Джонатан Кэрролл - По ту сторону безмолвия Страница 18

В начале романа мы делаем массу глупостей. Позже мы склонны прощать себя, потому что глубоко вдохнули большой любви, как горного воздуха, вот у нас и закружилась голова, и мы, обычно такие здравомыслящие, немножко утратили контроль над собой.

Лили ждала Рика. Ей бы следовало порыдать несколько недель, кляня его за то, что бросил ее, походить в черном, с поэтически-трагическим видом. Лили же вновь окунулась в увлекательную жизнь студенческого городка, однако у нее обнаружилась викторианская жилка. Однажды Лили пошутила, что из нее вышла бы хорошая жена капитана, — мысль о том, чтобы ждать долгие месяцы и писать бесконечные письма, которые едва ли когда-нибудь дойдут до адресата, пришлась ей очень по душе. Кроме того, разве в ее жизни было что-то лучше Рика? Лили выросла в благополучной семье, принадлежавшей к среднему классу. Приятная жизнь, но в ней не случалось ничего такого светлого, нет, пламенеющего, как отношения с Риком Аароном. Лили чувствовала, что воспламенена им, что пылает с яркостью, которой и представить себе не могла, пока не познакомилась с Риком. В любом случае, возможно, так и следовало обращаться с чем-то столь волшебным — лелеять, пока оно здесь, поклоняться, когда исчезнет. Возможно, Рик даже испытывает ее — испытывает, сохранит ли она верность ему в разлуке. Как бы то ни было, Лили покажет и ему, и самой себе, из какого она теста.

Она стала затворницей. Ходила на занятия, возвращалась с занятий домой. Слишком основательно готовилась к экзаменам и выбирала семинары по непонятным предметам, которые не пригодятся в жизни. Ей нравилось откапывать и читать авторов, книги которых годами никто не брал в библиотеке. Уиндема Льюиса. Джеймса Гулда Коззенса. Лили открывала их первой, потому что у нее была масса свободного времени. Она нашла одну книгу и постоянно продлевала на нее срок в библиотеке — не из-за содержания (невразумительного), а из-за названия: «Жажда и поиск Целого». Каких только глупостей мы не творим ради любви? Лили назначали свидания другие парни, но она отказывалась. Отказ делал ее в их глазах еще более обольстительной и таинственной. И в том и в другом они ошибались. Лили просто была влюблена в человека, который наполнил ее, как наполняют шар горячим воздухом, а потом, не дав никаких указаний, обрезал веревки и отпустил на волю ветра. Вид сверху чудесный, но, когда не знаешь, что делать дальше, становится страшно. Как ей быть, если Рик не вернется? Пройдет ли когда-нибудь боль, которую она чувствует? Какое-то время Лили рада будет плыть над миром без цели и направления, но что дальше?

Она зря волновалась. Спустя два месяца Рик объявился снова, в крашенной вручную рубашке, индейской куртке, с бородой, и борода была ему не к лицу. Но Лили была так счастлива, что пришла бы в восторг, даже если бы он вставил себе третий глаз. Несмотря на перемены в облике, увиденное в странствиях не произвело на Рика особого впечатления. Что, впрочем, не означало, что он собирался остаться дома. Сукин сын заявил, что вернулся в Огайо только чтобы повидаться с Лили, поскольку следующая его остановка — Европа. Рик дома! Рик уезжает! Лили говорила, что его приезд напоминал американские горки эмоций — то стремительно несешься вверх, то с быстротой молнии падаешь… Что ей оставалось делать, кроме как любить Рика и посвятить ему всю себя, пока они были вместе?

И секс. Лили рассказывала, что никогда в жизни столько не трахалась. Она пользовалась противозачаточным колпачком. Через месяц после отъезда Рика в Люксембург Лили поняла, что колпачок не помог. Она поехала домой в Кливленд, сказать родителям, что жила с мужчиной, забеременела и собирается рожать. И, ах да, с мужчиной этим она уже рассталась. Джо и Фрэнсис Марголин были родителями прогрессивными, из тех, что носят рубашки в африканском стиле и жертвуют деньги на всякие революционные нужды. Если дочь хочет иметь ребенка — вперед.

Но уже на третьем месяце у Лили случился выкидыш. Когда Рик вернулся из Европы, она обо всем ему рассказала. Мистера Великолепного так тронуло и поразило то, что Лили хотела оставить ребенка, даже не зная, вернется ли он, что он тут же решил стать на якорь. Они поженились и жили счастливо целую вечность — то есть еще два года, покуда Рик не закончил колледж и снова не двинулся осваивать мир. На сей раз все началось с работы в неоперившейся компьютерной фирме — еще до появления Силиконовой долины, когда вся новая отрасль состояла из горстки блестящих экспериментаторов и горящих воодушевлением энтузиастов. Обстановка Рику понравилась. За год до того, как Лили должна была получить диплом, они переехали на Запад, навстречу несчастью.

Полгода. Этот самовлюбленный говнюк продержался на своей чудесной новой работе полгода, после чего стал жаловаться, что не может самореализоваться, и ему пора делать оттуда ноги. Куда он собрался делать ноги на сей раз? В Израиль. В какой-то кибуц на сирийской границе. Он тут встретил одного парня… Лили перебила супруга на середине монолога и напрямик спросила, намерен ли он на сей раз взять ее с собой. Ответ Рика стал началом конца их любви: «Лил, ты сама должна решить, где тебе быть. Хочешь поехать — я не против». Когда она рассказывала мне о том разговоре, в ее лице и голосе появилась жесткость, которую так и не смягчили все эти годы.

— Решать самой? Я была его женой, черт побери! Сам тон, которым он это произнес, показал, как он ко мне относится. Он искренне полагал, что ему достаточно сделать великодушный жест и позволить мне тащиться следом. Но что, если мне в тот момент хотелось чего-то другого? Его это заботило? НЕТ. Рик-Елдык. Думаю, тогда я и назвала его так. Рик-Елдык. «Ты должна сама решать, где тебе быть». Ты можешь себе представить, как говоришь такое жене?

Как можно мягче я спросил:

— Почему же ты поехала?

— Потому что любила его. Не могла на него надышаться.

Ее родители, много лет щедро жертвовавшие деньги для Израиля, решили, что идея отличная, и оплатили им проезд. Они с Риком три месяца прожили в кибуце, оба работали на фабрике по производству картона, пока Рик не подрался с управляющим и их не вышвырнули на улицу. Они отправились во Францию, где Лили заболела гепатитом и угодила в больницу. Последней каплей стало то, что муженек явился к ее постели, сияя от восторга, и сказал, что познакомился в кафе с одним редактором из Лондона. Этот парень почитал кое-какие Риковы стихи и захотел их издать. Лили не возражает, если Рик слетает туда на пару дней навести мосты?

— Я была так рада за него, Макс. Я лежала на койке во французской больнице, на волосок от смерти, но сказала ему, чтобы он взял деньги моих родителей и ехал в Лондон. Боже, он исчез на две недели!