Клайв Баркер - Явление тайны Страница 18

Из всей четверки ей повезло с любовником, пожалуй, больше всех. Болван Рэнди был все же безобидным и по-своему добрым. Но то же стремление с равной силой овладело Арлин, Труди и Кэролайн, но их судьба сложилась гораздо менее удачно.

Кэролайн избрала некоего Эдгара Лотта, пятидесятилетнего вдовца, поселившегося год назад неподалеку от ее дома. Он не имел друзей, зато держал двух такс. Это плюс отсутствие в доме женщин и его странные цветовые пристрастия в одежде, – он всегда носил галстук, носки и носовой платок пастельных тонов, – создало среди соседей мнение, что он голубой. Но Кэролайн при всей своей неопытности распознала его. Несколько раз она встречала его взгляды, и это сказало ей больше, чем банальные приветственные фразы. Вскоре она подстерегла его на утренней прогулке с таксами и, пока собаки увлеченно метили территорию, завязала разговор, с ходу напросившись в гости. Позже он признался, что его намерения были вполне добропорядочны, и, не прояви она инициативу, он бы пальцем к ней не притронулся. Но, после такого предложения, что ему оставалось делать?

При всей разнице в возрасте и телосложении их секс был чрезвычайно пылким, хотя и совершался под вой и визг такс, изгнанных за дверь и явно возмущенных такой изменой. После первого раза он сказал ей, что у него не было женщины уже шесть лет, с тех пор, как умерла его жена. Это едва не сделало его алкоголиком. Она пришла возвратить его к жизни.

Эти разговоры снова распалили его. На этот раз собаки уже устали скулить и заснули.

Сначала ей нравилось. Не приходилось тратить время на взаимные похвалы (это звучало бы просто смешно); не нужно было клясться, что это на всю жизнь. Они просто следовали зову природы, отвергая все ненужные украшения. Никакой романтики. День за днем она навещала мистера Лотта, как она называла его в обществе родителей, и, едва закрывалась дверь, как его голова прижималась к ее груди.

Эдгар с трудом верил в свою удачу. Такого с ним не случалось даже в молодые годы. Но его беспокоила добросовестность, с которой она относилась к сексу, точно выполняя какое-то важное задание. Он не очень удивился, когда через две с половиной недели она не пришла. Не удивился, но опечалился. Неделю спустя, встретив ее на улице, он со всей возможной деликатностью осведомился – не желает ли она продолжить знакомство? Нет, ответила она и, хотя он не требовал объяснений, сама дала их. Ты мне больше не нужен, сказала она, показав на свой живот. Лишь потом, сидя в своем одиноком жилище за третьей рюмкой бурбона, он осознал, что значит этот жест. Потом были четвертая рюмка и пятая. Он быстро возвращался к прежнему состоянию. Что бы он ни говорил себе, в глубине души он понимал – теперь, когда эта толстая, некрасивая девчонка оставила его, – что она разбила его сердце.

У Арлин были другие проблемы. Путь, который избрала она, следуя тому же невысказанному зову, привел ее в компанию людей с большим сердцем, наколотым у них на руках синей тушью. Как у Джойс, это началось для нее на следующий день после их рокового купания. Она надела свое лучшее платье, села в машину матери и отправилась на Эклипс-Пойнт, полоску пляжа к северу от Зумы, знаменитую своими кабаками. Аборигенам этого злачного места было не в диковинку видеть у себя девушку из хорошей семьи – такие то и дело наезжали сюда из особняков отведать вкус жизни дна. Пары часов обычно хватало, и они отправлялись обратно, порядком напуганные, но довольные.

В свое время Пойнт инкогнито навещали довольно известные люди. Джимми Дик в свои тяжелые дни наезжал сюда поискать курильщика, для которого его рот мог бы послужить пепельницей. Один из баров гордился бильярдным столом, на котором, по сомнительным слухам, кто-то отымел Джейн Мэнстилд. В другом вырезанное место на полу показывало, куда свалилась мертвецки пьяная Вероника Лейк. Арлин, однако, приехала сюда не на экскурсию и зашла в первый попавшийся бар с понравившимся ей названием «Ловкач». В отличие от многих, ей не понадобился алкоголь для разогрева. Она сразу же предложила собравшимся себя. Желающих нашлось немало, и никто из них не получил отказа.

На следующий вечер она вернулась, глядя на сидящих в баре мужчин голодно-умоляющими глазами. В этот раз не все проявили энтузиазм. Некоторые уже после первого раза пришли к выводу, что она больна или спятила; другие, обнаружив в себе неожиданный для них самих запас альтруизма, пытались отослать ее домой. Но она бурно воспротивилась этому, и желающих попользоваться ею опять было достаточно.

Если Кэролайн и Джойс смогли сделать все тихо, то поведение Арлин скрыть было просто невозможно. Через неделю ее отлучек из дома на всю ночь, когда она отвечала на все вопросы только недоуменным взглядом, ее отец, Лоуренс Фаррел, решил поехать за ней следом. Он всегда был либеральным отцом, но если его дочь связалась с дурной компанией – с какими-нибудь футболистами или хиппи, – он обязан сказать свое веское слово. Он старался не отстань, но милях в двух от цели все же потерял ее и лишь после часа с лишним поисков нашел ее машину возле бара «Ловкач». Репутация этого заведения смущала даже его либерализм. Он вошел, придерживая бумажник. В середине бара столпились подонки, раздувшиеся от пива, с увлечением глядя на какое-то зрелище на полу. Дочери нигде не было. Порадовавшись за свою ошибку (должно быть, она просто оставила здесь машину и пошла погулять по пляжу), он уже хотел уходить, как вдруг кто-то из толпы начал скандировать имя его принцессы.

– Ар-лин! Ар-лин!

Он повернулся. Неужели она тоже была среди этой вонючей толпы? Фаррел стал протискиваться в толпу и там, в самом центре, нашел свое ненаглядное дитя. Один из подонков вливал ей в рот пиво, в то время как другой делал с ней то, о чем он, как все отцы, и помыслить не мог без дрожи, кроме как в грешных снах, где она делала это с ним самим. И выглядела она сейчас, вспомнил он, как ее мать – когда-то давно, когда она еще не утратила тягу к подобным радостям. Она билась в счастливых судорогах, извиваясь под оседлавшим ее мужчиной. Лоуренс прокричал ее имя и шагнул вперед, чтобы оттащить от нее эту скотину. Кто-то посоветовал ему встать в очередь. Он ударил доброхота прямо в челюсть, отшвырнув его в толпу жаждущих, кое-кто из которых уже расстегнул брюки. Потерпевший вскочил, размазывая по лицу кровь, и кинулся на Лоуренса, который пытался объяснить, что это его дочь, доченька, «О Боже, моя дочь!» Он твердил это до тех пор, пока мог говорить. Даже после он старался доползти до лежащей Арлин и объяснить ей весь ужас ее поведения. Но ее поклонники просто вышвырнули его за дверь, прямо на проезжую часть. Там он и лежал, пока не смог подняться на ноги и добраться до автомобиля, где он, плача, ждал несколько часов, пока объявится Арлин.