Анна Кирьянова - Охота Сорни-Най [журнальный вариант] Страница 18

— Иншалла, — только и сказал мулла на прощание плачущей тихонько Фатиме да погладил по стриженой круглой голове умненького Рашидку. Мальчик скрыл свое горе, но в душе твердо решил быть хитрым и осторожным. Ему достался чрезвычайно сильный инстинкт самосохранения, воля к жизни, которая руководила отныне всеми его поступками.

Новая власть укреплялась, Рашид пошел в школу, где проявил отличные способности, став примером для других учеников. Едва закончив школу, Рашид Магомед-оглы, комсомолец, активист, Ворошиловский стрелок, отправился в Бакинское отделение НКВД, где сказал о своем желании стать разведчиком. Над ним сначала посмеялись, но быстроглазый паренек произвел самое приятное впечатление на начальников своей правильной речью и умением себя вести. На самом деле Рашидка пристально смотрел в глаза товарища Чагина, про себя внушая ему нужную мысль. Уставший от подписания расстрельных списков и выявления врагов народа, расплодившихся в невиданном количестве, товарищ Чагин ощутил странное головокружение и истому…

— Я могу принести много пользы! — горячо убеждал товарища начальника мальчик. — Я знаю турецкий язык, азербайджанский, русский, немного английский и немецкий. Я буду дисциплинированным и могу выполнить самое трудное задание, которое решит дать мне партия! Мой отец погиб в стычке с белобандитами, дедушку расстреляли проклятые баи, мы с матерью совсем одни. Дайте мне задание, я покажу, что я могу!

Расслабленный и потный товарищ Чагин дал юноше направление в школу для агентов НКВД, предварительно проверив его документы, по которым все выходило именно так, как мальчик рассказывал. Побеседовали с его неграмотной и почти не владеющей русским языком матерью, дочерью бедного декханина; ради такого случая Фатиме пришлось снять чадру и горестно смотреть на белое лицо начальника полными слез и тоски глазами закрепощенной женщины Востока. Придя домой, в крошечный домик давно арестованного муллы, Фатима распрямила согбенную по-старушечьи спину и важно сказала:

— Ты, сынок, будешь у них большим начальником. Ты будешь ездить на красивой машине и жить в просторном доме, как у твоего отца. У тебя будет много жен и красивых детей, а я займу лучшее место в лучшей комнате, среди пушистых ковров и шелковых подушек!

Сын и мать лукаво переглянулись.

Дома Фатима и Рашид всегда разговаривали на русском — это был язык власти, язык силы и богатства. Мать была умна, хитра и все еще красива. К мужчинам ее не тянуло. Для нее супружество было тяжким долгом, а не радостью и удовольствием. Фатиме хотелось жить в красивом доме, есть отличную пищу и командовать другими, например, женами сына. В душе она была властолюбива. Фатима поцеловала сына в голову и произнесла слова молитвы за его благополучие, а Рашид стал собирать чемодан — крошечный фанерный чемоданчик, куда вошли смена белья, томик Сталина, несколько тетрадок и карандашей. Он облачился в свой единственный костюм и отправился в другую республику, где ковались кадры для работы в разведке.

Два года Рашид учился в тайной разведывательной школе, где в группе было еще двадцать человек. Девушек было всего пять. Юные, прелестные, они были молчаливы и суровы, так же как и остальные ученики. Запрещалось общаться между собой во время занятий и после них, запрещалось курить, посещать кинотеатры, дружить с ребятами вне стен школы. А вот собирать информацию — причем о своих же — поощрялось. Это было можно и нужно. Ленинградца Борьку Невзорова выгнали с позором и увезли в неизвестном направлении, когда Рашид рассказал политруку о Борькиных шутках по поводу спортивных занятий и о влечении к девушкам. Дурак Борька пригласил холодную красавицу Евгению на свидание, тайно купив два билета в кино. Он оказался настолько глуп, что поделился своими планами с Рашидкой, а Рашидка незамедлительно проинформировал руководство. За донос он не получил ничего, кроме похлопывания по плечу и ясного взгляда товарища политрука, но и этого было более чем достаточно.

Рашидка прекрасно овладевал языками, искусством шифровки, обращением с рацией, делал успехи в спортивных занятиях, проявляя выдержку и терпение. Маска так плотно приклеилась к его лицу, что он и сам не знал, какой же он — настоящий Рашид Магомед-оглы? Каждый успех, каждая маленькая победа укрепляли его веру в свое предназначение. Он окончил школу лучше всех. Особенно ему удавались приемы общения и вербовки, так что решено было внедрять его в нужные группы в качестве агента.

Рашиду выдали новые документы на имя Степана Михайловича Зверева. Он получил фальшивую биографию, по которой выходило, что он — уроженец Ярославской губернии, сын крестьян-бедняков. И тут грянула война, которую давно ожидали в Союзе и к которой готовился новоиспеченный разведчик Степан Зверев. Его забрасывали на оккупированные территории, где он участвовал в формировании партизанских отрядов. Он проводил показательные казни полицаев и фашистов, учил партизан взрывать поезда и поджигать комендатуры, убивать врага из-за угла, бороться в самых трудных и невыносимых условиях. Степан не очень задумывался о цели и смысле того, что он делал: ему достаточно было пьянящего ощущения риска, войны, близости смерти. Он выполнял ту работу, к которой испытывал склонность, поэтому был счастлив. У него было несколько коротких связей с девушками из партизанских отрядов, был роман с лейтенантом медицинской службы, симпатичной румяной девушкой, но единственная глубокая привязанность сердца принадлежала его матери, ожидавшей его в маленьком домике на окраине Баку.

Степан был отважным и хитрым, ему удавалось то, что не удавалось никому. В сорок третьем году он охранял Ялтинскую конференцию, выявляя и безжалостно карая крымских татар-предателей, пытавшихся выступить на стороне врага. В конце войны Степана наградили орденом за успешно проведенную операцию на Западной Украине, где он снова вылавливал предателей и полицаев, организовывая их показательные казни.

После войны он тоже не остался без дела: враги народа опять активизировались, появились вредители среди врачей и инженеров, всякие генетики и кибернетики. Степан внедрялся в научные организации на невинную должность истопника, дворника, уборщика, вел беседы в библиотеках и коридорах учебных заведений, располагая к себе собеседника и выуживая нужную информацию. Только вот беда — большим начальником он так и не стал. Пока. Партии и госбезопасности нужны были уникальные способности Степана, его ум, изворотливость, хитрость и отвага; посты руководителей занимали другие люди, не обладавшие его умениями и сноровкой. Иногда Степану было обидно, но мама во время каждой их встречи обнадеживала сына, мечтая о богатстве и власти, которые его ожидали. Впрочем, он был еще относительно молод — ему исполнилось тридцать семь, когда Родина и партия снова призвали его к выполнению важного задания. То есть он полагал, что важного, а пока даже с некоторым недоумением смотрел на красное широкое лицо майора.