Олег Бондарь - Кольцо из склепа Страница 19

– Будешь моим кавалером, я ведь вечером тоже перебрала… Тебе нравятся пьяные женщины?

Она мне нравилась и трезвая и пьяная тоже. Только, я не мог ей об этом сказать. Это – моя, и только моя, очень большая тайна. Самая сокровенная тайна, которую я намерен был хранить до конца своих дней.

– Молчишь? А я знаю, что нравятся. Ты с меня весь вечер глаз не отводил. И не только сегодня. Неужели, влюбился?

Она издевалась надо мной. Что я мог ей ответить? Естественно – ничего. Глупо признаваться в любви замужней женщине, тем более, если ее муж – твой лучший друг.

Но Ирка не нуждалась в моем ответе. Она вела меня куда-то вдаль, в сторону серебрящихся под луной листьев ивы.

– Вы с Танькой времени зря не теряете. Такую возню устроили…

– Неужели слышно было?

Я удивился и покраснел от смущения. Хорошо, что ночью незаметно. А ведь старались тише.

– Еще бы, не слышно. Я вся слюной, и не только слюной, стеклась, пока вы кувыркались. Мой, зараза, нажрался и – на бочок. Совсем забыл, что у него жена есть.

Началось! – тревожно стрельнуло в голове.

Сейчас пойдут расспросы о женщине, которая, якобы, была с нами у пруда. Для меня – больная тема. Необъяснимая, из тех, что не вкладываются в разумные рамки. Однако, заводить разговор о мистической сопернице Ира не стала.

Возле родника она остановилась.

– Хорошо здесь. Мне нравится. А тебе.

– Конечно, нравится.

– Ты, Димка, заторможенный какой-то. Наверное, зря я тебя с собой потащила. Прервала сладкий сон, увела от любимой женушки… – измывалась Ира.

Может, и зря, – подумал я и сам себе не поверил.

– На-ка, хлебни!

Только теперь я заметил, что в руке Ирка сжимает пластиковую бутылку с недопитым вином.

Я отхлебнул. Чтобы растормозиться, как выразилась Ирка, усыпить совесть и смириться с тем, что поступаю, как свинья по отношению к лучшему другу.

Ирка тоже выпила.

– Поцелуй меня, – попросила.

Я не смог ей отказать. Точнее, не смог отказать себе, потому что давно мечтал об этом.

– С кем ты разговаривал?

Я старался забраться в палатку тихонько, но Таня услышала. Интересно, она только проснулась или давно не спит?

Представив последнее, я содрогнулся.

– Ни с кем, тебе приснилось, – ответил, может, грубовато, чтобы скрыть собственные растерянность и вину.

– Да?

Что-то в ее голосе мне не понравилось.

Неужели, догадалась?

А, может, и следила за нами?

Сердце тревожно екнуло.

Нет, не может быть. Она спала, когда я уходил.

Или притворялась?

– Где ты был? – продолжала допытываться жена.

– Писать ходил. Разве, нельзя? – вызверился я.

– Что ты так нервничаешь? Можно, конечно. А почему – мокрый, ветер сильный? – вспомнила анекдот о поручике Ржевском.

– Ага, – ответил в тон ей, – к тому же, встречный. Голова трещит, – объяснил уже серьезно, – окунулся в озере.

Я действительно искупался, но не из-за головной боли. Женщины чувствительны к запахам, особенно если пахнет другой женщиной. Мне же после ночного рандеву было что смывать.

– А ты почему не спишь? – спросил в свою очередь.

– Сон приснился…

– Надеюсь, не кошмар?

– Как сказать…

– Ладно, Танюха, потом расскажешь, давай-ка, лучше – баиньки… – притворился веселым и беззаботным. – Утром все кошмары уходят, и жизнь становится радостной и интересной.

– Ага, – согласилась жена. – Спокойной ночи!

Только я еще долго не мог уснуть.

Мною обладали двоякие чувства. Я с удовольствием вспоминал пережитое сумасшествие, и в то же время – мне было неимоверно стыдно. Я не представлял, как смогу утром смотреть в глаза друзьям.

Но преобладал страх: если Таня, и не знает о том, что произошло, то уж точно о чем-то догадывается…

Казалось, конца этой ночи не будет.

– Мать твою, так! – потряс окрестности рык Влада, затем раздался выстрел. Спустя некоторое время – еще два.

«Крантец! – мелькнула мысль. – Влад все узнал, пристрелил Ирку и сейчас явится по мою душу…»

– Что такое? – Таня высунула голову из спального мешка.

На улице серело. Влад в одних трусах стоял возле куста шиповника с пистолетом в руке и смотрел себе под ноги.

– Представляешь, Димка, эта тварь укусила меня за ногу.

На земле валялось тельце крысы с раздробленной головой.

– Ой, крыса! – воскликнула невесть откуда появившаяся Ирка. – Влад, мне страшно! Как я теперь буду спать?

Вопреки логике, хотя и смотрела на мужа, она схватила за руку меня. Я понял, что это не спонтанное движение испуганной женщины. Она подбадривала меня: мол, все нормально, успокойся и не комплексуй.

И я успокоился.

– Сами виноваты, – огрызнулся Влад. – Нужно было объедки убрать. Странно, что только одна прибилась.

– Ага, а сами-то… Споили женщин, и они же виноваты… – не осталась в долгу Ирка.

– Ну, хоть бы палатку застегнула, когда выходила… – успокоился Влад.

Я отошел от Ирки. Заспанная Таня выбралась из палатки. Кажется, она не обратила внимания на последнюю фразу Влада.

– Война началась?

– Влад крысу пристрелил.

– А… – равнодушно молвила она и снова исчезла.

Наши женщины не переставали меня удивлять. Вместо положенной истерики – полное спокойствие, как будто ничего особенного не произошло. Действительно, что перевернулось в этом мире.

– Давай, Димка, зароем эту тварь, и порядок немножко наведем, а то их полчище прибудет. На всех патронов не хватит.

Я достал из багажника лопатку, отошел подальше, выкопал ямку. Влад притащил собранные в газету объедки и пристреленного грызуна.

Я посмотрел на крысу.

– Это что, резиновой пулей так?

– А ты думал. Резинка с десяти метров дюймовую доску пробивает.

Мордочка у крысы была раздроблена, в запекшейся крови. Один уцелевший глаз, тусклый и остекленевший, смотрел на меня с укоризной.

«На ее месте должен был быть я» – некстати мелькнуло в голове. Безобидный зверек поплатился жизнью только за то, что слегка ущипнул Влада, а я нанес ему более серьезную травму… И что будет со мной, если Влад, не приведи Господи, узнает об этом?

К горлу подступила тошнота, и я поспешно отбежал в сторону.

– Слабак ты, Димка, – по-своему отреагировал Влад. – Совсем не закаленный. Насмотрелся бы трупов, как я…

Он сам забросал ямку землей и аккуратно, прикрыл ее вырезанным мною дерном.

– Полегчало? Пойдем похмеляться, башка разваливается.

Мы выпили казенки с наших запасов, самогон Трофимыча закончился еще вчера. Влад ушел досматривать сон, а я остался у костра. Знал, что больше уснуть не смогу.