Прогулка в одиночестве - Бентли Литтл Страница 18

Позже, во второй половине дня, он остался с отцом наедине и сказал ему, что не хочет оставаться здесь на целых две недели. Он хотел вернуться домой.

Но отец не понимал, почему, а Тимми не смог себя заставить сказать отцу правду.

* * * *

После ужина Тимми сразу же отправился спать. Он не хотел засиживаться этим вечером. Он не хотел знать, что происходит после того, как все уснут. Он хотел погрузиться в глубокий сон еще до того, как его родители выключат телевизор в своей комнате. Поначалу было тяжело. Он совсем не устал и беспокойно ворочался в постели, - охваченный паникой, когда понял, что уже поздно. Он даже слышал, как его родители, бабушка и дедушка разошлись по своим комнатам.

Но потом он заснул, дрейфуя во сне, мечтая о мире, где ему было шесть лет, а его бабушка с дедушкой любили его, и всегда светило солнце.

Он был потрясен, проснувшись в темноте и чувствуя засунутый в рот носок, чувствуя повязку, тесно прижатую к глазам и грубо завязанную на затылке. Он боролся и брыкался, и было приятно почувствовать, как его голая пятка соприкоснулась с чем-то мягким.

Он услышал приглушенный стон боли своего дедушки.

Покрытые старой кожей руки обхватили его за талию, выдавив весь воздух через нос, подняли с кровати и понесли по коридору, через гостиную, через парадную дверь. Он пинался и бился, дико размахивая руками и ногами, и однажды его рука ударилась о стену. Но ни один из его родителей не услышал шума, и ни один из них не пришел его спасти.

Он плакал, пока старик нес его по улице.

Ночь была теплой, дул ветерок. Легкий бриз щекотал его растрепанные со сна волосы, ласкал босые пальцы ног. Он попытался своими руками отогнуть и оторвать от себя костлявые старые пальцы, но старый ублюдок был силен. Он не чувствовал ни боли, ни печали, думая о своем дедушке. Их прежние отношения, их прежние жизни теперь ничего не значили, и он даже не думал об этом. Его переполняла только черная ярость ненависти. Он всем сердцем надеялся, что огромный грузовик внезапно пронесется по улице и убьет дедушку, врезавшись в его тело и раздробив хрупкие кости, превратив лицо в месиво, а мозги в кашу. Его бы тоже убило, но это того стоило. Грузовик положит мучительный конец жалкой жизни старого ублюдка.

Но грузовик так и не появился.

Он почувствовал, как дедушка завернул за угол, и понял - они приближаются к автомойке. Когда они подошли ближе, он услышал голоса, как будто собралась большая толпа. Обрывки разговоров долетали до его ушей.

- ... я теперь вообще не чувствую артрита. Поверить не могу...

- ...когда с нее содрало маленькое платье, я думал, что стану...

- ...жаль, что Джули умерла, но теперь я чувствую...

Несколько пар рук схватили его и повалили на землю. Он услышал, как его плечо ударилось о бетон, и почувствовал острую вспышку боли, пронзившую всю правую сторону тела. Его руки и ноги связали грубой бечевкой, а нижнюю половину тела завернули в какую-то ткань, как мумию.

Повязку с глаз сняли.

Он лежал на земле перед автомойкой, прямо перед открытым входом, куда когда-то въезжали машины на чистку. Вокруг него, фактически вокруг всей автомойки, находились сотни стариков, такое чувство, - все бабушки и дедушки города. Они просто стояли, сидели на раскладных стульчиках, стояли, прислонившись к низкому кирпичному забору, где только вчера он сам сидел, наблюдая за полицией.

Может приедет полиция, в отчаянии думал он. Может приедет полиция, может приедет полиция, может...

Его бабушка и дедушка стояли рядом с ним, а рядом с ними двое мужчин в фиолетовых одеждах. Он заметил, что ткань, обернутая вокруг нижней половины его тела, тоже была фиолетовой.

Бабушка ласково посмотрела на него. В ее глазах стояли слезы.

- Мне очень жаль, - сказала она. - Мы не хотели, чтобы это был ты. Правда не хотели, - она бросила на мужа взгляд, полный ядовитой ненависти. - Это его вина, - она сплюнула на землю, и твердость, которую Тимми в ней подозревал, наконец-то проступила наружу. - С его привидениями!

Дедушка улыбнулся, и на его лице появилось выражение эйфории.

Тимми оглядел толпу старческих лиц, ища хоть какой-нибудь признак сочувствия. Его взгляд остановился на толстой женщине, вязавшей на складном стуле. Их взгляды встретились, и она отвела глаза.

- Старые методы мне нравятся гораздо лучше, - сказала она.

Один из мужчин в фиолетовых одеждах поднял его и поставил на середину дорожки, ведущей к автомойке. Тимми сразу же спрыгнул с нее и упал на цемент.

- Боец, - сказал мужчина.

Он принес плоскую доску, надежно привязал к ней Тимми и снова разместил его на дорожке.

В едином порыве толпа встала. Их лица были абсолютно серьезны. Двое мужчин в фиолетовом подняли руки над головой и толпа стала скандировать одно-единственное чужеродное слово. Машины на автомойке с ревом ожили, заскрежетали шестерни, завизжал металл, загудели щетки. Свет не загорелся, но дорожка один раз дернулась и поехала, доска с Тимми медленно двинулась вперед. Он боролся и извивался, но это было бесполезно. Он не мог соскочить с дорожки.

Теперь все старики запели, что-то отдаленно напоминавшее детский стишок, слышанный им в детстве. Он громко и отчетливо слышал, как его бабушка и дедушка поют, перекрывая другие голоса.

Пение заглушил шум автомойки.

Он так и не увидел, как опустились щетки.

Ⓒ The Car Wash by Bentley Little, 1987

Ⓒ Игорь Шестак, перевод, 2021

Дебил

Джимми Ти был маленьким умалишенным дебилом, который жил один в доме без мебели. Ему было где-то от десяти до пятнадцати лет, но никто на самом деле не знал его точного возраста. На самом деле это никого и не волновало. Джимми Ти был не из тех детей, о которых можно много думать.

Поначалу нет.

Когда умерла мама Джимми Ти, мы все думали, что он окажется в Ривервью. Мы предполагали, что кто-то из управления округа отправит его в психушку. И уж точно не думали, что он сможет о себе позаботиться. Но по мере того, как проходили недели, а затем месяцы, и мы видели, как Джимми Ти ковылял по тропинке в лес, собирал ягоды, плесень и грибы, - как он это и всегда делал