Барбара Хэмбли - Князья Преисподней Страница 19

— Просит ее выйти?

— Именно так, мадам. Она ждала его с восьми вечера и уже едва сдерживала слезы, поскольку мистер Хобарт так и не соизволил появиться, хотя прием устроили в честь их помолвки. Она сказала: «Если он пьян, я его убью!» и вышла, хотя и она, и я прекрасно понимали, что он будет пьян. Я снова занялась тарелками и шампанским. Затем я поняла, что прошло пятнадцать минут, а может, и больше, а Холли так и не вернулась. Я выглянула в сад и не увидела ее — если вы помните, на ней было белое платье, хорошо заметное в темноте. Я вышла из гостиной через застекленную дверь и немного прошла по дорожке, когда увидела на земле какое-то белое пятно.

Паола отвернулась, задержав взгляд на статуе лохматого поэта с огромными клыками и зажатым в руке свитком; под его ногами корчились в муках грешники.

— Вы что-нибудь слышали? — тихо спросила Лидия. — Или, быть может, заметили какое-нибудь движение?

Итальянка покачала головой:

— Поначалу я решила, что она потеряла сознание. Затем, когда я подошла ближе и увидела, что рядом с ней лежит Ричард, и от его одежды несет спиртным и опиумом…

Лидии не нужны были очки, чтобы уловить в голосе своей спутницы нотки печали и вины.

— Едва ли она захотела бы, чтобы при их встрече присутствовал кто-то третий…

— Не захотела бы, — молодая женщина снова повернулась к Лидии. — Но я по крайней мере могла бы выйти на порог и присмотреть за ними издали. Ричард всегда был джентльменом, даже если напивался; он бы мухи не обидел.

Вздохнув, Паола скрестила на груди руки, словно пытаясь защититься от царящего в храме промозглого холода. С грустью в голосе она добавила:

— Но всем в посольстве известно о его отце.

— Пожалуйста, сходить с лошадей. Без неприятность.

Высокий мужчина в серо-зеленой форме — единственный из окруживших их разбойников, под которым была нормальная европейская лошадь, а не мохнатый китайский пони — указал револьвером на землю. Его безбровое тонкогубое лицо покрывали оспенные шрамы, волосы были коротко острижены. Стоящие рядом с ним люди, одетые кто в крестьянские ципао и ку, кто в форму западного образца, держали их небольшой отряд под прицелом немецких и русских винтовок.

Сержант Уиллард, уже успевший поднять руки, тихо сказал:

— Гоминьдан.

— У нас получится убежать? — Густые седые брови Карлебаха сошлись в одну полосу над резко выступающим носом; под ними блестели темные глаза. — Через час стемнеет.

— Мы и двадцати футов не пробежим.

Эшер — который, как и все остальные, поднял руки, едва завидев выскочивших из зарослей рододендронов людей, — спрыгнул на землю и теперь спокойно стоял, пока один из китайцев снимал с него пальто и обыскивал карманы пиджака.

— Пожалуйста, ребе, сойдите с лошади, — добавил он тихо, видя, что старик колеблется. — Или они вас пристрелят.

Карлебах подчинился, за что и был лишен старомодной охотничьей куртки, шарфа, часов (Эшер, которому уже доводилось путешествовать по сельскому Китаю, предусмотрительно оставил часы и деньги в гостинице) и дробовика.

— Им не нужны неприятности с британскими властями. Все, что им нужно, это лошади и оружие, — продолжил Эшер на чешском, которым из всех присутствующих владели только они двое.

Сам он радовался уже тому, что революционно настроенные республиканцы не позарились на их обувь.

— Флаконы в карманах куртки… пожалуйста, попросите отдать хотя бы их, — сказал Карлебах.

Эшер, запинаясь, по-китайски изложил его просьбу разбойникам. Те открыли одну из крохотных бутылочек, по очереди понюхали содержимое, попробовали его на вкус и скривились.

— Что это? — требовательно спросил кто-то.

Эшер ответил:

— И-яо.[13] Для моего отца, — добавил он, кладя руку на плечо Карлебаху.

Явно удовлетворившись тем, что обнаруженная жидкость даже отдаленно не напоминает спиртное, китайцы с поклонами вернули ему открытую бутылочку.

Сержант Уиллард пробормотал:

— Это они за нами весь день следили, ставлю свое следующее жалование против горстки медяков.

Эшер промолчал. Кто-то и в самом деле следил за ними. Но мятежникам разумнее было бы напасть на них здесь, на безлюдной горной тропе где-то между Минляном и железнодорожной станцией, и к тому же днем, чтобы потом успеть убраться подальше. Стали бы гоминьдановцы ждать до заката, если бы раньше напали на их след?

Теснина постепенно заполнялась тенями. Глядя, как его товарищи суют оставшиеся флаконы в руки Карлебаху, один из нападавших резко скомандовал по-китайски:

— Быстрее!

Краем уха Эшер уловил тихое «яогуай», произнесенное шепотом, чтобы не услышал отмеченный оспинами предводитель. Сам главарь так и не слез с лошади и больше не произнес ни слова.

Когда они вернулись от шахт в деревню, собираясь выехать назад в Мэньтоугоу, Кристина Бауэр предупредила их: «Поторопитесь, но если вас все-таки остановят, помните — им не нужны лишние неприятности. Отдайте им лошадей и ружья, и вас отпустят с миром».

И все было бы хорошо, подумал Эшер, глядя, как грабители в сгущающихся сумерках поднимаются вверх по тропе, если бы не череп, который им показала доктор Бауэр.

Сержант Уиллард пробормотал:

— Ну и ну. Нам теперь пешком топать до станции, ребята, так что будем там к полуночи. Вы как, профессор? Вам помочь?

— Кто б нам всем помог, такой-то ночью, — проворчал Барклей. — Господи Иисусе, я замерз так, что аж зубы стучат! Мы ж закоченеем, пока до города доберемся.

Эшер ничего не сказал, хотя и сам уже начинал дрожать на пронизывающем ветру. Он понимал, что после наступления темноты, когда неведомые твари вылезут на поверхность, холод будет самой меньшей из бед.

7

— Прошу вас, не поймите меня неправильно — со мной сэр Грант всегда вел себя, как настоящий джентльмен.

В голосе Паолы звучала искренность, в ее огромных карих глазах застыло выражение, близкое к отчаянию — итальянка словно хотела убедить Лидию, что собирается доверить ей вовсе не сплетни, услышанные от злоязыких слуг, как могло бы показаться поначалу. Лидия с легкой грустью вспомнила множество скандальных тайн, о существовании которых ей стало известно от кузин, красавицы-мачехи, дочерей тетушкиных подруг и юных леди в дорогом швейцарском пансионе; всем им предшествовало такое же эмоциональное вступление.

Она взяла молодую женщину под руку и наклонила голову, чтобы выслушать рассказ. Вдвоем они двинулись вдоль по Шелковому переулку.

— Как вам известно, лишь немногие из дипломатических служащих привозят в Китай своих жен, — начала Паола, с трудом подбирая слова. — Молодые клерки, да и не только молодые, э… сходятся с китаянками… Как и кое-кто из тех, у кого здесь жена, — с горечью добавила она. — Некоторые, как полковник фон Мерен или герр Кноллер, даже заводят любовниц из местных! Другие время от времени захаживают в китайскую часть города или договариваются с китайскими… э… посредниками, — она снова заколебалась, подыскивая приличное выражение, — и те приводят женщин в заранее оговоренные дома. Сэр Грант поступает именно так.