Брайан Ламли - Вамфири Страница 19

Голос сорвался на визг, он изо всех сил вцепился в мощную руку, которая одна теперь удерживала его, связывала с землей. Потом взгляд цыгана вновь прояснился, и старик повернулся в сторону замка и стоявшей наготове стаи волков.

Тибор почти физически ощущал мощные импульсы, исходившие из-за стен твердыни, неприятие, обрекавшее этана на смерть. Ференци вынес старику приговор и, не откладывая, привел его в исполнение.

Пара волков, стоявших впереди, двинулась вперед — мускулы огромных сильных зверей напряглись до-предела.

— Бросай его! — безжалостно приказал Тибор. — Пусть он умрет! А ты попробуй отстоять собственную жизнь. Тропа здесь узкая, и вместе мы можем попробовать отбиться от них!

Его спутник попытался стряхнуть старика в пропасть, но безуспешно. Цыган словно шипами вонзился в его руку и судорожно дергался, стараясь встать обратно на тропу, дотянуться до нее ногами. Но было уже слишком поздно для обоих. Ничуть не заботясь о собственной жизни, два огромных серых волка, как по команде, бросились вперед. Но не на Тибора — на него они не обратили никакого внимания, а на его спутника, тщетно старавшегося сбросить с себя цыгана. Оба волка одновременно прыгнули на боровшихся людей и вместе с ними полетели в черную пропасть.

Все происшедшее не укладывалось у Тибора в голове. Он не сомневался в том, что волки пожертвовали собой в ответ на чей-то приказ, которого он не слышал — или все-таки слышал? Так или иначе они погибли по собственной воле ради какой-то непонятной для него цели. Но сам он еще был жив и не собирался дешево продавать свою жизнь.

— Эй, вы там! — почти по-звериному зарычал он на стаю волков. — Ну же, подходите! Кто первым хочет отведать моего меча?

Но ни один зверь не двигался с места.

Потом...

Потом они все же двинулись. Но не вперед! Вместо этого они развернулись и бросились назад, затем снова остановились и оглянулись на него.

— Трусы! — в ярости заорал Тибор, делая шаг по направлению к ним, но они кинулись наутек. И тут челюсть у валаха отвисла. Он вдруг понял, что ори приходили сюда вовсе не затем, чтобы причинить ему вред, а лишь для того, чтобы убедиться в том, что он остался один!

Он начал догадываться об истинных размерах силы и власти, которыми обладал таинственный боярин и о том, почему так желал его смерти князь. Тибор уже пожалел о том, что так презрительно отнесся к предупреждениям княжеского придворного, не прислушался к его предостережениям. Но у него есть еще возможность возвратиться в деревню и взять с собой оставшихся там воинов. Или уже нет? Он оглянулся...

Позади него тропа была перегорожена множеством серых чудовищ с высунутыми, свисавшими набок языками.

Тибор сделал шаг в их сторону, но они не пошевелились, а только оскалили пасти. Он повернулся и пошел в другую сторону — они последовали за ним. Так... значит теперь у него появился эскорт.

— По собственной воле?.. — пробормотал он и посмотрел на меч, который все еще держал в руках. Это был великолепный меч, прежде принадлежавший какому-то варяжскому воину, — меч викинга. Но от него не будет ровно никакой пользы, если стая волков нападет на него одновременно. Точнее, если ей прикажут напасть. Тибор не сомневался в этом и подозревал, что волки тоже это знают. Он убрал меч в ножны и нашел в себе силы крикнуть:

— Ну что ж, пошли, ребята, но не приближайтесь ко мне, иначе я сделаю из ваших лап амулеты!

Так, все вместе, они достигли стоявшего в расщелине скалы замка.

Лежа в тесной могиле, подземное существо снова поежилось — на этот раз от страха. Каким бы жестоким и ужасным ни стал в своей жизни человек, во сне его мучают те же страхи, что и в молодости. Подобное происходило сейчас с тем существом, в которое в конце концов превратился Тибор. В своем сне он вновь переживал беспредельный ужас.

Солнце почти зашло, и над горами был виден лишь самый краешек багрового диска. Но лучи его продолжали освещать землю, хотя тени заметно удлинились и сгущавшиеся сумерки постепенно вытеснили золото солнечного света. Однако даже когда солнце скроется окончательно и уйдет, чтобы озарить другие земли, Тибор не сможет проснуться — в том смысле, в каком просыпается обыкновенный человек. Ибо спит он вот уже много лет, и лишь приступы непреодолимой ненависти заставляют его время от времени бодрствовать. Нет ничего хорошего в том, чтобы быть подземным существом, просыпаться в одиночестве не в силах пошевелиться, оставаясь бессмертным.

Но сильная, горячая кровь, сочащаяся сквозь землю, несомненно, разбудит Тибора, едва лишь его коснется. Сама близость теплой драгоценной жидкости возбуждала и разжигала в нем страсть. От ее запаха ноздри Тибора подрагивали, сердце билось сильнее, заставляя быстрее течь в венах древнюю кровь. Спавший внутри него вампир беззвучно стонал и жалобно плакал во сне.

Сон Тибора тем не менее был глубоким. В душе он снова и снова вынужден был испытывать одинаковый кошмар, которого так боялся все это время. В глубине холодной земли, придавленный полуразрушенными, покрытыми лишайником плитами, под сенью старых, неподвижно стоявших вокруг деревьев ужасное подземное существо продолжало видеть сны...

Дорога постепенно расширялась, пока не превратилась в аллею, обрамленную высокими темными соснами, росшими по краям. Слева от Тибора за ровными высокими стволами на сотни футов вверх, к усеянному звездами небу цвета индиго, отвесно вздымались гладкие скалы. Справа деревья росли гуще — они окаймляли ущелье и круто поднимались по склону вверх. Где-то у подножия скал бурлила и клокотала вода невидимого за черным шатром деревьев потока. Владимир был прав: имея в своем распоряжении горстку людей — или волков, — Ференци с легкостью мог противостоять целой армии. Но, вполне возможно, внутри замка все обстоит по-другому. Особенно, если боярин и в самом деле живет один, или почти один.

Наконец, перед ним возникли неясные очертания древнего замка. Каменная кладка была массивной, но во многих местах выщербленной, поврежденной. По обеим сторонам разлома скалы стояли огромные башни, футов по восемьдесят, если не больше, высотой, квадратные, на широких основаниях. Внизу они были практически лишены каких-либо украшений, а наверху имелось несколько арочных окон, выступов и галерей с узкими амбразурами. Каменные водосточные желоба высовывались из высеченных голов горгулий или кракенов. Венчающие башни пирамидальные шпили тоже были прорезаны амбразурами. Зияющие в шпилях огромные дыры свидетельствовали о том, что они давно нуждаются в ремонте. Повсюду витал тяжелый дух запустения и разрухи, пахло сыростью и плесенью; казалось, от каждого камня исходит леденящий холод.