Евгений Константинов - Тайна нефритового голубя Страница 18

Потом в руках у Ирины появился фотоаппарат. Девушки по очереди позировали и снимали друг друга. Потом Ирина фотографировала, как голенькая Катя со всех сторон сладострастно прижимается к связанному Шурику, и ему оставалось только стонать и закрывать глаза от бессилия сделать хоть что-нибудь. Когда Катя фотографировала его с Ириной, та вовсю дала волю своим фантазиям. Шурик покраснел до корней волос. Ему было и очень стыдно, и в то же время хотелось оставаться как можно дольше рабом двух злых красоток. Вот только бы руки не были связаны!

Неожиданно в дверь громко постучали.

– Это вы, Андрей Панкратыч? – спросила Ирина спокойно, в то время как Катя в панике бросилась собирать разбросанную по комнате одежду.

– Да, это я. Открой мне, девушка, – услышали они.

– Одну секунду, – сказала Ирина. Она поднесла палец к губам, давая понять, чтобы Катя с Шуриком молчали, и к ужасу их обоих подошла к двери и открыла ее.

Маленькая Катя юркнула за спину Шурику, торопливо развязала ему руки и, сжавшись в комочек, так за креслом и осталась. Шурик, наконец-то освободившийся от веревок, вынул изо рта мокрую тряпицу, и в это время увидел вошедшего в комнату старика с серой повязкой на глазах.

– Кто с тобой, девушка? – спросил старик, повернув голову в сторону замершего Шурика.

– А это тот самый молодой человек, про которого я вам говорила, – выпалила Ирина. Шурик округлил глаза. Ирина же торопливо закивала ему головой, как бы призывая соглашаться со всем, что она скажет.

– Я чисто случайно его увидела, Андрей Панкратыч. На рынке. Хотя и искала специально. Но я ему пока ничего не говорила и ни о чем не спрашивала. Поэтому можете его сами расспросить. Я думаю, он вам все расскажет и иконку вам продаст. Ведь правда, Шурик, продашь? – говоря все это, Ирина накинула на плечи рубашку, подскочила к столу, где лежал блокнотик, быстро написала что-то на первой же раскрытой странице и сунула его под нос Шурику.

«Уже продал!» – прочитал он и, ничего не поняв, пожал плечами.

– Где иконка? – почти закричал старик. Он вытянул вперед руки и стал надвигаться на испуганного парня.

Не обращая внимания на отчаянно жестикулирующую Ирину, очень боясь, что эти руки дотронутся до его лица, Шурик стал отступать короткими шажками, пока не уперся спиной в стену. Еще секунда и старческие пальцы коснулись бы его щек, и он, наверное, завопил бы от ужаса, но Андрей Панкратыч остановился и зашептал:

– Мальчик, где иконка? Скажи мне, мальчик, куда ты дел ее? Скажи, не бойся. Где она?

– В монастыре, в подвале, то есть в подземной церкви, – сказал вдруг Шурик, и теперь глаза округлились у Ирины.

«Я же написала ему, дураку, что продал, а он выдумывает зачем-то», – и она, поймав его взгляд, выразительно постучала себя кулаком по лбу.

– Правда, правда! – закричал уже во весь голос Андрей Панкратович, и схватил-таки Шурика за ворот рубашки. – Дорогой ты мой! Нашел, нашел! Где ты ее нашел, где?

– Не нашел, а из витрины в музее вытащил, – сказал Шурик стараясь отцепить от себя пальцы. – Да не щипайте вы меня!

– Когда это было?

– В субботу, днем.

– А какая она? Скажи, какая она!

– Какая? Старая такая, почерневшая вся, а сверху птица зеленая, – вспомнил Шурик однажды виденную за стеклом музейной витрины иконку, про которую после рассказывал Андрей.

– Правильно, она это! Она! Принеси мне ее! – запричитал Андрей Панкратович. – Умоляю тебя, мальчик! Я тебе заплачу. Много денег дам. Будешь вместо своего мотоцикла на машине ездить!

