Тайна якутского шамана - Илья Игоревич Савич Страница 2

Всё его тело сейчас предвкушало отдых, мысли крутились между сном и мягкой постелью, и тут такое заявление!

– Выдвигаться – значит выдвигаться, Гена. Я ж вроде по-русски говорю.

Дима переключился на свою порцию, заботливо поставленную матерью без слов.

– Темнеет скоро, ты чего? – не сдавался гость, но шансов переспорить друга у него не было.

– От как раз к темноте и доберёмся. Там заночуем – и с утреца пораньше…

Он не договорил – занялся гуляшом под молчаливый многозначный взгляд Гены. Только гость сформировал мысль, которую уже хотел высказать, как в помещение вошёл парень восемнадцати лет, так похожий на своего отца в молодости, что все возмущения забылись сразу.

– О, Андрюха! Давай, поешь по-быстрому. Ты ж с нами?

– Ага! – бодро, будто парадируя отца, кивнул парень. – Здрасьте.

– А, точно. Вы ж не виделись ещё, – опомнился Дима. – Это…

– Сын твой. Что ж я, слепой?

– Вот, на каникулы приехал. Учится в академии! На животновода.

– Слушай, да он вылитый ты на срочке.

– Разве? – Дима с сомнением окинул засмущавшегося Андрея взглядом, несколько секунд помолчал, а затем вынес вердикт: – Не-е-е-е… Я ж в армии – о какой был! – он показушно насупился, развёл руки, изображая широкую спину.

– Это ты уже в армии таким был. А пришёл-то – дрищ дрищём! – Гена засмеялся, заставив друга вернуться к тарелке со слегка обиженным видом.

Получив долю лёгкого удовлетворения, Гена решил не спорить из-за спешки. «Чёрт с ним – прорвёмся!» – подумал он, отчего-то вспомнив и себя, молодого, сильного и выносливого. Тот парень наверняка бы уже сам всех торопил в дорогу, а теперь лишь придавал энергии, желания проверить себя на прочность.

Выбравшись на улицу, вдохнув свежего чистого воздуха, Гена почувствовал, как вроде бы появляются новые силы. Магия природы – не иначе. На поляне перед входом были разложены походные рюкзаки, патронажи и ружья – три карабина калибра «девять и три», один из которых принадлежал самому Гене.

Не успели они снарядиться, как из-за калитки раздался звонкий хрипловатый голос:

– Димка, а, Димка!

Все обернулись, чтобы увидеть сияющего широкой улыбкой старика с жиденькой седой бородкой. Он глядел через забор, явно желая скорректировать планы соседа.

– Здаров, Степаныч! – махнул Дима, прыгнув с рюкзаком, чтобы лямки встали как надо. – Что такое? Случилось что?

– Да не! – приняв жест за приглашение, старик вошёл во двор. – Я гляжу, вы на охоту собираетесь?

– Ну, да. Только уже собрались.

Степаныч поздоровался за руку со всеми, включая Гену.

– Да вот, может, меня с собой возьмёте? Вы ж до избы на ночёвку, я прав?

– Прав, – кивнул Дима.

– Ну, вот. Я б с вами сходил, если можно. А утром уж сам по себе – дела у меня там кое-какие имеются.

– В тайге? – с подозрением в голосе спросил Гена.

Старик выглядел как-то странно. Вроде бы ничего необычного, но всё равно казалось, что что-то не так. И Гена никак не мог понять – что именно.

– В тайге, мальчик мой. В тайге, – добродушно ответил старик.

– Слышь, Генка? Мальчик! Да ты ещё неплохо сохранился! – Дима, смеясь, похлопал друга по плечу. – Да не вопрос, Степаныч. Только ты уж поспеши – мы уже выходить собирались.

– Так я ж готов!

Степаныч с ноткой возмущения развёл руки, выставив напоказ длинные резиновые сапоги, а затем похлопал по старой кожаной сумке, перекинутой через плечо.

– Всё своё ношу с собой, как говорится.

Дима лишь хмыкнул, ничего не сказав, а вот Гена насторожился. По сравнению с их походными сумками, Степаныч будто на лёгкую прогулку собрался.

И тут осознание прорвалось сквозь пелену – старик выглядел просто чудно́! Он говорил как чудик, вёл себя как чудик и, собственно, выглядел соответствующе. Даже одевался подобающе – кроме высоких сапог на нём были только лёгкие штаны и просторная рубаха, что на фоне их полной экипировки вызывало кучу вопросов. Но ни Диму, ни Андрея это нисколько не смущало, так что скоро они отправились в путь.

И Гена полностью прочувствовал на себе все прелести вечерней глухой тайги, когда взбирался на очередной холм, покрытый зарослями кустарников вперемешку с соснами и лиственницами. Ноги гудели, болели, начинали заплетаться, но главной проблемой были полчища комаров, норовивших выпить всю кровь. Гады жужжали над ухом, превращая шум леса в нервную какофонию. Приходилось постоянно отбивался от настырных кровопийц, несмотря на полбаллончика аэрозоля, который должен был отпугивать их, но по итогу лишь драл носоглотку едким приторным запахом. И это пока остальные почему-то упорно делали вид, что не замечают копошащиеся чёрные тучки возле себя. Степаныч, вон, и вовсе разгуливал словно по набережной в погожий денёк, даже слегка будто пританцовывал, хотя над ним вились такие же тёмные тучи мошкары.

– Как ты это делаешь?! – рявкнул Гена.

– А? – Дима не понял вопроса, только сейчас заметив изнеможённого друга.

– Они ж повсюду! Вас не кусают что ли?!

Дима в ответ лишь пожал плечами.

– Привык.

Впереди бодро подскочивший к небольшим зарослям Степаныч недолго покопался в кустарниках, насвистывая что-то себе под нос, а через пару минут вернулся к спутникам с большой горстью голубики в руках.

– Угощайтесь! – он любезно поделился с ними находкой, после чего снова ускакал вперёд.

– Слушай, а кто это Степаныч такой? – прошептал Гена, залпом закинув ягоды в рот. – Странный он какой-то, а?

Дима улыбнулся в ответ – то ли не хотел говорить, то ли стеснялся. Но в итоге решился:

– Шаман он, этот Степаныч.

– Шаман?! – едва не перейдя в крик удивился Гена. – Настоящий что ли?

– Самый что ни на есть.

– Ничего себе…

Наблюдая за стариком, то и дело заглядывающим под очередной куст или скрывающийся в рощицах, чтобы потом показаться с полными карманами добычи, Гена не заметил, как лицо облепил с десяток жирных комаров. Только почувствовав укус, он опомнился, смахнул негодников ладонью и зло выругался.

– Ну, тогда понятно, – заключил Гена и продолжил путь.

К месту добрались, когда солнце почти скрылось за горизонтом. К тому времени похолодало, а влажный воздух разносил хвойный запах, застревавший в носу.

Стоящая неподалёку от ручья древняя срубная изба с покрытой дёрном крышей и единственным небольшим окном, смотрящим вглубь леса,