Стивен Кинг - Мареновая роза Страница 19

– Делать? – переспросила Рози. Ей неожиданно стало плохо. Она поняла, что сейчас произойдет.

– Да, делать. Что вы умеете делать? Скоропись, например?

– Я... – Она сглотнула. Когда-то, в старшей школе, она два года училась скорописи и получала отличные оценки, но те дни давно прошли, и сейчас она вряд ли вообще сможет писать без орфографических ошибок. – Нет. Когда-то училась, но не более того.

– Другие секретарские навыки?

Рози медленно покачала головой. В глазах снова защипало. Она отчаянно заморгала, пытаясь сдержать теплые слезы. Переплетенные пальцы рук опять засверкали белыми костяшками.

– Печатать на машинке умеете?

– Нет.

– Математика? Бухгалтерский учет? Банковское дело?

– Нет!

Анна Стивенсон поискала в бумажных дебрях карандаш, извлекла его и в задумчивости постучала резинкой на конце карандаша по белым зубам.

– Вы могли бы работать официанткой?

Рози невыносимо хотелось дать хоть один положительный ответ, но она представила огромные подносы, которые приходится таскать официанткам весь день напролет... а потом вспомнила о своей пояснице и почках.

– Нет, – прошептала она. Она проиграла битву со слезами; маленькая комната и женщина, сидящая за столом напротив, расплылись, их заволокло туманом. – Во всяком случае, не сейчас. Может, через месяц-другой. Спина... она слишком слаба сейчас.

Господи, до чего же похоже на ложь! Услышав подобные фразы по телевизору, Норман цинично смеялся и принимался разглагольствовать о благотворительных «кадиллаках» и талонах на бесплатное питание для миллионеров.

Однако Анна Стивенсон, похоже, не очень обеспокоилась.

– Что же вы все-таки умеете делать, Рози? Хоть какими-то профессиональными навыками вы обладаете?

– Да! – воскликнула она, приходя в ужас от резких, сердитых интонаций в собственном голосе и не желая не только спрятать, но даже приглушить их. – Да, почему же нет? Я могу вытирать пыль, я могу мыть сосуду, я могу стелить постели, я могу пылесосить ковры, я могу приготовить ужин для двоих человек, я могу заниматься любовью с мужем раз в неделю. И еще я могу сносить побои. Да, это мое главное умение. Как вы думаете, в окрестных спортивных залах нет открытой вакансии спарринг-партнера для начинающих заниматься боксом?

А потом она по-настоящему разрыдалась. Она рыдала, уткнувшись лицом в ладони, как часто делала за годы, прошедшие со дня их свадьбы, рыдала в полный голос и ожидала, когда Анна наконец скажет, чтобы она выметалась на улицу, что они могут найти на свободную койку другую женщину, которая не станет демонстрировать свое остроумие.

Что-то коснулось ее руки. Открыв глаза, Рози увидела перед собой коробочку с салфетками «Клинекс», которую протягивала ей Анна Стивенсон. И – невероятно, но это так – Анна Стивенсон улыбалась.

– Не думаю, что вам придется становиться чьим-нибудь спарринг-партнером, – проговорила она, – Мне кажется, все у вас со временем образуется – так ведь всегда бывает, поверьте. Возьмите салфетку и утрите слезы.

И пока Рози приводила себя в относительный порядок, Анна рассказала ей об отеле «Уайтстоун», с которым «Дочери и сестры» поддерживают давние и взаимовыгодные отношения. Отель «Уайтстоун» принадлежит корпорации, в директорский совет которой в свое время входил отец Анны, и немало женщин с удовольствием брались за работу в отеле. Оплачиваемую, разумеется. Анна сообщила Рози, что ей придется трудиться ровно столько, сколько позволит больная спина, а если через двадцать один день общее физическое состояние не улучшится, работу нужно будет оставить, чтобы пройти в больнице тщательное медицинское обследование.

– Кроме того, вы начнете работать в паре с женщиной, которая уже знает, что к чему. Скажем так, с консультантом, который живет в «Дочерях и сестрах» постоянно. Она будет обучать вас и отвечать за вас. Если вы украдете что-нибудь, отвечать придется ей, а не вам... но вы ведь не склонны к воровству, я надеюсь?

Рози затрясла головой.

– Кроме кредитной карточки мужа, я за всю жизнь ничего не украла, да и ею воспользовалась только раз. Чтобы он меня не выследил.

– Вы останетесь в «Уайтстоуне», пока не подыщете себе что-нибудь более подходящее, а это обязательно случится – не забывайте о Провидении.

– С большой буквы.

– Да. Мы просим вас лишь об одном: постарайтесь выполнять свои обязанности в «Уайтстоуне» как можно лучше – хотя бы ради тех женщин, которые придут после вас, если не по другим причинам. Вы понимаете, что я хочу сказать?

– Да, – кивнула Роза. – Чтобы они потом тоже могли воспользоваться этой возможностью.

– Чтобы они потом тоже могли воспользоваться этой возможностью. Совершенно верно. Хорошо, что вы оказались здесь, Рози Макклендон.

Анна встала из-за стола и протянула обе руки жестом, в котором чувствовалось уже не едва заметное, а явно бросающееся в глаза неосознанное высокомерие, которое Рози увидела в ней и раньше. Помедлив мгновение, Рози встала и приняла протянутые руки. Их вальцы соединились над заваленным бумагами столом.

– Мне осталось сообщить вам еще о трех вещах, – сказала Анна, – Это важно, поэтому я прошу, чтобы вы успокоились и выслушали меня внимательно. Сможете?

– Да, – ответила Рози, очарованная взглядом голубых глаз Анны Стивенсон.

– Во-первых, то, что вы взяли кредитную карточку, не означает воровства. Деньги принадлежат не только ему, но и вам в одинаковой степени. Во-вторых, в том, что вы хотите вернуть свою девичью фамилию, нет ничего, противоречащего закону. Она остается за вами на протяжении всей жизни. В-третьих, вы можете стать свободной, если захотите.

Она умолкла, глядя на Рози своими замечательными голубыми глазами, не отпуская ее рук.

– Вы меня понимаете? Вы можете стать свободной, если захотите. Свободной от его кулаков, свободной от его мыслей, свободной от него. Хотите ли вы этого? Хотите ли вы стать свободной?

– Да, – произнесла Рози низким дрожащим голосом. – Больше всего на свете я хочу стать свободной.

Анна Стивенсон наклонилась через стол и легко поцеловала Рози в щеку. В то же время она мягко сжала ее ладони.

– Тогда вы попали туда, куда вам нужно. Добро пожаловать, дорогая.

8

Было начало мая, наступила настоящая весна, та пора, когда умы молодых людей, как утверждают знатоки, постепенно склоняются к любви – прекрасное время года и замечательное чувство, – однако мысли Нормана Дэниэлса были заняты совершенно иным. Он ожидал прорыва, крошечной зацепки, и теперь она появилась. На это ушло слишком много времени – почти три недели, черт бы их побрал, – но она все-таки появилась.