М. Таргис - Песнь камня Страница 18

Проследив ее взгляд, граф здоровой рукой обхватил Янину за плечи и повернул вправо – к одной из пяти башен Кёдоля.

– С незапамятных времен, – начал он тоном заправского экскурсовода, – связь между городом и замком обеспечивала голубиная почта. Собственно, она существует и сейчас – как я уже говорил, Кёдоль живет полноценной жизнью и свято хранит свои традиции.

– Так Коломба для этого и построена? – повернулась к нему Янина. – Я-то всё думала…

– Да. Голубиные крылья быстрее любого курьера. Вы сами видели, какой путь надо пройти, чтобы добраться до замка. Здесь всегда живет десяток-другой голубей, знающих Коломбу как свой дом, время от времени их доставляют сюда курьеры из города по Адлерсвегу. И vice versa[18]. Полагаю, эта система работает и сейчас, если вспомнить те требования из замка, которые вызывали такое недоумение среди гостей города…

– Прислуга развлекается? – хихикнула Янина.

– Может быть, и так, – усмехнулся фон Кларен. – Их довольно трудно уличить в самоуправстве.

Граф неторопливо пошел вдоль стены, и Янина последовала за ним, бросив последний взгляд на церковные башни, звонницу и Коломбу. Панораму города сменил куда более суровый, но и не менее захватывающий вид на горные массивы. Пропасти с мостом отсюда было не видно, и Янине не удалось высмотреть сверху никаких намеков на Адлерсвег, которым они шли вчера в течение всего дня.

– В том чтобы иметь невидимую прислугу, есть множество преимуществ, – заметила Янина. – Где вы их берете? Или это свойство здешних гор?

– Вы не знаете, о чем говорите, милая Янина, недостатков у них никак не меньше, нежели достоинств, – вздохнул граф. – Во-первых, никогда не знаешь, не находится ли кто-то прямо сейчас в комнате и не подсматривает ли за тобой. Лишь иногда можно уловить дыхание или отблеск света в их глазах. Нужна долголетняя привычка, чтобы различать их, и ходить они выучились совершенно бесшумно. Во-вторых, я даже не знаю, сколько их здесь, какие они, остается только радоваться, что они идеально вымуштрованы, иначе тут наступила бы полная анархия.

– Почему тогда вы не замените их?

– На кого и на какие средства? Невидимкам не надо платить, они работают в этом замке с незапамятных времен, это их долг и часть их жизни. Они были тесно связаны с Кёдолаи уже в ту пору, когда лет триста назад один мой предок, чрезмерно увлекавшийся оккультизмом, счел, что прислуга не должна оскорблять своим видом хозяйский глаз, и сделал их невидимыми.

– И они не были против?

– Поначалу еще как были, я думаю, но с Кёдолаи не поспоришь. А с ходом веков они приспособились и, как мне кажется, нашли в своем положении множество преимуществ.

– А господин Кёдолаи никогда не жалел о содеянном?

– Не знаю. Знаю только, что однажды чем-то обиженное население Эштехедя в очередной раз штурмовало замок, вероятно, не без помощи невидимок, и спалило при этом его маленькую лабораторию вместе со всеми книгами и записями. А он не имел привычки держать заклинания в памяти. Так что обратного пути не было, – граф развел руками. – Впрочем, ему-то что: сам он их прекрасно видел, если хотел. Ну да дядюшка Сильвестер и не такое творил…

– Это он же развел здесь гиен и вампиров?

– Он же. Не без помощи остатков магических навыков.

– Как интересно иметь такого предка!

– Увы, у меня целая толпа незаурядных предков с самыми невозможными причудами, хотя, положа руку на сердце, скажу, что одного дядюшки Сильвестера хватило бы на десять старинных семейств!

– Дядюшки? Разве вы не говорили, что это было лет триста назад?..

– Да, нас разделяют многие поколения, но я с детства привык его так называть. Семейная традиция. О! Смотрите. Искренне рад, что мои гости не скучают.

Янина заглянула в один из миниатюрных внутренних дворов: Пондораи Томашне и Фрэнки увлеченно играли в теннис, мадьярка провожала каждый удар пронзительным взвизгом. Дьюер и Арпад наблюдали за игрой и из вежливости в одном случае и семейной солидарности в другом болели за даму. Фон Кларен помахал им здоровой рукой. Арпад, увидев Янину на стене, засуетился, явно собираясь немедленно искать, как туда забраться, но журналист удержал его за шкирку, справедливо предположив, что детское общество хозяина замка и его гостью не обрадует. На лице журналиста были написаны кротость и готовность к самопожертвованию, достойные первых христианских мучеников. Янина оценила этот жест и, чтобы не ранить лишний раз чувства британца, не стала, как собиралась, брать графа под руку и даже отступила на шаг.

