Роберт Стайн - Лицо Страница 18

Я уставилась на дно сумки, не в силах пошевелиться или отвести взгляд.

И поняла, кто убил Шона.

Это сделала я.

Именно я.

— Ты рисуешь его потому, что убила, — всплыли в памяти слова, услышанные по телефону. 

Глава 22

Я услышала, как отворилась входная дверь и как мама отправила Адриану ко мне.

Но я все глядела и глядела на серебристую проволоку.

В голове вертелся лишь один вопрос: почему, почему, почему?

Он заглушил голоса, доносившиеся из коридора. Заглушал биение сердца, стук крови в висках и мое прерывистое дыхание.

Почему, почему, почему?

Почему я убила Шона?

Я зажмурилась, пытаясь вспомнить, из-за чего мы поссорились, но не смогла.

… Он хотел меня поцеловать, а я с яростью оттолкнула его.

Но что случилось дальше, я все еще не вспомнила.

— Во всем этом есть какой-то смысл, — пробормотала я безжизненным голосом. — Во всем этом есть какой-то смысл.

Память потеряла лишь я одна.

А потом начала рисовать это лицо. Каждый раз, берясь за карандаш, набрасывала портрет Шона. Из-за чувства вины. Из-за того, что где-то в подсознании таились ответы на все вопросы.

Я вскрикнула, выронив сумку.

Я не могла больше выносить все это. Колени начали подгибаться, голова закружилась. Я чувствовала, что вот-вот упаду.

И тут меня обожгла еще одна неожиданная мысль.

А что, если ребята знают обо всем?

Знают, что я его убила?

Или хотя бы подозревают?

И поэтому ведут себя странно? Поэтому относятся ко мне так бережно и заботливо?

Поэтому Аарон и бросил меня?

Вот если бы только вспомнить, почему я убила Шона.

— Марта! — Адриана ворвалась в комнату и попыталась меня обнять, но я отстранилась.

— Мне известна правда, — выдавила я и зашлась слезами.

Подруга все-таки обняла меня:

— Марта, что ты говоришь? Марта, все будет хорошо. Правда. Все будет нормально.

— Нет, не будет! — воскликнула я, оттолкнув ее и лихорадочно вытирая слезы обеими руками. — Теперь, когда мне все известно, хорошо не будет!

На ее лице проступило удивление. Она принялась растерянно теребить свои волосы.

И мне стало ясно, что Адриана не считает меня убийцей.

— Посмотри! — воскликнула я, рухнув на колени рядом с сумкой и распахнув ее. — Посмотри!

Она заглянула туда, все так же дергая себя за волосы, и прошептала:

— Нет! Нет!

— Это проволока, — сказала я, хотя пояснений не требовалось. — И кусачки.

— Но, Марта…

— Я убила Шона. Вот доказательства.

— Но почему? — спросила Адриана, держась за свои волосы, словно за спасительную соломинку.

— Не знаю, — ответила я. — То есть не помню. Но улики налицо. Я его убила и спрятала остатки проволоки в свою сумку.

Адриана поглядела на дно сумки, зажмурилась и задрожала всем телом, потом спросила:

— Что ты собираешься делать дальше?

— Сказать родителям, — ответила я. — А они, наверное, отведут меня в полицию.

Адриана грохнулась на кровать и всплеснула руками:

— Но почему, Марта? Почему ты его убила?

— Не помню, — повторила я, едва сдерживая слезы.

— Я видела, как вы с ним ушли в заднюю комнату, — напомнила Адриана. — Потом, проходя мимо, я видела как вы ссоритесь. Что между вами произошло?

— Хотелось бы мне знать, — пожала я плечами. — Он начал меня целовать. А может, я сама начала. А потом мы поругались. А после… — Мой голос сорвался. Я глубоко вздохнула.

— Больше ничего не помню. Только знаю, что я убийца.

— Нет, это невозможно! — донесся из коридора еще чей-то голос.

Мальчишеский голос.

Обернувшись, я увидела Ивана. Его волосы растрепались, а глаза безумно блестели.

— Иван! — воскликнула Адриана, вскочив на ноги. — Как ты здесь оказался? Что тебе надо?

— Я отправился за тобой, — ответил он. — И родители Марты меня впустили, а сами ушли.

— Но что тебе нужно? — спросила Адриана резко. — Нам с Мартой нужно поговорить без свидетелей.

Иван лишь махнул рукой, приказывая ей заткнуться.

Потом повернулся ко мне, сверкая глазами.

«Может быть, он под мухой? — подумал я. — Зачем ему понадобилось сюда приходить?»

— Я… я слышал твои слова, Марта, — сказал Иван. — Ты ошибаешься. Убийца — кое-кто другой.

— Что?! — воскликнула я изумленно. — О чем ты? Почему так говоришь?

Он сделал глубокий вдох. Его грудь поднялась и опустилась. Не смотря на то что было довольно холодно, на лбу у него выступила испарина.

— Мне точно известно, что не ты убийца, Марта, — сказал Иван. — Потому что это я. Я убил Шона. 

Глава 23

— Нет! — дико вскрикнула Адриана и кинулась к брату. Схватила его за плечи и принялась трясти. — Нет! Зачем ты так говоришь? Зачем?

Он легко отпихнул ее в сторону, и она ударилась о шкаф.

— Ты не можешь быть убийцей! — воскликнула Адриана.

— Могу! — ответил Иван. — Я сделал это. Мне пришлось признаться, потому что я не хочу подставлять Марту.

Адриана снова вскрикнула. Потом хотела что-то сказать, но передумала. Ее плечи поникли, кровь отлила от лица.

Иван оперся о край моего стола и, посмотрев на меня, сказал:

— Да, я не хотел тебя подставлять.

У меня просто не находилось слов. Я уставилась на распахнутую сумку, думая, что отныне моя жизнь уже не будет прежней. Как и у остальных ребят.

— А почему ты его убил? — спросила я наконец почти спокойным тоном.

— Он знал, что я угнал машину, — ответил Иван. — Угнал и продал. Меня так и не поймали.

— Ушам своим не верю, — выдавила Адриана, качая головой, и опустилась на колени.

— Я сам рассказал ему обо всем, — продолжал Иван. — Хотелось выговориться. Думал, что он мне друг.

Парень опустил голову и зажмурился. Волосы упали ему на лоб.

— И что же случилось? — спросила я.

Иван вздохнул.

— Шон стал меня шантажировать. Требовал денег, грозя заявить в полицию.

— И ты согласился? — спросила Адриана.

— Что же мне еще оставалось? Если бы меня посадили за угон, то моя жизнь была бы кончена. Я дал ему денег, но это оказалось лишь началом.

— Почему? — спросила я.

— Шон требовал все больше и больше. Он бы никогда не остановился. Я… я…

Голос Ивана сорвался. Он глотнул воздуха и продолжил:

— Пару раз мне пришлось воровать деньги для него. Тогда стало ясно, что нужно принимать меры. Решительные меры. Но не мог же я откупаться от него всю жизнь.

Адриана громко всхлипнула, но ничего не сказала.

— А ты не пробовал его вразумить? — спросила я.