Скотт Сиглер - Инфицированные Страница 18

Отец, будь он жив, не преминул бы высказаться по поводу лекарства. Наверное, что-нибудь в таком роде: «Не можешь вытерпеть чесотку? Господи, как ты меня бесишь! Надо поучить тебя дисциплине». И сопроводил бы свое замечание ударом ремня или оплеухой.

Дорогой папочка, сама доброжелательность!.. Перри отбросил мысли прочь. Отец, очередная жертва рака, давно умер, и Перри не хотелось больше отягощать себя воспоминаниями об этом человеке.

Он прошел к наружной входной двери здания и открыл ее ключом. Оказавшись в холле, рассеянно вытащил почту из ящика – в основном рекламные листовки и купоны, – потом тяжело преодолел два лестничных пролета до двери квартиры. Джинсовая ткань терлась о рубцы на ноге, усиливая зуд – как будто кто-то вдавливал в кожу раскаленные угольки. Отпирая дверь, Перри заставлял себя не обращать внимания на зуд, стремясь продемонстрировать самому себе хотя бы чуточку дисциплинированности.

Планировка квартиры была простой: открывающийся из маленького коридора кухонный «уголок» располагался слева, а гостиная – справа. Возле «кухни» находилась «обеденная зона». Местечко крохотное, но здесь еще умещались компьютерный стол с «Макинтошем» и небольшой круглый столик с четырьмя стульями. Перемещаться по комнате, ничего не задевая, можно было с превеликим трудом.

Гостиная имела приличные размеры, была удобной и не слишком загроможденной: из мебели только старый диван и кофейный столик. Возле дивана стоял торшер. Небольшое раскладное кресло, в котором едва умещалось грузное тело Перри, было его привычной территорией во время воскресных футбольных матчей. Напротив дивана, чуть правее двери, располагался плоский телевизор с диагональю в тридцать два дюйма, а также стереофоническая система «Панасоник». Нужды в стационарном телефоне не было: его функции прекрасно выполнял мобильник, а кабельный модем обеспечивал связь с Интернетом.

Комнатных растений Перри не держал, украшений в квартире почти не было. За телевизором на стене размещались многочисленные футбольные награды. На одной из полок стояли призы, врученные ему как лучшему игроку команды, и «Кубок аллигатора», который Перри получил за победы на первом курсе. На стенах висели почетные значки: «Лучшему защитнику года», приз от «Детройт фри пресс», полученный на выпускном курсе, и еще десяток других.

Рядышком висели два предмета, занимающие почетные места среди других наград. Первый представлял собой то, что в свое время вызвало у Перри немалое удивление и отметило важный поворот в его жизни: письмо о принятии из Мичиганского университета. Второй предмет вызывал у него одновременно и любовь, и ненависть: его перекошенное, мокрое от пота, облаченное в шлем лицо на обложке «Спортс иллюстрейтед». На фотографии он боролся с Джервисом Макклетчи, зажатым в тиски могучих рук Перри. Надпись на обложке гласила: «На пути «Ужасный» Перри Доуси: вместе с Вулверайном он ведет Мичиган к матчу «Розовой чаши»[9].

Обложка ему нравилась по очевидным причинам – кто из атлетов не мечтает попасть на обложку такого престижного издания? А ненавидел ее Перри потому, что, как и многие футболисты, был суеверным. Многим казалось, что обложка «Спортс иллюстрейтед» несет в себе проклятие. Если вы играете в непобедимой команде и кто-то из игроков попадает на обложку журнала, то следующий матч команда проигрывает. Или если вы лучший лайнбэкер десятилетия, чье фото красуется на обложке, то ваша карьера может закончиться. Где-то в глубине души Перри не мог отделаться от глупого ощущения, что, если бы его физиономия не оказалась на обложке, он до сих пор играл бы в футбол.

Да, нынешняя квартирка невелика, чем-то напоминает гетто, но по сравнению с его жилищем в детстве просто роскошна. Перри очень ценил уединение. Временами было скучно и слишком одиноко, зато он мог в любое время делать то, что хочется. Никто не вмешивался в распорядок дня, никому не было дела до того, что он приведет сюда девчонку, с которой познакомился в баре; никто не мог упрекнуть его за грязные носки, брошенные возле кухонного стола. Никто не мог повысить на него голос. Конечно, тут не особняк, не обиталище звезды НФЛ, но это его собственная квартира.

По крайней мере, он нашел себе работу в Анн-Арбор. Перри влюбился в этот город еще в студенческие годы. Он ненавидел крупные города, чувствовал себя дискомфортно в таких беспорядочно застроенных метрополиях, как Чикаго или Нью-Йорк. И в то же время был фермерским мальчишкой, который не смог устоять перед огнями большого мира и вернуться к прежней жизни. К той жизни, которая не могла давать столько развлечений. Университетский Анн-Арбор с населением свыше ста тысяч жителей сохранил комфортное тепло и уют маленького городка.

Положив ключи и сотовый телефон на кухонный стол, Перри швырнул портфель и тяжелое пальто на потрепанный диван, вытащил из кармана упаковку «Уолгрин» и направился в ванную. Ощущение от сыпи было такое, как будто в кожу вонзились несколько раскаленных электродов, подключенных к мощному источнику тока.

Сейчас он обработает больные места, но в первую очередь самое важное: нужно расправиться с прыщиком, вскочившим над бровью. Перри открыл аптечку и вынул оттуда маленький пинцет. Привычно щелкнув по нему пальцем, услышал знакомый металлический звук, похожий на гудение камертона, потом подошел к зеркалу. Странный прыщ, естественно, никуда не исчез, да вдобавок еще болел. Однажды он видел, как удалял себе прыщ его друг Билл: процесс занимал минут двадцать, не меньше. Билл обладал изрядным терпением, поэтому все прошло хорошо. Перри лучше переносил боль, зато в смысле терпения уступал Биллу. Он сделал глубокий вдох, зажал пинцетом маленькую красноватую шишку и резко дернул. Кусочек плоти оторвался – моментально возникла боль. На лицо брызнула кровь. Перри сделал еще один глубокий вдох, быстро отмотал кусок туалетной бумаги и приложил к ране. Свободной рукой поднял пинцет и посмотрел. Ничего особенного, всего лишь кусочек свежей плоти. А вот в середине… Что это? Волос? Только цвет не черный, а какой-то радужно-голубой.

– Вот странно…

Перри опустил пинцет под горячую воду, смыв в канализацию ненавистный прыщик. Из аптечки вынул упаковку лейкопластырей с тампонами: осталось всего четыре штуки. Освободив один из пластырей от бумажной оболочки, приложил его тампоном на маленькое кровоточащее место. Это было легче всего: боль способен вытерпеть любой дурак, а вот снести зуд – совсем другая история.

Перри расстегнул ремень, снял штаны и уселся на крышку унитаза. Из белой упаковки извлек тюбик с противочесоточной мазью. Выдавив немного мази на ладонь, приложил ее к желтоватому рубцу на левой ягодице.