– Как долго ваша семья владеет Кёдолой? – поинтересовалась она, облокотившись о стену и пытаясь заглянуть в ров, окружавший замок, толщина стены, однако, не позволяла этого.

– Смотря в каком смысле, – дернул плечом граф. – По семейным преданиям, какая-то крепостишка или просто хижина стояла здесь уже в конце девятого века и в ней ютился некий славянский или румынский род, пытавшийся спастись в горах от неистовых мадьярских кочевников. Это и были прародители рода Кёдолаи. Позже мадьяры все-таки добрались сюда, а может быть, они и сами спасались от более воинственных родичей, но так или иначе они смешались с населением горы. Потом мадьярские дюлы из этого племени прихватили себе довольно приличный кусок горного хребта возле перевала, так что наша земля досталась нам, как говорится, по праву «первого захвата». Перевал со временем разрушился – наверно, произошло что-то подобное нынешним событиям, однако мои предки с упорством, достойным лучшего применения, продолжали цепляться за свою почти неприступную гору и окрестные дикие земли. Официально же Кёдола получила княжеский статус и стала принадлежать моей семье с XIII века, когда Дюла Кёдолаи проявил себя в боях с татаро-монголами. Как мне рассказывали, Его Величество Бела IV лично предлагал ему куда более ценную территорию на плодородной равнине, буквально уговаривал.

Граф ухмыльнулся, встал рядом с Яниной, тоже опершись здоровой рукой о стену и глядя на возвышающийся прямо над ними поросший кедрами и елями бок восточной вершины. В его голубых глазах плясали искорки, и Янина уже в который раз подумала, что в те мгновения, когда граф забывает о своей горько-ироничной улыбке, он становится чертовски красив.

– Я так и вижу это, – качнул головой фон Кларен. – Дюла Кёдолаи нагло посмотрел королю прямо в глаза и, учтиво поблагодарив его, изрек, что всем землям мадьяр, включая королевский дворец в Секешфехерваре, предпочитает свой каменный насест в населенных славянами и румынами горах. И королю было нечего ответить: он чуть ли не жизнью Дюле был обязан. Или не он, а какой-то его приближенный, тут могли и приврать… Главное в том, что король выругался неподобающим для христианина образом, рявкнул: «Вот и сиди себе в своем орлином гнезде!» и пожаловал Кёдолаи гору и близлежащие долины «на веки вечные», как записано в грамоте, за прошлые заслуги и без всяких обязательств на будущее. Впрочем, в то время это была обычная практика, ничего из ряда вон выходящего…

– Этот Дюла очень любил землю предков, – заметила Янина.

– Не знаю, что им двигало, подозреваю, что врожденное упрямство. Правда, не скажу, что он просчитался: долины здесь плодородны, леса богаты, климат, как правило, чудесный.

– Красивая легенда, – вынесла вердикт Янина.

– Подозреваю, что это не легенда, а чистая правда. Мне это рассказывали… в общем, очень правдоподобно, – граф смешался. – Да и те «веки вечные» еще не раз всплывали в архивах в поворотные моменты истории, когда Кёдолаи приходилось доказывать свои права на эту землю. Немногим ранее тех событий была заложена крепость, ставшая фундаментом нынешнего замка. Только крипта[19]под церковью датируется XII веком, как определил один археолог… – граф резко замолчал и ясные глаза его как-то разом потускнели. – Куда только не лезут эти исследователи-фанатики! – почему-то с осуждением произнес он и, кратким властным жестом велев спутнице следовать за ним, пошел дальше по стене.

Увидев деревню, уютно умостившуюся в замкнутой со всех сторон впадине, как в гнездышке, Янина снова ахнула от восхищения. Внизу снег еще не стаял, и припорошенные чистой свежей белизной крыши смотрелись, как на рождественской открытке. Ярко раскрашенные домики, узоры, выложенные фарфоровой черепицей на крыше очаровательной церквушки, казались игрушечными, особенно на фоне дающих им надежную защиту от всего мира суровых утесов.

– Боже мой, какая прелесть! – не выдержала Янина. – Пряничные домики. Здесь! И приезжие в городе об этом не знали!

– В городе не верили даже в реальность Кёдоля, – напомнил граф. – А в деревне этой я бывал, но дороги туда не найду и не думаю, что кто-либо, кроме тамошних жителей, знает тайные тропы и переходы. Эта деревня называется Острие меча, в соответствии с очередной легендой. Видите? Она словно бы вбита в толщу кряжа ударом с небес.