– Да нет у меня… – Шурик хотел сказать «никакого мотоцикла», но Ирина его перебила:

– Принесет он, Андрей Панкратыч, обязательно принесет. Завтра, правда, Александр? – она отчаянно стала ему подмигивать. – Ну, пообещай же Андрею Панкратычу, что завтра принесешь. Монастырь откроется, – во сколько он там открывается? – и ты сразу туда пойдешь. Правда? – она распахнула перед Шуриком рубашку и томно закатила глаза, как бы давая понять, что за данное обещание его ждет много-много удовольствий.

– Хорошо, завтра принесу, – вздохнул Шурик. – Только не утром, а где-нибудь в обед.

– Спасибо, спасибо, – запричитал Андрей Панкратович. – Я тебе много денег дам…

– Ирина, встречаемся завтра. Ровно в час у кинотеатра, – не стал больше слушать Шурик. – Договорились?

– Договорились, – удивилась Ирина его решительности. А Шурик, коротко бросив: «До свидания», почти выбежал из дома, не увидев, как Андрей Панкратович сдернул с глаз серую повязку…

Год 1723

В жаркий летний воскресный день из огромных настежь распахнутых ворот под Надвратной церковью Новоиерусалимского монастыря выдвинулась торжественная процессия. По случаю праздника никто не работал. Всем хотелось быть на горе Елеон, в тот момент, когда епископ Новоиерусалимский начнет читать в Елеонской часовне торжественный молебен.

Лишь один человек в этот час не вышел из монастыря, а, наоборот, проник в него. Пробрался по подземному ходу через церковь Константина и Елены в подвалы Воскресенского собора и, поблуждав там немного, освещая дорогу дрожащим огоньком потрескивающей свечки, и, по-видимому, найдя то, что искал, остановился.

Звали этого человека Андрей Панкратович Безуглый. Выглядел он лет на семьдесят, был высок, худоват и седовлас. Поставив свечку на каменный пол подземелья, Безуглый достал висевший на груди мешочек и вынул из него три маленьких иконки.

Эти иконки и еще письмо привез ему накануне гонец из Москвы вместе с печальным известием о кончине давнишнего его друга и двоюродного брата Егора Капитонова. Разбился тот, упав с лошади, да так, что и встать больше не смог. В последний же час свой написал тот Андрею, что одному ему теперь будет известно место, где находится реликвия жестоких фаддеевцев – нефритовый голубь, и завещал тайну эту хранить и никому о ней не рассказывать.

Всю ночь просидел Андрей Безуглый над последним посланием самого дорого ему человека. Сидел и вспоминал, как еще мальчишками были они свидетелями закладки Новоиерусалимского монастыря, как жили в общине, где люди молились не на иконы с ликом господа, а на каменную птицу, как вместе любили они смешливую Анютку, которую сжег на костре жестокий старец Фаддей. Вспоминал он, как, покинув общину, добрался в эти края, строил церкви, а когда, после тринадцатилетнего перерыва, связанного с опалой Никона, возобновилось строительство монастыря, одним из первых пришел сюда работать.

Размеренно и спокойно текла жизнь Андрея Безуглого, пока не наступил год 1698, когда к стенам Новоиерусалимского монастыря подошли полки взбунтовавшихся стрельцов. И эти события не коснулись бы тогда каменщика, если бы не отыскал его Гурий Силкин, Бывший среди стрельцов одним из предводителей. Порядком постаревший, и все также беспрестанно почесывающий свою теперь уже совсем лысую голову, Силкин тотчас приказал двум сопровождающим его стрельцам связать своего давнего спасителя и задать тому горячих. Потом отослал стрельцов и стал допрашивать пленника, выпытывать, в каком месте находится тайник, сооруженный Фаддеем Солодовым, и у кого от этого тайника имеется ключ-складень.