Мэг Кэбот - Дьявольские балы Страница 19

Дышать стало легче. Остатки тумана таяли все с тем же покалыванием, легкие работали, но дышать было так больно, словно у меня на груди кто-то сидел. Я сообразила, что лежу с закрытыми глазами, открыла их и обнаружила прямо перед носом какуюто черную пелену. Сильно пахло пластиком.

— Ей было шестнадцать, когда она села в машину. Это ты дала маху! — горячо заговорил парень странно приглушенным голосом. Судя по всему, спорили они уже довольно давно, но я помнила лишь обрывки разговора вперемешку с тревожными мыслями ни о чем.

— Нечего на меня сваливать, — откликнулась девушка, так же приглушенно и так же решительно. — Когда он подбросил ее монетку, ей было семнадцать. Это твой промах. Черт возьми, да она была у тебя под носом! Как ты умудрился ее упустить?

— Упустил, потому что ей не было семнадцати! — огрызнулся парень. — Когда он ее забрал, ей было шестнадцать. Откуда мне было знать, что у него на уме? Почему тебя там не было? Здорово ты оплошала!

Девушка едва не задохнулась от обиды. Мне было холодно. Я вздохнула поглубже и почувствовала прилив сил. Покалывало меньше, но боль не утихала, даже наоборот. Было душно, и тепло дыхания возвращалось ко мне, словно от чего-то отражаясь. Но это не темнота. Это я была внутри чего-то.

— Ах ты, маленький негодяй! — взорвалась девушка. — Хватит меня винить! Она умерла в семнадцать лет. Потому меня там и не было. Меня никто не предупредил.

— Шестнадцатилетки не моя забота! — капризно заявил парень. — Я думал, ему нужен мальчишка.

Я вдруг поняла, что черная завеса, от которой отражается мое дыхание, — это слой целлофана. Я подняла руки и в приливе внезапного страха проткнула его ногтями. Едва сдерживая ужас, села.

Я что, на столе? Похоже на то, он такой твердый. Я сорвала целлофан. Двое ребят, стоявших у грязнобелых открывающихся в обе стороны дверей, удивленно обернулись. Бледная девушка залилась краской, а парень отступил на шаг, словно смущенный тем, что его поймали на споре с ней.

— Ой! — девушка перекинула длинную черную косу за спину. — Ты проснулась. Ну, привет. Я Люси, а это Барнабас.

— Привет. Ты как? — парень опустил глаза и с глупым видом помахал мне.

— Ты был с Джошем. — Я ткнула в его сторону дрожащим пальцем, и парень кивнул, по-прежнему не глядя на меня. Девушка была в шортах и майке, и он в своем бальном костюме выглядел рядом с ней странновато. У обоих на шеях висели кулоны с серыми камнями. Камни как камни, но они бросились

мне в глаза, потому что больше ничего общего у этих двоих не было. Кроме взаимной злости и удивления при виде меня.

— Где я?

Барнабас вздрогнул и зашаркал ногами по плитке.

— Где Джош? — я заколебалась. Кажется, я в больнице, но... Минуточку! Я что, была в этом отвратном пакете для тел? — Я в морге? Что я делаю в морге?

Не помня себя, я высунула ноги из пакета и сползла на пол, едва удержав равновесие, каблуки жутко щелкнули в унисон. На резиновой ленте вокруг моего запястья висела бирка, я оторвала ее, зацепив вместе с ней несколько волосков. Юбка была распорота и вся в пятнах какого-то жира. Я была измазана грязью и зеленью и провоняла травой и дезинфекцией. И как теперь возвращать платье?

— Кто-то ошибся, — сказала я, засовывая бирку в карман.

— Барнабас, — фыркнула Люси.

Тот шумно втянул воздух, а потом снова набросился на нее:

— Да не я! Ей было шестнадцать, когда она села в машину. Шестнадцатилетками я не занимаюсь! Откуда мне было знать, что у нее день рождения?

— Да что ты?! Ну ладно, умерла-то она в семнадцать. Ты и разбирайся!

Умерла? Они что, ослепли?

— Знаете что? — Я чувствовала себя все увереннее. — Можете спорить хоть до скончания века, а мне нужно найти кого-нибудь и сказать, что я цела. — И, стуча каблуками, я направилась к дверям.

— Мэдисон, подожди, — сказал парень. — Тебе нельзя.

— Вы только посмотрите на меня. Папа будет проо-осто в бешенстве.

Я прошагала мимо них, но через двадцать шагов со мной что-то произошло. Странное ощущение нахлынуло из ниоткуда, голова закружилась, и я положила руку на пустой стол. Рука будто прилипла, я отдернула ее, как от огня — казалось, холод металла проник до самых костей. Я стала какой-то... мягкой. Словно таяла. Тихое гудение вентиляторов сделалось приглушенным. Даже стук сердца, казалось, доносился откуда-то издалека. Я обернулась, приложив руку к груди, и постаралась все вернуть.

— Что за...

На другом конце комнаты Барнабас пожал худыми плечами:

— Ты умерла, Мэдисон. Извини. Ты отошла слишком далеко от наших амулетов и стала терять телесность.

Он указал на каталку, и я взглянула туда.

Дыхание пресеклось, колени подогнулись, и я едва не рухнула на пустой стол. Я по-прежнему лежа ла там. На каталке. В порванном пакете, чересчур маленькая и бледная, вечернее платье сбилось в одну кучу — превосходный образчик позабытого и несвоевременного изящества.

Так я умерла? Но я чувствую, как бьется мое сердце.

Ноги подкосились, и я начала оседать на пол.

— Вот замечательно. Совсем слабенькая, — сухо сказала Люси.

Барнабас бросился вперед, чтобы меня подхватить. Его руки скользнули вокруг меня, моя голова безвольно упала. Но как только он прикоснулся ко мне, все нахлынуло вновь: звуки, запахи, даже сердце снова забилось. Руки и ноги дрожали. В нескольких сантиметрах от моего лица оказались стиснутые губы Барнабаса. Он был совсем близко, и я, кажется, уловила запах подсолнухов.

— Придержи язык, а? — обратился он к Люси, усадив меня на пол. — Нет бы посочувствовать. Это же твоя работа, сама знаешь.

От кафельного пола тянуло холодом, и он словно разогнал остатки серого тумана перед моими глазами. Неужели я умерла? Разве мертвые теряют сознание?

— Я же не умерла, — неуверенно сказала я.

Барнабас помог мне сесть поудобнее и прислониться к ножке стола.

— Умерла-умерла. — Он опустился рядом, карие глаза широко раскрыты, взгляд сосредоточенный, искренний. — Мне, правда, жаль. Я думал, он пришел за Джошем. Они обычно не оставляют улик вроде машины. Видно, ты особый случай.

Мысли понеслись вскачь и тут же остановились на всем ходу. Я приложила ладонь к животу. Джош — он ведь был там. Я помню.

— Он думает, я умерла. Джош, я имею в виду.

— Ты и умерла, — язвительно заметила Люси.

Я бросила взгляд на каталку, но Барнабас подвинулся, чтобы мне ничего не было видно.

— Кто вы? — спросила я, когда перестала кружиться голова.

— Мы собираем данные и исправляем ошибки. Служба «Жизнь: направление естественного цикла. Оценка и восстановление», — Барнабас поднялся.