Энн Райс - Час ведьмовства Страница 19

Шахматы всегда привлекали Майкла и казались чем-то романтичным. Но почему – он толком не мог сказать. Настоящих шахмат он никогда не видел. Майкл принес книгу домой и начал читать. Застав его за этим занятием, отец засмеялся. Сам он постоянно играл в шахматы во время дежурств в пожарной части, но считал, что научиться играть по учебнику невозможно – бессмысленно даже пытаться.

Майкл решительно с ним не согласился и заявил, что непременно освоит все премудрости игры именно по книжке и что уже многое понял.

– Ну, давай, учись, – ухмыльнулся отец. – А потом я с тобой сыграю.

Здорово! Оказывается, его отец умеет играть в шахматы. Может, у них даже появится шахматная доска… Майкл одолел книгу менее чем за неделю. Теперь он знал о шахматах все и в течение часа обстоятельно отвечал на отцовские вопросы.

– Невероятно, но ты действительно знаешь, как играть в шахматы, – удивился отец. – Не хватает лишь доски и фигур.

Отец поехал в центр города и вернулся с таким шахматным набором, о каком Майкл и помыслить не мог. Фигуры представляли собой не просто символические изображения, скажем, лошадиной головы, башни замка или королевской короны – это были настоящие произведения искусства… На коне сидел всадник в рыцарских доспехах, а сам конь стоял на задних ногах. Епископ{2} сложил в молитве руки. У королевы из-под короны ниспадали длинные волосы. А ладья была сделана в виде замка, водруженного на спину слона.

Разумеется, шахматы были пластмассовыми. Отец купил их в универмаге Холмса. И тем не менее фигуры не шли ни в какое сравнение с теми, что были нарисованы в учебнике шахматной игры, и Майкл был не в силах отвести от них завороженный взгляд. И не важно, что отец называл рыцаря на коне «мой всадник». Они играли в шахматы!.. С тех пор их часто можно было увидеть за этим занятием.

Но великим и неожиданным открытием для Майкла было не то, что отец умеет играть в шахматы, и не отцовская доброта, побудившая купить такой великолепный набор. Все это было прекрасно и замечательно. Естественно, шахматы сблизили отца и сына… Великим и неожиданным открытием для Майкла явилось другое: оказывается, книги не только способны поведать занимательные истории, но и позволяют отвлечься от терзающей душу боли, вызванной несбыточностью желаний и мечтаний.

Из книги он узнал то, что, по мнению других, можно освоить лишь на практике, по мере обретения опыта.

После этого Майкл смелее чувствовал себя в библиотеке, не стеснялся беседовать с дежурными библиотекарями. Он узнал о существовании «предметного каталога». Одержимо, наугад Майкл принялся изучать целый круг предметов.

Начал он с автомобилей – о них в библиотеке было множество книг, из которых Майкл получил самую полную информацию об устройстве двигателя, марках и моделях машин. Отец и дед были буквально потрясены его знаниями.

Затем Майкл нашел по каталогу книги о пожарных и пожарах. Он изучил историю создания пожарных команд в крупных городах, принципы устройства механических насосов и выдвижных лестниц… Он прочел все, что имелось, о крупнейших пожарах прошлого, таких как пожары в Чикаго и на фабрике «Треугольник». Теперь он мог обсуждать с отцом и дедом и эту тему.

Майкл вдруг почувствовал, что отныне обладает величайшей силой, и это открытие буквально ошеломило его. И тогда он составил тайный список тем, о котором не рассказывал никому. Первой в этом списке шла музыка.

Поначалу он выбирал самые простенькие, рассчитанные на малышей книжки – слишком уж непростой оказалась тема. Потом перешел к иллюстрированным изданиям для юношества. Они рассказали ему о гениальном мальчике Моцарте, о несчастном глухом Бетховене и безумце Паганини, якобы продавшем душу дьяволу. Майкл узнал, в чем состоит различие между симфонией, концертом и сонатой, о том, что такое нотный стан, четвертинки и половинки, мажор и минор… Он запомнил названия всех инструментов симфонического оркестра.

Следующую строку в его списке занимала архитектура. Майкл быстро научился распознавать стили и твердо усвоил характерные черты каждого из них, будь то греческий ренессанс, псевдоитальянский стиль или стиль поздней Викторианской эпохи. Теперь он с легкостью мог определить архитектурные особенности любого здания, отличить коринфские колонны от дорических и усадебный дом от коттеджа. Обогащенный приобретенными знаниями, Майкл бродил по Садовому кварталу, по-новому оценивая все, что видел вокруг, и все больше и больше влюбляясь в его красоту.

Образно говоря, он «выиграл джек-пот». Хватит жить в неведении. Он мог «дочитаться» до всего. По субботам Майкл просматривал десятки книг по искусству, архитектуре, греческой мифологии, естественным наукам. И даже книги, посвященные современной живописи, опере и балету. Надо признаться, чувствовал он себя при этом неловко и все время опасался, как бы отец не застал его за этим занятием и не поднял на смех.

Третьим важным событием того года был концерт в городском Концертном зале. Отец Майкла, как и многие пожарные, в свободное время подрабатывал. Тогда он продавал бутылки с содовой в фойе Концертного зала, и однажды Майкл вызвался ему помочь. Вообще-то ему не следовало задерживаться допоздна: нужно было делать уроки, а наутро идти в школу. Но Майклу так хотелось увидеть Концертный зал и все, что там происходит, что мать в конце концов разрешила.

Помогать отцу нужно было в антракте между отделениями, по окончании которого они отправятся домой. Перед началом первого отделения Майкл зашел в зал и поднялся на балкон, где были свободные места. Ему вспомнилась сцена из фильма «Красные туфельки», где студенты вот так же сгорали от нетерпения на галерке. Вскоре партер начал заполняться нарядно одетыми обитателями аристократических кварталов Нового Орлеана. Из оркестровой ямы доносились звуки настраиваемых инструментов. Майкл заметил в партере даже странного худого человека с Первой улицы. Тот вскинул голову и смотрел наверх, словно действительно видел затаившегося на балконе мальчика.

Концерт произвел на Майкла неизгладимое впечатление. В тот вечер знаменитый скрипач Исаак Стерн исполнял концерт Бетховена для скрипки с оркестром – одно из самых удивительных и наиболее выразительных произведений классической музыки из всех когда-либо слышанных Майклом. Ничто и никогда так не будоражило его чувства. Ничто и никогда не приводило его в такой экстаз.

Впоследствии Майкл еще не раз насвистывал лейтмотив и воскрешал в памяти бередящее душу звучание оркестра и пронзительно высокий голос скрипки Исаака Стерна, от которого сжималось сердце.

Однако пережитое потрясение породило в Майкле глубокую тоску, отравлявшую жизнь, и сильнейшее, чем когда-либо, недовольство всем миром. Внешне это никак не проявлялось: Майкл научился скрывать свои чувства, как скрывал полученные в библиотеке знания. Он боялся, что эти чувства, дай он им волю, станут источником высокомерия, презрения и неприязни к дорогим для него людям.