Дин Кунц - Дверь в декабрь Страница 19

Она посмотрела на него, когда они добрались до бордюрного камня, и поднялась на тротуар.

— И зачем ему все это понадобилось?

— Судя по результатам предварительного осмотра, наш медицинский эксперт считает, что смерть наступила между четырьмя и шестью часами утра, хотя обнаружили труп только без четверти десять. Получается, что он хотел войти в больницу, скажем, в пять утра, то есть должен был выдавать себя за врача, потому что посетителей начинают пускать только с часа дня. Если бы в столь ранний час он поднялся на один из этажей, где расположены палаты, в обычной одежде, его остановила бы или медсестра, или охранник. Но в белом халате, со стетоскопом на груди, он бы ни у кого не вызвал подозрений.

Они подошли к двери, и Лаура остановилась.

— Вы хотите сказать, он приехал в больницу не для того, чтобы навестить кого-то из родственников или друзей?

— Не для того.

— То есть вы уверены, что он намеревался кого-то убить.

— Человек не берет с собой пистолет с глушителем, если не собирается его использовать. Глушители запрещены законом. И наказание предусмотрено очень строгое. Если тебя ловят с глушителем, считай, что ты в тюрьме, и надолго. Я еще не знаю подробностей, но мне сказали, что Ринк — достаточно известная фигура в криминальном мире. Есть подозрения, что последние несколько лет он по заказу устранял неугодных кому-то людей.

— Наемный убийца?

— Я в этом практически уверен.

— Но он приехал сюда не для того, чтобы убить Мелани. Конечно же, в больнице…

— Мы уже отработали этот вариант. Проверили список пациентов в поисках тех, кто связан с преступностью или выступает важным свидетелем на готовящемся судебном процессе. Или крупный наркодилер, или член одной из мафиозных групп. Никого не нашли из тех, кто мог бы быть целью Ринка… за исключением Мелани.

— Вы говорите мне, что Ринк, возможно, убил Дилана, Хоффрица и еще одного мужчину в Студио-Сити… а теперь приехал сюда, потому что Мелани могла видеть, как он убивал остальных?

— Этого нельзя исключить.

— Но тогда кто убил Ринка? Холдейн вздохнул.

— Вот тут наша логическая цепочка разрывается.

— Тот, кто убил Ринка, не хотел, чтобы он убил Мелани.

Холдейн пожал плечами.

— Если это так, я рада.

— Чему тут можно радоваться?

— Ну, если кто-то убил Ринка, чтобы не позволить ему убить Мелани, значит, у нее есть не только враги. У нее есть и друзья.

— Нет, — в голосе Холдейна слышалась нескрываемая жалость. — Ваш вывод далеко не единственный. Люди, которые убили Ринка, возможно, тоже хотят добраться до Мелани, и ничуть не меньше, чем он… только им она нужна живая.

— Почему?

— Потому что она слишком много знает об экспериментах, которые проводились в этом доме.

— А потом они захотят убить ее, как убили Ринка.

— Если только она не потребуется им, чтобы продолжить эксперименты.

Едва эти слова сорвались с его губ, как Лаура поняла, что такое вполне возможно, и ее плечи согнулись под грузом нового страха. Почему Дилан работал с этим Хоффрицем, фанатиком, дискредитировавшим себя в глазах научного сообщества? И кто их финансировал? Ни один официально зарегистрированный фонд, университет или исследовательский институт не выдал бы гранта Хоффрицу после того, как его попросили из ЛАКУ. Ни одно дорожащее своей репутацией научное учреждение не стало бы субсидировать исследования Дилана, человека, который похитил собственную дочь и скрывался от адвокатов жены, человека, который использовал дочь в качестве подопытного кролика в своих экспериментах, поставив ее на грань аутизма. Получается, что те, кто поддерживал Дилана и его исследования, исповедовали такие же безумные идеи, как Дилан и Хоффриц.

Ей хотелось поставить точку в этой истории. Хотелось забрать Мелани домой, окружить теплом и заботой, дать ей счастливую жизнь, потому что если кто на этой земле и заслуживал покоя и счастья, так это ее маленькая девочка. Но теперь «они» этого бы не допустили. «Они» наверняка попытаются вновь украсть у нее Мелани. Ребенок требовался «им» по причинам, которые знали только «они». И кто же они такие, черт побери? Безымянные. Без лица. Лаура не могла бороться с врагом, которого не могла увидеть, разглядеть, узнать.

— Они хорошо информированы, — заметила она. — И не теряют времени даром.

Холдейн моргнул:

— В каком смысле?

— Мелани провела в больнице пару часов, а Ринк уже приехал, чтобы убить ее. Он очень быстро узнал, куда ее отвезли.

— Быстро, — согласился лейтенант.

— Поневоле подумаешь, что у него были хорошие источники информации.

— Источники информации? Вы хотите сказать, в полицейском управлении?

— Возможно. И врагам Ринка не потребовалось много времени, чтобы понять, кого ему заказали. Они действуют чертовски быстро, обе группы.

Она стояла у дверей больницы, смотрела на поток автомобилей, проезжающих мимо, на магазины и конторы на противоположной стороне улицы. Солнечные лучи били в большие стеклянные витрины. Солнечные лучи отражались от ветровых стекол и хромированных деталей легковушек и грузовиков.

Лаура смотрела на этот залитый солнцем мир и надеялась заметить что-то подозрительное, указать на человека, которого Холдейн мог бы выследить и поймать, но видела лишь обычных людей, занимающихся обычными делами. Их ординарность злила Лауру, враг никак не хотел выделиться, объявить во всеуслышание: «Вот он я!»

Более того, ее злили даже солнечный свет и теплый воздух. Холдейн только что сказал ей, что кто-то хотел убить ее дочь, а еще кто-то — похитить и вновь засунуть в камеру отсечения внешних воздействий, а может, и усадить на электрический стул, чтобы продолжать мучить во имя бог знает каких целей. После таких новостей и в мире все должно быть плохо. К таким новостям очень бы даже подошли вспышки молний и раскаты грома, низко нависшие над землей серо-черные тучи, проливной дождь, холодный порывистый ветер. Казалось несправедливым, что мир вокруг нее нежится в теплых солнечных лучах, другие люди посвистывают, улыбаются, неспешно прогуливаются, наслаждаются жизнью, тогда как она погружается все глубже в черный кошмар, только не во сне, а наяву.

Лаура посмотрела на Дэна Холдейна. Ветерок ерошил его светло-русые волосы, солнечный свет заострял черты лица, добавляя красоты. При других обстоятельствах, он мог бы заинтересовать ее как мужчина. Контраст между внешностью громилы и мягкостью души придавал ему некую загадочность. Но эти неизвестные «они» подгадили ей и в этом, лишили возможности наладить с ним более близкие отношения.

— А почему вы искали меня? — спросила она. — Почему звонили полтора часа? Не для того же, чтобы рассказать о Ринке. Вы знали, что я приеду сюда. Могли бы подождать моего приезда, а уж потом сообщить плохие новости.