Сергей Антонов - Королева голод (сборник) Страница 19

Меценат жестом поманил Максима и, наклонившись над ухом поэта, кратко и доходчиво рассказал ему обо всем, что нужно сделать до полуночи. Цаплин слушал, изредка кивая головой.

– А потом?

– Я приду за тобой, с первой вспышкой огня на алтаре. Пока этот мир будет готовиться к твоей встрече, мы успеем поучаствовать в каком-нибудь из пиров. Я, признаться соскучился по настоящему веселью. Теперь уж не умеют гулять так, как это делали раньше. – Меценат зевнул. – Человечество разучилось давать волю чувствам. Тебе стоит посмотреть, например, на того же Нерона. Вот кто умел организовывать праздники!

– Я… Я своими глазам увижу пир Нерона? – Цаплин задыхался от восторга.

– Не удивляйся. Мне приятно делать приятное тем, с кем я нашел общий язык…

Меценат приблизился к большому настенному зеркалу и вошел в него с видом человека, входящего в открытую дверь. Поверхность зеркала покрылась паутиной трещин и лопнула, усеяв пол комнаты острыми осколками. Максиму оставалось только поднять один из них.

Меньше чем через десять минут сын взгромоздил обмякшее тело матери на груду бумаги, которая тут же пропиталась кровью. Перерезанная сонная артерия выбрасывала алую жидкость равномерными толчками. Наблюдению за агонией помешала трель дверного звонка. По пути в коридор, Максим вытер испачканные в крови руки о сорочку и отодвинул засов.

– Вы, что с ума здесь посходили?! – Леночка просто кипела от злости. – Потолок мне на голову обрушить хотите?

Цаплин смерил соседку оценивающим взглядом и остался доволен ее короткими шортами, а также тонкой футболкой, которая призывно натягивалась на груди, обрисовывая изящные конуса сосков.

– По-моему ты никогда не носишь бюстгальтера, – Максим схватил Мартынову за запястье и рывком втащил в квартиру. – Шум? Ничего особенного! Просто мама сопротивлялась, но теперь уже все в порядке: эта змея больше не ужалит.

– Отпусти, идиот!

– Не могу, – кулак Цаплина врезался в живот Елены и та, охнув, осела на пол. – Не я решил твою участь.

Извиваясь на полу, девушка пыталась кричать, но Максим впился в ее открытый рот жадным поцелуем. Сунув руку под край шорт, он разорвал их вместе с трусами. После нескольких ударов по лицу Лена раздвинула ноги. Урча от вожделения, Цаплин слизывал с лица своей первой женщины соленую кровь. Почувствовав приближения оргазма, он сомкнул руки на тонкой шее и сдавливал ее до тех пор, пока не наступил оргазм. Второй труп Максим пристроил рядом с мертвой матерью, вымыл на кухне исцарапанные руки и взглянул на настенные часы. До полуночи оставалось несколько минут.

Поджигая исписанные листы, поэт вспоминал последние минуты пребывания Мастера и Маргариты в подвальчике на Арбате и находил в их поступках много аналогий со своими действиями. Языки пламени лизнули халат Маргариты Нестеровны, а диван скрипнул под тяжестью тела, усевшегося на него человека. На этот раз голову Мецената украшал венок из цветов.

– Не слишком приятное, но весьма поучительное зрелище.

– Я выполнил свою часть контракта, – прошептал Максим.

– И будешь сполна вознагражден!

Меценат взял Цаплина за руку, и тот почувствовал себя стрелой, пронзающей пространство и время. Пламя горящих бумаг сделалось нестерпимо ярким, а затем превратилось в огонь многочисленных, прикрепленных к каменным стенам факелов. Максима оглушил гром рукоплесканий.

– О, небесный голос! Спой еще, император! – поочередно восклицали люди в разноцветных туниках, поднимая кратеры с вином. По огромному, украшенному венками залу бесшумно скользили мускулистые рабы и рабыни, одежда которых состояла из узких набедренных повязок.

Рядом с Цаплиным за пиршественным столом возлежал Меценат, с виноградной кистью в одной руке и алой розой – в другой. Белокурый молодой человек, сидевший во главе стола коснулся струн кифары и запел.

– Неплохой голос, – прокомментировал спутник Максима. – А был бы еще лучше, не увлекайся Нерон чревоугодием.

Цаплин хотел расспросить Мецената о многом, но вопросов было столько, что он никак не мог выбрать наиболее важного. Откуда-то сверху на пирующих сыпались лепестки роз. Рядом с Максимом на колени опустилась чернокожая рабыня. Касаясь его щеки своей упругой грудью, она наполнила один из кубков вином.

– Пей!

Цаплин выпил и, почувствовав себя полноправным гостем пиршества, поцеловал девушку влажные губами. К своему удивлению он не испытал удовольствия: запах изо рта красавицы-рабыни был таким словно за белыми зубками скрывалась выгребная яма, полная дохлых кошек.

– Веселись, поэт! – закричал Меценат, заглушая пение Нерона. – Не думай о завтрашнем дне и получи от жизни все прямо сегодня!

Максим растерянно смотрел на морщины, которые неожиданно избороздили лицо Мецената. Из уголка его побледневших губ на подбородок стекала струйка крови. Метаморфозы происходили и с другими гостями. Их лихорадочно блестевшие глаза проваливались внутрь черепов, а кожа мускулистых рук съеживалась и падала на стол безобразными хлопьями. Пьянящий аромат роз сменился невыносимым для обоняния запахом тления. Цаплин в ужасе закрыл глаза.

Он пришел в себя на центральной улице родного города, прямо под вывеской магазина «Мир книг». Нерешительно потоптался у стеклянной двери, размышляя о том, не обманул ли его гость из прошлого. В конце концов, вошел внутрь и сразу понял, что Меценат сдержал свое обещание. Не меньше пятнадцати человек стояли у стеллажа с книжными новинками, сосредоточенно листая издания в красочных переплетах. Другие уже сделали свой выбор и спешили к кассе. Остальные покупатели разбились на группы и, оживленно жестикулируя, что-то обсуждали. Цаплин мельком взглянул обложку книги, которую несла одна девушка. Он ожидал увидеть что-то подобное. Надеялся и все-таки сомневался. С цветной фотографии радостно улыбался молодой человек, в котором Максим узнал самого себя.

«Сады Мецената» – название книги было набрано готическим шрифтом и пересекало портрет автора по диагонали. На ватных ногах Цаплин подошел к одному из стеллажей и провел пальцами по корешкам собственных сборников. Их было не меньше трех десятков.

Поэт с умилением просмотрел оглавление одной из книг, в которую вошли стихи, написанные им еще в школе. Он не смог удержаться от желания прочесть стихотворение, называвшееся «Прекрасная Елена» и отыскал нужную страницу.

Моя любовь – паденье в бездну.

Экстаз и смерть – одно и то же.

Сопротивляться бесполезно.

Приди же на страданий ложе!

На мгновение Максим почувствовал себя крайне неуютно. Ставя книгу на полку, но увидел малиновые царапины на своих кистях. Перед мысленным взором появилось бледное лицо и вылезшие из орбит глаза, окруженные разводами потекшей туши.