Места хватит всем - Алексей Игнатов Страница 2

— Можем, — согласился Фирсон, — но не меняем. Потому что мы же оба знаем — когда кашляют кровью, аспирин уже не поможет. Не знаю, что тут вообще поможет. Но знаю, что умирать в тепле будет приятнее. А может в тепле, с горячей водой, она даже выживет, да и мы заживем, как люди. Я знаю, где.

Он сказал где, и жена начала читать молитву для защиты от зла. Все знают, какие слухи ходят про это место. Но люди вечно болтают! К чему слушать безумцев, готовых жить в грязи и кричать: «Уходите отсюда!» — как кричал убитый недавно местный дурачок. Его зарезали, когда крики стали слишком громкими.

Тепло и горячая вода решат все проблемы! Фирсон верил в это. Надо только дождаться утра.

***

Утро пришло. Голова болела после выпитого, но он вышел на улицу, и опять смотрел на дом за забором. «Частная собственность! Вход воспрещен! Установлена сигнализация!». Вот только для сигнализации нужны датчики и провода. А их нет! Нет камер, нет охраны. Не важно, кто построил дом, важно, кто заменил разбитое стекло. Вчера Фирсон выбил его, и он не первый, дом много раз забрасывали камнями. Когда не можешь получить что-то, всегда хочется это сломать. Но в доме блестели целые оконные стекла. Кто-то заменил их. Может быть даже, кто-то живет внутри. А значит, там есть все, что нужно для жизни. И там очень много места!

— Просыпайтесь! — заорал он, и перепуганные голуби метнулись в небо. — Просыпайтесь, уроды! Вставайте все!

Он шел по тому, что можно было бы назвать улицей — по промежутку между домами. И орал. На него орали в ответ, угрожали смертью и увечьями, и угрозы не были просто словами.

— Пожар! — закричал он. — Горим!

За такие шутки его превратят в отбивную, но он орал и лупил по стенам, и люди начали выскакивать из домов.

— Слушайте, слушайте! — он кричал, перекрывая вопли соседей. — Заткнитесь все и слушайте! Я знаю, где можно взять нормальное жилье! Но один не справляюсь!

Крики смолкли. Можно что-то урывать, и в благородном деле грабежа и мародерства соседу нужна помощь — это все понимали.

— Кто тут видел картель? За весь год хоть раз, кто видел? — Фирсон взобрался на кривобокую скамью, загаженную чей-то рвотой. Это место облюбовали алкаши, но сейчас она годилась на роль трибуны.

— Кто видел мудаков из корпораций? Или из правительства? Кто видел хоть раз за год? Давайте, поднимите руки!

Никто не поднял.

— Они все про нас забыли, — продолжал Фирсон. — Даже картель. Мы тут пропащие, тут даже травку продать некому, всем плевать на нас! Ну и какого рожна тогда нам бояться? Тут только мы, мы тут хозяева, если кто сунется к нам — вышибем из них дерьмо и заставим его сожрать! Кто мешает просто пойти и взять, что нам надо? Нас что, арестуют?

Упоминание ареста повеселило толпу, раздались смешки. Тот, кто последний раз сказал в этих краях слова: «Вы арестованы!» уплыл вдоль то тихим волнам местной реки, прикармливая рыб, на радость рыбакам. И было это больше года назад.

— Ты о чем толкуешь, Фирсон? — крикнул голос из толпы, и Фирсон не понял, кто говорит. — Есть по делу что сказать, или просто поорать пришел, повыпендриваться, какой ты крутой?

— Кто сказал? Покажись! — ответил Фирсон, и толпа расступилась. Старик, имени которого Фирсон не помнил, опирался на кривую железную трость, погнутую о чью-то ретивую голову. Он едва держался на ногах, но говорил вполне уверено.

— Я сказал! — ответил старик. — Хорош базлать, разорался, даже я слышу. Есть план какой — ну так про него и рассказывай. А нет, так кончай концерт.

Фирсон пошел вперед. Люди расступались, чужие драки никому не интересны. Фирсон подошел и уставился на старика, а то уставился в ответ. Фирсон протянул руку, взял бороду старика в кулак и молча повернул его голову к дому, видневшемуся в конце того, что можно было бы назвать улицей.

— Вот мой план, — сказал он, и несколько человек поспешно пошли прочь, вдруг вспомнив о важных делах. Толпа забормотала.

— Я знаю, что вы скажите! — прикрикнул Фирсон. — Так что заткнитесь и слушайте, что скажу я. Внутри дома кто-то есть. Кто-то живет там и радуется, пока мы тут, как лохи, подыхаем каждую зиму. Вот ты! Ты двух сыновей похоронил за зиму. А ты дом сжег, когда печку растапливал, и трех соседей спалил. Хотите повторить? Нет? Тогда нужно найти нормальное жилье! Вот этот вот дом. И в нем кто-то живет уже. Кто-то лампочки меняет, стекла вставляет. Там канализация, горячая вода, свет, тепло, все есть! По две семьи на квартиру, а то и по три — и места хватит всем.

— Так картели же! — бесплотный голос тихо прокрался по толпе.

— А кто тут видел картели? Может, кто работает на картель, а я и не знаю? Нет? Картели про нас забыли давно. Все про нас забыли, и про этот долбанный дом тоже! И нет там никакой сигнализации, просто вы обоссались от страха и боитесь взять свое!

Фирсон только теперь заметил, что все еще держит в кулаке бороду старика и жестикулирует, кивая его головой. Он выпустил бороду, но старик снова кивнул.

— Фирсон дело говорит! Там места всем хватит! Кто окна битые меняет не знаю, но я там ночевал, и нормально — там все шикарно внутри. Никаких картелей, никакой охраны.

— А раз ночевал, чего-же не поселился? — закричал тощий парень в драной толстовке и расхохотался. Ему, похоже, еще хватало денег на таблетки и траву.

— Так я один! — возмутился старик. — Если кто нагрянет, я ж один не отобьюсь. А если все навалимся, нас не выселить! Места хватит всем.

Возмущенный шепот сменился криками, и Фирсон понял, что его дочери не придется больше мерзнуть по ночам. Когда толпа начинает радостно кричать, она становится диким зверем, не знающим ни страха, ни жалости. Людям сложно решиться, но когда толпа начинает действовать, с ней легко идти в ногу. Гораздо легче, чем сказать ей: «Нет».

— Не боись, народ, я тут уже ночевал! — старик впереди толпы шагнул к воротам и ударил их мятой тростью. Металлическая сетка не может удержать серьезный штурм. Лживая табличка с надписью про сигнализацию упала на землю, растоптанная десятком рваных подошв. Металл хрустнул, ворота подломились и упали.

Но когда место ворот заняла входная дверь, натиск споткнулся. Крики стихли. Никто не знал, кто построил дом, где