. А эти, гляди-ка, то два слова связать не могут, живут, как свиньи, а тут расшебуршились! Ты бы, Андреевна, дала команду Онуфрию, чтоб зачинщиков прищучил, да брагу по домам пошарил — быстро успокоятся! А если уж вы там, в администрации, все такие либералы, так пусть Андрюха, — он ткнул пальцем в блондина-коммерсанта, — пару ящиков белой проспонсирует. За белую охотнички ваши неумытые хоть на черта пойдут.

Пока геолог горячился, лицо завуча изменилось. Остро обтянулись кожей выпуклые скулы, истончились губы, приоткрывая желтоватые полоски зубов, и, будто кровь толкнулась изнутри, проступая на матовых щеках бордовым румянцем.

Но, быть может, это только почудилось Сергею в приглушенном, обманчивом свете торшера. Григорий Олконтович по-прежнему сидел невозмутимо, катая в пальцах шарик из хлебного мякиша.

Тирада геолога вызвала неловкость, но, как всегда, выручил незаменимый Иван Иванович.

— Слушай, Гриша! — прерывая грубияна, громко адресовался он к педагогу. — Поведал бы ты нам это предание, из-за которого сыр-бор. Ты же знаток фольклора.

Завуч сделал вид, что не расслышал.

— К тебе, однако, обращаюсь, Григорий Олконтович! — не унимался замредактора. — Чего скромничаешь? Читали твои публикации. Диссертацию писать надо, вот что! Давай-давай, интересно же!

Завуч пожал плечами.

Из его рассказа следовало, что история эта началась давным-давно, когда жили аборигены по древним своим обычаям, не ведая соблазнов цивилизации. Но из-за больших снегов стали наезжать купцы: и похожие на туземцев, плосколицые, но хитрые да сладкоречивые; и бородатые, громогласные, скорые на кулачный бой и стрельбу. И те, и другие поили спиртом, скупали пушнину, рыскали по тайге в поисках лесных диковин: волшебного корня, медвежьей желчи; промышляли в распадках, по ручьям, желтый тяжелый песок.

Испортился местный народ. За порох, чай, побрякушки, а пуще всего — за треклятое зелье все готов стал отдать пришлому торгашу. Забыл, чему старики учили, предков почитать забросил. Охотники зверя в тайге встретят — бьют, птицу встретят — бьют. На тропе столкнутся — друг на друга волками смотрят. Хуже всего, что тайгу подожгли. Много тайги сгорело. Зверя не стало, рыбы не стало, сладкие коренья повывелись. Совсем плохая жизнь началась. А люди от того еще больше злятся.

Григорий Олконтович расправил неширокие плечи. Голос его зазвучал распевно, приобретая непривычные интонации туземного языка.

Самым жадным один молодой охотник был. Бежит к купцам с добычей, кричит: огненную воду давай, табак давай, бусы давай! А глаза завидущие, все мало. Отец укорять начал — отца обругал. Старики про обычаи напомнили — кричит на стариков.

Хитрый купец видит — охотник от огненной воды совсем глупый сделался. Говорит ему: добудь мне сердце самого Хозяина.

— Хозяин — это кто? — шепотом спросил Сергей у Раисы.

— Тотемный зверь. Не просто медведь, а олицетворение… да ладно, слушай.

Завуч продолжал.

Пообещал купец: столько товаров дам — на всю жизнь хватит. Встал охотник на лыжи, в тайгу побежал. Долго ходил, из сил выбился, всяких зверей видел: и кабаргу, и изюбря, и росомаху, а Хозяина нет нигде. Рассердился, закричал на весь лес: чего прячешься, выходи, мне твое сердце нужно! Оглянуться не успел — Хозяин тут как тут. Взмахнул лапой, убил охотника. Потом поднял его, подул в рот, и ожил мертвец. Сказал Хозяин: иди в стойбище, живи среди сородичей. Но когда большая рыба пойдет, покроешься шерстью, станешь наполовину человеком, наполовину зверем и смерть вокруг посеешь. Это вашему роду наказание за жадность да глупость. И в каждом четвертом поколении вашем станет один охотник кундигой — оборотнем!